Появился Вульф. Обычно он вначале проходит к своему письмен¬ ному столу, а уж потом вопросительно смотрит на меня или спрашивает что-то. На этот раз он остановился посреди кабинета и промычал:

— Ну?

— Весьма неплохо, — ответил я. — Как и следовало предполагать. Ожидать, что тебя ударят, и действительно получить удар — разные вещи. Миссис Вальдон немножко испугалась. Надо было подбодрить ее, чтобы привести в норму. Этим я и занимался. Она понимает, почему не нужно отвечать ни на какие вопросы без исключений. Пэрли интересовался, знакома ли ей некая Элен Тенцер. Полагаю, нам не следует менять тактику.

 — Да.

Он пересек комнату и подошел к книжным полкам. Я давно уже перестал нервничать, когда он смотрит на две верхние полки. До них невозможно дотянуться, и, если бы он решил еще раз прочесть одну из тех книг, ему пришлось бы доставать лестницу, взбираться на нее, а потом еще и слезать. И при этом лестница не должна качаться, не говоря уж о том, чтобы падать. На сей раз его внимание привлекли не книги. Вульф подошел к большому глобусу и стал медленно вращать его. Надо полагать, отыскивал точку, где скрывалась мать подкидыша, или, возможно, место, куда бежать, если вдруг придется улепетывать из Нью-Йорка. К обеду долгожданные гости так и не нагрянули. Было два звонка по телефону, но тоже не от них. Саул сообщил, что из списка можно вычеркивать еще две фамилии. Орри отсек одну кандидатку, и у него их осталось всего две. Фред не звонил, он был в Аризоне. Мы близились к концу этой части расследования. Вульф доел клубнику а-ля-Романофф, вытер рот салфеткой и отодвинул стул. Я сказал, поднявшись:

— Кофе пить не буду. Полиция не приходит после обеда, если нет ничего срочного, а у меня своего рода свидание.

Он проворчал:

— Смогу ли я связаться с тобой?

— Конечно. Звоните миссис Вальдон. Телефон записан на карточке.

Он пристально посмотрел на меня:

— Разыгрываешь? Ты же сказал, она испугалась, но ты успокоил ее. Что, недостаточно?

— Нет, сэр, вполне. Но теперь она переживает, что вы можете отказаться от расследования. Просила прийти к ней после разговора с вами и сообщить, как вы решили.

— Фу!

— Поймите, она ведь не знает вас так хорошо, как я. Да и вы не знаете ее так, как я.

Я положил салфетку на стол и удалился.

11

Кремер пришел во вторник, третьего июля, в четверть двенадцатого утра. Когда раздался звонок в дверь, я говорил по телефону. Беседа была личная. Еще в мае я получил приглашение провести пять выходных дней, перед Четвертым июля[3], в загородном доме одного приятеля в Уэстчестере. Но затянувшиеся поиски матери вынудили меня отменить поездку, и теперь приятель звонил и напоминал, что если я все же появлюсь у него хотя бы четвертого, меня будут ждать коробка хлопушек и игрушечная ракетница.

— Знаешь, — сказал я ему, — я бы с удовольствием приехал, но сейчас у нас на крыльце стоит сержант полиции, а может быть, сам инспектор, и ему не терпится войти. Вероятно, придется провести ночь за решеткой. До встречи в суде!

И повесил трубку. Позвонили еще раз. Я вышел в холл, чтобы посмотреть сквозь полупрозрачное стекло. У двери стоял Кремер. Когда я сообщил об этому Вульфу, он промолчал и только сжал губы. Широко распахнув входную дверь, я жизнерадостно поприветствовал гостя:

— Добро пожаловать, мистер Кремер. Мистер Вульф немного сердится. Он ждал вас вчера.

Большая часть этих слов пропала впустую, так как была произнесена уже в спину Кремеру, быстро прошагавшему в кабинет. Я вошел следом. Инспектор снял и положил на этажерку старую фетровую шляпу, которую носит круглый год и в любую погоду, не спеша уселся в красное кожаное кресло и пристально посмотрел на Вульфа. Вульф в свою очередь пристально посмотрел на инспектора. Добрых пять секунд они пялились друг на друга. И это не было соревнованием по игре в гляделки; ни один из них не пытался заставить соперника отвести взгляд — просто профессиональная привычка. Первым заговорил Кремер:

— Прошло уже двадцать три дня. — Голос его звучал хрипло.

Я даже удивился. Как правило, он начинал хрипнуть после десяти минут общения с Вульфом. Кроме того, большое круглое лицо инспектора раскраснелось сильнее обычного, хотя это и можно было объяснить июльской жарой.

— Двадцать пять, — поправил Вульф. — Элен Тенцер была убита ночью восьмого июня.

 — Двадцать три со времени моего прихода к вам. — Кремер стоял на своем.

— Так в чем же дело? Ваше расследование зашло в тупик?

— Да, сэр.

— Не верю! Кто или что мешает вам? 

Уголок рта Вульфа приподнялся едва ли на восьмую часть дюйма.

— Я не смогу ответить на ваш вопрос, не рассказав вам, чем сейчас занят.

— Знаю, что не сможете. Я слушаю.

Вульф покачал головой:

— Мистер Кремер, я нахожусь точно в таком же положении, как и двадцать три дня назад. Мне нечего сообщить вам.

