Агата Кристи - Лощина

Пуаро недовольно покачал головой.

Сцена у бассейна. Инсценированная сцена, театральная.

Инсценированная кем? И для кого?

Ответ на второй вопрос был совершенно очевидным – для Эркюля Пуаро?! Так он думал в то время. Посчитал это дерзостью, шуткой дурного тона. Это так и осталось дерзостью… но не было шуткой.

А ответ на первый вопрос?

Пуаро покачал головой. Он не знал. Не имел ни малейшего представления. Он прикрыл глаза и сразу же представил себе всех их очень четко… Сэр Генри, честный, ответственный, доверенное лицо империи. Леди Энкейтлл, призрачная, неуловимая, неожиданно и ошеломляюще очаровательная, обладающая чрезвычайно опасной силой алогичного внушения. Генриетта Сэвернейк, которая любила Джона Кристоу сильнее, чем себя; мягкий и неуверенный в себе Эдвард Энкейтлл; темноволосая прямолинейная девушка по имени Мидж Хардкасл; ошеломленное лицо Герды Кристоу, сжимающей в руке револьвер; уязвимый юноша Дэвид Энкейтлл…

Все они угодили в сети закона. Все связаны на какое-то время безжалостными последствиями неожиданного убийства. У каждого из этих людей собственная судьба, по-своему трагичная. И где-то в этом взаимодействии характеров и эмоций скрывается истина.

Пожалуй, единственное, что увлекало Пуаро больше феномена человеческой личности, был поиск истины. И он был намерен установить истину в деле с убийством Джона Кристоу.

– Разумеется, инспектор, – сказала Вероника. – Я очень хочу помочь вам!

– Благодарю вас, мисс Крэй.

Вероника Крэй выглядела совсем не так, как представлял себе инспектор. Он был готов к встрече с неким романтическим ореолом, искусственностью, героикой и отнюдь не был бы удивлен, если бы она разыграла перед ним какую-нибудь сцену. Фактически она, как и подозревал инспектор, разыгрывала роль. Но это была не та роль, какую он ожидал.

Никакой суперженственности и сверхочарования. Перед ним была богато одетая, необыкновенно красивая, но в то же время очень деловая женщина. «Вероника Крэй, – подумал инспектор, – отнюдь не глупа».

– Мисс Крэй, нам хотелось бы получить четкое объяснение. Вы явились в «Лощину» в субботу вечером?

– Да. У меня кончились спички. Как-то забываешь, насколько подобные вещи необходимы в деревне.

– И вы отправились за спичками в «Лощину»? Почему не к вашему ближайшему соседу, мосье Пуаро?

Она улыбнулась превосходной, доверительной киноулыбкой.

– Тогда я не знала, кто мой сосед, иначе я бы к нему обратилась. Я просто подумала, что это какой-то недоросток иностранец, который на правах соседа может оказаться навязчивым, вы, конечно, понимаете…

«Да, – подумал инспектор, – вполне убедительно. Она заготовила этот ответ заранее, на всякий случай».

– Вы взяли спички, – продолжал инспектор, – и, как я понимаю, неожиданно встретили вашего старинного друга, доктора Кристоу?

Она кивнула.

– Бедняга Джон! Я не видела его пятнадцать лет.

– В самом деле? – В голосе инспектора чувствовалось вежливое недоверие.

– В самом деле, – ответила она твердо.

– Вы были рады его видеть?

– Очень. Всегда приятно встретить старинного друга, не так ли, инспектор?

– Возможно, в некоторых случаях.

Не ожидая дальнейших расспросов, Вероника Крэй продолжала рассказывать:

– Джон проводил меня. Вы, конечно, хотите узнать, говорил ли он что-нибудь, что могло иметь связь с трагедией. Я очень тщательно вспомнила весь наш разговор, но не нашла ничего примечательного.

– О чем вы говорили, мисс Крэй?

– О прошлом. «А ты помнишь?»… Болтали о том о сем… – Она задумчиво улыбнулась. – Мы познакомились на юге Франции. Джон почти не изменился. Разумеется, стал старше, увереннее… Как я понимаю, он был довольно известен в своей области. Джон совсем не говорил о своей личной жизни. Но у меня создалось впечатление, что его семейная жизнь сложилась не слишком счастливо, хотя это, конечно, лишь смутные впечатления. Я полагаю, его жена, бедняжка, – вполне заурядное существо, такие вечно устраивают мужьям скандалы из-за хорошеньких пациенток…

– Нет, – сказал Грэйндж, – она совсем иного склада.

– Вы имеете в виду, – быстро сказала Вероника, – что она умеет быть скрытной? Да-да, я понимаю… Это еще опаснее.

– Как я вижу, мисс Крэй, вы полагаете, что миссис Кристоу убила своего мужа?

– Я не должна была так говорить! Нельзя высказывать суждения до… как это?.. До судебного разбирательства. Я чрезвычайно сожалею, инспектор. Я сказала так, потому что моя горничная говорила, будто Герду нашли возле тела мужа с револьвером в руке. Вы знаете эти деревенские нравы и обычаи – наговорят, чего не было, а через слуг мигом все всё узнают.

– Слуги иногда могут быть очень полезны, мисс Крэй.

– Да, я полагаю, значительную часть ваших сведений вы получаете от слуг.

– Главное для нас – определить, – продолжал невозмутимо Грэйндж, – определить, у кого имелся мотив.

