Я спросил:

— Мисс Тенцер?

Она кивнула:

— Да, это я.

— А моя фамилия Гудвин. Вероятно, я должен был позвонить, но, понимаете, я просто обрадовался возможности выбраться за город, сегодня прекрасный день... Моя работа связана с производством пуговиц, и, как я понял, вы тоже имеете некоторое отношение к ним, — хотя для вас это и не бизнес. Меня заинтересовали пуговицы из конского волоса, которые вы делаете. Могу я войти?

— Почему они вас интересуют?

Такого вопроса я не ждал. Я думал, что она спросит: «Откуда вам известно, что я делаю пуговицы из конского волоса?» — или что-нибудь вроде этого.

— Понимаю, — произнес я, — вам было бы приятнее, если бы они интересовали меня как произведение искусства, но я ведь честно признался: это мой бизнес, причем особую ценность представляют для меня необычные пуговицы. Я надеюсь, вы продадите несколько образцов? Я неплохо заплачу, и наличными. Она взглянула на мой «герон», потом опять на меня.

— Ну пуговиц мало. Всего семнадцать.

Надо же, и этой безразлично, откуда я узнал про ее увлечение! Быть может, как и племянница, она интересуется лишь теми вещами, которые имеют к ней непосредственное отношение.

— Для начала хватит, — сказал я. — Не затруднит вас принести мне воды? Я очень хочу пить.

— Что ж, пожалуйста.

Она скрылась в доме. Я зашел следом и осмотрелся. У меня достаточно хорошее зрение, чтобы узнать с расстояния в шесть ярдов предмет, который я раньше уже видел, вернее, очень похожий на него. Он лежал на столе между двух окон у противоположной стены, и это коренным образом изменило все мои планы в отношении Элен Тенцер. Первоначально я считал вполне возможным, что пуговицы на комбинезоне были из подаренных ею кому-нибудь, быть может, несколько лет назад. Сейчас такой вариант становился очень маловероятным. Не подавая виду, что обнаружил нечто меня интересующее, я прошел в ту же дверь, за которой скрылась хозяйка, и попал на кухню. Она наполнила стакан из-под крана и протянула мне. Я взял его и сделал глоток.

— Замечательная вода, — сказал я. — У вас глубокий колодец?

Она не ответила. Вероятно, просто не слышала, поскольку в голове у нее крутился ее собственный вопрос. И она все-таки спросила:

— Как вы узнали, что я делаю пуговицы?

Но спрашивала она неточно, да и слишком поздно. Если бы вопрос прозвучал раньше, когда я еще не видел того предмета на столе, я бы ответил так, как придумал заранее. А теперь я поставил пустой стакан и сказал:

— Большое спасибо. Прекрасная вода. Как мне удалось это узнать? Довольно сложно, да и какое это имеет значение? Так я могу взглянуть на ваши пуговицы?

— Я же сказала, у меня их всего семнадцать.

— Да, но если вы не возражаете...

— Как, вы сказали, вас зовут?

— Арчи Гудвин.

— Ну вот и хорошо, вы попили воды и можете уходить.

— Но, мисс Тенцер, я проехал шестьдесят миль не просто, чтобы...

— Хоть шестьсот — мне какое дело. Я не намерена показывать вам пуговицы и даже разговаривать о них.

Такой поворот дела устраивал меня больше всего, но я не показал этого. Я надеялся, что в самом ближайшем будущем ей придется поговорить о пуговицах поподробнее, но сейчас, покуда я не располагал достаточной информацией, давить на нее было бы ошибкой. Для виду я немножко поупорствовал, а потом еще раз поблагодарил и вышел из дома. Разворачивая машину, я думал: вот если бы сейчас было темно, да еще была бы необходимая аппаратура, то я рискнул бы превысить полномочия и подключиться к ее телефону. Телефон мне и самому нужен был срочно. Когда ехал сюда, я отметил будку возле церкви, где поворачивал направо. И теперь уже через пять минут сообщал телефонисту номер, который мне не надо было смотреть по записной книжке. После одиннадцати Вульф частенько подходит к телефону сам. Так случилось и теперь.

— Да?

— Это я. Из телефонной будки в Махопаке. Саул звонил?

— Нет.

— Значит, позвонит около двенадцати. Предлагаю прислать его сюда. Племянница может подождать. А тетушка знает, кто надевал комбинезон на ребенка.

— Неужели? Она сама тебе сказала?

— Нет. Во-первых, стала задавать совсем не те вопросы. Во-вторых, занервничала и выставила меня. В-третьих, на столе лежала сложенная вчерашняя «Таймс». Она не знает, что я видел газету. Сверху стояла ваза с фруктами, но я все-таки заметил заголовок, начинающийся словами: «Иенсен отказывается». Именно на этой странице было наше объявление. Значит, она читала его, но, когда я приехал и заявил, что интересуюсь пуговицами из конского волоса, ничего об этом не сказала. А когда задала встречный вопрос, окончательно выдала себя. Представляете, спросила, как мне удалось выяснить, что она делает пуговицы. С таким же успехом она могла бы поинтересоваться, кто же это так быстро откликнулся на объявление Ниро Вульфа. А потом она сообразила, что попала впросак, и выгнала меня. Ставлю двадцать против одного, что она — не мать малыша. Ей если не шестьдесят, то очень близко к тому. Но можно смело поставить сорок против одного, что она знает, какая одежда была на мальчике, и, я уверен, это далеко не все, что она знает. Я не слишком импульсивен?

— Нет. Ты хочешь передать ее Саулу?