— Верится с трудом. Мне еще не доводилось видеть, чтобы вы топтались на месте больше трех недель. Знаете ли вы, кто убил Элен Тенцер?

— На этот вопрос могу ответить. Не знаю.

— А я полагаю, что знаете. Есть у вас в настоящее время другие клиенты, кроме вдовы Ричарда Вальдона?

— Могу ответить и на этот вопрос. Нет.

— И все же, я думаю, вам известно, кто убил Элен Тенцер. Очевидно, все-таки есть связь между убийством и тем заданием, которое поручила вам миссис Вальдон. У меня есть доказательства: пуговицы, Анна Тенцер, детский комбинезон, ребенок, взятый на воспитание Элен Тенцер, ребенок в доме миссис Вальдон, поездка Гудвина в Махопак к Элен Тенцер, ее отъезд сразу после... Вы же не отрицаете, что есть связь между разговором Гудвина с Элен Тенцер и убийством?

— Нет. Но и не подтверждаю. Я просто не знаю. И вы не знаете.

— Черта с два! — Голос Кремера стал еще более хриплым. — Вы же лучше меня соображаете. Если скажете, что никто не может установить такую связь, — ладно, но вы-то собираетесь доказать, что она есть. Не знаю, зачем наняла вас миссис Вальдон, но твердо убежден, вы намерены изобличить преступника, если, конечно, не она сама совершила это убийство. Думаю, все-таки не она. Вы же знаете имя убийцы, и если бы это была миссис Вальдон, вы бы давно уже сдали ее нам. Кстати, могу объяснить, почему считаю, что вам известно имя преступника.

— Будьте так любезны.

— Голову даю на отсечение, вы с самого начала хотели знать имя убийцы. Не отрицаете?

— Будем считать это вашей гипотезой.

— Хорошо. Вы швыряетесь деньгами миссис Вальдон направо и налево. Пензер, Даркин и Кэтер работают на вас уже три недели, приходят к вам ежедневно, а то и чаще. Не спрашиваю, чем они занимаются, но прекрасно знаю, чем они, да и Гудвин тоже, не занимаются. Они совершенно игнорируют происшедшее убийство. Никто из них не ездил в Махопак, никто не встретился с миссис Несбитт, никто не собирал данные об Элен Тенцер, никто не опрашивал ее друзей и соседей, никто не общался с моими парнями. Никто из них, в том числе и Гудвин, не проявил ни малейшего интереса к этому делу. Но вы-то, я уверен, хотели бы знать имя убийцы. Следовательно, вы уже знаете его.

— Я восхищен! Ваши умозаключения удивительно логичны, — проворчал Вульф. — Но они неверны. Даю слово, что не имею никаких сведений о том, кто убил Элен Тенцер.

 Кремер вновь пристально посмотрел на него:

— Даете слово?

— Да, сэр.

Этого было вполне достаточно. Он по опыту знал, что если Вульф произносит «даю слово», значит, говорит правду.

— Тогда над чем же, черт побери, работают Пензер, Даркин, Кэтер, да еще и Гудвин? — спросил Кремер.

Вульф покачал головой:

— Простите, сэр. Вы же только что сами сказали, что не спрашиваете, чем они занимаются. Они не вторгаются в область ваших интересов. Они не расследуют убийство. Не занимаемся этим и мы с мистером Гудвином.

Кремер глянул на меня:

— Вы отпущены под залог.

Я кивнул:

— По долгу службы вы обязаны об этом знать.

— Но прошлую ночь вы провели в доме миссис Вальдон.

Я поднял бровь:

— В вашем заявлении допущены две неточности. Во-первых, оно не соответствует истине. А во-вторых, какое это имеет отношение к убийству?

— Когда вы ушли оттуда?

— А я и не уходил. Я все еще там.

— Послушайте, Гудвин. — Он поднял руку. — Вы же знаете, я вынужден верить докладам своих подчиненных. Парень, наблюдавший за ее домом с восьми вечера до двух ночи, утверждает, что вы зашли туда в девять двадцать пять и обратно не выходили. Другой, дежуривший с двух и до восьми утра, говорит, что вообще не видел вас. Я хочу понять, кто из них упустил вас. Когда вы ушли?

— Ах вот зачем вы нас посетили! — произнес я. — А я-то думал, что это связано с убийством. Вы просто хотите проверить своих ребят. Прекрасно. Без пятнадцати два мы с миссис Вальдон решили потанцевать. Люблю, знаете ли, летними ночами танцевать на тротуаре. Но в четверть третьего она устала и вернулась домой, а я пошел к себе. Так что они оба упустили меня. Кроме того, конечно...

— Хватит, шут гороховый! — Он медленно поднял руку и потрогал свой нос. Затем свирепо глянул на Вульфа, достал из кармана сигару, покатал в ладонях и яростно вцепился в нее зубами.

— Я мог бы лишить вас лицензии. Достаточно одного звонка в Олбани, — сказал он.

Вульф кивнул:

— Без сомнения.

— Вы чертовски упрямы. — Он вынул сигару изо рта. — Вы же знаете, что я действительно могу лишить вас лицензии и задержать как важного свидетеля. Вам будет предъявлено обвинение, если вы окажетесь замешанным в этом деле. Но вы совершенно непробиваемый, переубеждать вас — пустая трата времени.