– И жена всегда подозревается в первую очередь, – сказала Вероника со слабой улыбкой. – Как цинично! Однако в таких случаях нередко бывает замешана другая женщина. Я думаю, это следует принять во внимание!

– Вы полагаете, в жизни доктора Кристоу была другая женщина?

– Ну не знаю… по-моему, это вполне вероятно. Такое у меня сложилось впечатление.

– Впечатления могут иногда оказать неоценимую помощь, – заметил Грэйндж.

– Мне кажется… по его словам… эта женщина-скульптор была ему очень близким другом. Но это, полагаю, вам уже известно?

– Разумеется, мы всё должны принять во внимание.

Инспектор Грэйндж говорил крайне уклончиво, но он заметил, хоть и не подал виду, злобное удовлетворение, сверкнувшее на миг в больших голубых глазах.

– Вы сказали, что доктор Кристоу проводил вас домой. В котором часу вы простились с ним? – по-официальному сухо спросил инспектор.

– Просто не знаю, что вам ответить! Мы так увлеклись разговором. Наверное, было довольно поздно.

– Он заходил к вам?

– Да, я угостила его вином.

– Понятно. Я полагаю, ваш разговор происходил в… гм… павильоне около бассейна.

Он заметил, как ее ресницы дрогнули. Однако не прошло и секунды, как она ответила:

– Вы и в самом деле детектив! Да, мы сидели там и курили, и разговаривали некоторое время. Как вы узнали?

Вероника явно была заинтригована, как ребенок, который ждет, чтоб ему показали необычный фокус.

– Вы забыли там ваш мех, мисс Крэй… и спички, – добавил он как бы между прочим.

– Да, в самом деле.

– Доктор Кристоу вернулся в «Лощину» в три часа утра, – сказал инспектор все тем же бесстрастным тоном.

– Неужели было так поздно? – В ее голосе звучало удивление.

– Да, мисс Крэй.

– Впрочем, у нас было о чем поговорить… ведь мы так давно не виделись.

– Вы уверены, что так долго не виделись с доктором Кристоу?

– Я только что сказала вам, что не видела его пятнадцать лет.

– Вы не ошибаетесь? У меня такое впечатление, что вы встречались с ним довольно часто.

– Почему вы так думаете?

– Ну, хотя бы это. – Инспектор вынул из кармана записку, взглянул на нее, откашлялся и прочитал:

– Да-а. – Она улыбнулась. – Пожалуй, несколько безапелляционно. Боюсь, Голливуд делает человека несколько высокомерным.

– Доктор Кристоу на следующее утро пришел к вам по вашему зову. Вы поссорились. Не скажете ли вы, мисс Крэй, по какому поводу возникла ссора?

Инспектор больше не скрывал истинной цели своего визита и тут же заметил вспышку гнева, раздраженно сжатые губы.

– Мы не ссорились, – отрезала она.

– Да нет, вы ссорились, мисс Крэй. Ваши последние слова были: «Я ненавижу тебя, как никого на свете!»

Она молчала. Инспектор чувствовал, что она лихорадочно думает, ища возможность маневра. Другая на ее месте поторопилась бы с объяснениями, но Вероника Крэй была слишком умна для этого.

Она пожала плечами.

– Понимаю. Сплетни прислуги, – небрежно сказала она. – У моей маленькой горничной довольно богатое воображение. Видите ли, можно по-разному произнести фразу. Уверяю вас, тут никаких мелодрам не происходило. Это была чисто женская уловка, легкий флирт. Мы просто пикировались.

– То есть эти слова были сказаны не всерьез?

– Разумеется! И уверяю вас, инспектор, мы с Джоном действительно не виделись пятнадцать лет. Вы сами можете это проверить.

К ней вернулись самообладание, уверенность.

Грэйндж спорить не стал и прекратил расспросы.

– Пока все, мисс Крэй, – сказал он любезно.

Грэйндж вышел из «Голубятни», прошел немного по дороге и свернул к «Тихой гавани».

Эркюль Пуаро смотрел на инспектора с нескрываемым удивлением.

– Выходит, револьвер, который Герда Кристоу держала в руке и который потом уронили в бассейн, не имеет никакого отношения к фатальному выстрелу? Невероятно!

– Вот именно, мосье Пуаро! Попросту говоря, никакой логики.

– Никакой логики, говорите? – тихо повторил Пуаро. – И тем не менее, инспектор, она должна быть, верно?

– Совершенно верно, мосье Пуаро, – мрачно произнес инспектор. – Мы должны найти нужное звено, чтобы связать все воедино, но в данный момент я этого звена не вижу. Очевидно, мы не продвинемся вперед, пока не обнаружим револьвера, из которого был произведен выстрел. Он из коллекции сэра Генри. Во всяком случае, этого револьвера на месте не оказалось, а это значит, что поиски следует продолжить здесь, в «Лощине».

– Да, – пробормотал Пуаро. – В «Лощине».

– На первый взгляд дело выглядело таким простым и понятным, – продолжал инспектор, – а оказалось все и не так просто, и совсем непонятно.

– Нет, – произнес Пуаро, – не так просто.

– Мы должны учесть, что, возможно, все было подстроено, чтобы впутать Герду Кристоу. Но если это так, почему бы не оставить возле убитого тот самый револьвер, из которого был сделан выстрел, чтобы Герда подняла этот револьвер?