— Не хочу. Если он сможет расколоть ее, то и мне это удастся. Но думаю, что мы с ней не справимся, пока не наведем дополнительных справок. Вероятно, она уже сейчас кому-нибудь звонит, и тут ничего не поделаешь. Я вернусь к ее дому, буду глядеть в оба. Если она действительно звонит, то либо кто-нибудь приедет, либо она сама уедет. Мы сможем следить за ней круглосуточно, если подключатся Фред и Орри. Так вы пошлете Саула?

— Да.

 — Я должен рассказать, как ехать, возьмите карандаш.

— Уже взял.

— Пишите. — Я стал объяснять, не забыв про развилку: — Через треть мили после того, как начнется насыпная дорога, будет широкая площадка, где можно свернуть и укрыться для наблюдения. Если я не появлюсь через час, значит, она уехала, а я за ней, и тогда Саулу будет лучше узнать у вас по телефону, не звонил ли я. Но перед этим пусть подъедет к дому и осмотрит все вокруг. У нее может быть гость, и тогда я буду где-нибудь около окна, чтобы подслушать разговор. У вас есть другие предложения?

— Нет. Вызову Фреда и Орри. А когда же ты перекусишь?

Я ответил, что, возможно, завтра. А сев в машину и решив, что без еды могу и ноги протянуть, я направился на главную улицу городка, где купил несколько плиток шоколада, бананы и пакет молока. Надо было все-таки сказать Вульфу, что я не останусь голодным. Для него невыносима-сама мысль о том, что человек может не поесть в установленное время. По дороге назад я стал подыскивать место, где поставить машину. Неподалеку от почтового ящика у насыпной дороги легко было спрятать автомобиль за деревьями, но, если мисс Тенцер соберется куда- нибудь, мне надо будет спешно выезжать на дорогу, а кроме того, она ведь может поехать и в другую сторону. Я не знал, куда ведет насыпная дорога, и решил, что прятаться глубоко в лесу не стоит, главное — быть наготове. Все равно она уже видела мой седан, и, если я пристроюсь за машиной мисс Тенцер, она узнает его. Я мог только надеяться, что тетушка никуда не потащится до приезда Саула, а его машину она не знает. Я оставил свой «герон» почти на самой опушке, меньше чем в сотне ярдов от почтового ящика, где можно было втиснуться между деревьями, и пошел лесом. Я не индеец и даже не бойскаут, но если она наблюдала из окна, едва ли заметила, как я лез через кусты к тому месту, откуда видны задняя часть дома и гараж. Гараж был пуст. Мне захотелось крепко выругаться, и я так и сделал, причем достаточно громко. Что еще сказать в подобной ситуации? Рано или поздно мне все равно пришлось бы поехать к телефонной будке, и казалось, что я правильно выбрал время для этого — пока она звонила и решала, что делать, — но пустой гараж свидетельствовал, что я ошибся. Ну что ж, не повезло, бывает. Я пробрался сквозь заросли к открытой площадке, подошел к двери и постучал. В доме мог кто-то быть, хотя я никого, кроме хозяйки, не видел. Подождав с полминуты, я постучал в дверь сильнее и крикнул: «Есть кто-нибудь?». Еще через полминуты попытался войти. Заперто. Справа были два окна, я подошел к ним и попробовал открыть. Тоже безрезультатно. Тогда я зашел за угол, стараясь не ступать по цветочным клумбам — что говорило о моих весьма благопристойных манерах, — и увидел широко распахнутое окно. В спешке мисс Тенцер забыла про него. Оставалось только перекинуть одну ногу через подоконник, усесться на него и подтянуть другую. Вот и все — я вторгся в чужой дом. Это была спальня. Громко пропев: «Эй, пожар, спасайся кто может!» — я прислушался. Ни звука, но для большей уверенности пришлось сделать беглый обход: две спальни, ванная комната, гостиная, кухня. Ни одной живой души, даже кошки, я не встретил. Конечно, мисс Тенцер могла поехать в аптеку за аспирином — и тогда можно было ждать ее обратно в любую минуту. Если так, решил я, пусть застанет меня. Уж как-нибудь разберусь с ней. Ведь почти наверняка она в чем-то замешана. Я не знаю наизусть всех законов штата Нью-Йорк, но должен быть среди них хотя бы один, запрещающий оставлять младенцев в чужих вестибюлях, а значит, не стоит утомлять себя, прислушиваясь, не подъезжает ли к дому автомобиль. Я решил поискать письма, записные книжки, может быть, дневник и начал с гостиной. «Таймс» все еще лежала на столе под вазой с фруктами. Я развернул газету, чтобы посмотреть, не вырезано ли объявление. Оно было на месте. Письменный стол в комнате отсутствовал, но в обеденном имелся ящик, и были ящики в телефонной тумбочке, в углу. В одном из них лежала карточка с дюжиной телефонных номе¬ ров, но все они оказались местными. Писем — нигде никаких. На стене висели полки с книгами, журналами и безделушками. Просмотр книг отнимает много времени, поэтому я оставил их на потом и перешел в спальню, точнее, в ту из них, где, видимо, спала сама хозяйка. И вот тут-то, в нижнем ящике комода, я и нашел, что искал. Я очень торопился и едва не пропустил эту штуковину. Она, точнее, они лежали на самом дне, под теплой ночной рубашкой. Два голубых вельветовых комбинезона, на каждом — по четыре пуговицы из белого конского волоса. Точно такой же лежал сейчас в моей машине, в отделении для перчаток. Неделю назад я и не представлял себе, что можно так радоваться при виде детской одежды. Поглазев не меньше минуты, я положил комбинезоны на место и открыл дверь стенного шкафа. Мне хотелось найти что-нибудь еще.