– Я понимаю вас, Харри, – в который уже раз повторял Эллери. – Да, я воспользовался вами, вашими чувствами, но я иначе не мог. Я долго боролся с собой. Когда Лоретта спела песенку Джимми Уокера и у меня в мозгу ясно вспыхнула вся картина с этими майско-декабрьскими фокусами, в душе моей разгорелась самая тяжелая за всю мою жизнь внутренняя борьба. Я просто не знал, что делать, где выход из создавшегося положения. А когда вы с Робертой еще вдобавок с утра заявились прямо ко мне и сообщили о поспешном бракосочетании, я подумал, что не выдержу и сойду с ума. Ведь ваша свадьба давала мне редчайшую возможность заставить ее признаться. А тут еще мой отец решил собрать всех вместе. Он за долгие годы успел изучить меня вдоль и поперек и почувствовал, что в голове у меня уже готов ответ. Не зная в точности, каков он, отец все-таки знал, как подтолкнуть меня к развязке.

И тогда я сдался, Харри. Я вынужден был это сделать. Вне всяких сомнений – в этом был мой долг. И выбора у меня не оставалось. Армандо был прав: все мои доводы против Роберты – всего лишь доводы, недостаточные для суда. Мне оставалось только добиться прямого признания. Но это еще не все. Я чувствовал, что обязан помешать вашему браку с ней. Ведь не мог же я допустить, чтобы вашей женой стала убийца! Но я знал, что только ее личное признание в вашем присутствии способно убедить вас в ее виновности. Ну и, конечно, я не хотел, чтобы преступление осталось безнаказанным…

– Объявляется посадка на рейс девятнадцать Британской авиакомпании, выход номер десять, – раздалось в зале.

Берк схватил свой чемодан и почти побежал к десятому выходу. Эллери едва поспевал за ним.

– Харри.

Тогда шотландец обернулся, сказал исполненным ненависти голосом:

– Катитесь ко всем чертям! – и рванулся в забитый людьми проход, отшвырнув плечом пожилую служительницу, так что она чуть не упала.

Эллери успел подхватить ее.

– Он не совсем здоров, – пояснил он испуганной леди. Он остался у десятого выхода, пока тот не опустел. Пока самолет Британской авиакомпании не вырулил на взлетную полосу. Пока не оторвался от земли и не исчез в воздухе.

Конечно, Берк был несправедлив в своем гневе. Но какой справедливости можно требовать от человека, когда от его жизни и счастья только что не осталось камня на камне?

Наверное, ровно такой же, как и от того, кто вынужден был только что не оставить камня на камне от жизни и счастья другого.., ради конечного торжества этой самой справедливости.

Эллери все продолжал и продолжал стоять, совершенно потерянный.

Он все еще стоял – тихий островок посреди бушующего океана людей – когда чья-то рука легонько коснулась его.

Он обернулся и увидел – ну конечно же, он увидел именно того, кого из всего человечества только и ожидал увидеть – старого инспектора Куина.

– Эл, – сказал его отец, мягко подталкивая сына под локоть, – пойдем, я возьму тебе чашку кофе.