— Я знаю. Все болтали об этом, но меня на эту версию не уговорили.

— Вы думали, что это сделала жена? — задал я вопрос, глядя ему прямо в глаза.

Он пожал плечами.

— Я занимаюсь мотивами. А у нее была уйма мотивов. Она была моложе его на двадцать два года. У них не могло быть ничего общего. До того, как выйти замуж, она была манекенщицей и жила в двухкомнатной квартире. А получала она в случае смерти мужа большую часть его денег. Может быть, ей не терпелось. Она не из тех, которыми можно командовать, а Ван Блейк вроде бы пытался это делать. Ей, судя по всему, хотелось самой ворочать деньгами, что она с успехом и делает сейчас. Конечно, я ее подозревал.

— Но она же была в Париже во время убийства!

— Ага, неплохое алиби, не так ли? Я и не говорю, что она сама стреляла, но уж задумать-то все это с чьей-нибудь помощью она вполне могла.

— У нее были еще мужчины?

— Она часто виделась с Ройсом. Вообще, парень с таким прошлым в конце концов доходит до убийства. Я его тоже подозревал. Когда она получила наследство, она продала клуб Ройсу. Он давно мечтал заполучить «Золотое яблоко», да Ван Блейк то ли не хотел уступать, то ли просил слишком дорого. Тоже прекрасный мотив. Клуб мог быть платой за то, что он помог ей убрать Ван Блейка.

— У него тоже было алиби?

Брэдли усмехнулся невесело.

— А как же. Железное. Он в Нью-Йорке играл в покер с тремя самыми респектабельными людьми города, один из них, кстати, был судья. Они показали, что он никуда не отлучался. Так ведь зачем ему было самому это делать, достаточно было приказать Хуану Ортесу или другому из его головорезов.

— А вы нашли какие-нибудь подтверждения этой версии.

— Нет. Только я стал подкапываться, как Дунан отстранил меня от дела и вышвырнул из полиции. Дунан, оказывается, большой друг миссис Ван Блейк. Он считает ее милой, симпатичной девочкой.

— А почему газеты ухватились за версию с браконьером?

— Это устроила миссис Ван Блейк. По ее словам, за пару недель до убийства Ван Блейк поймал в лесу браконьера. Она назвала его: этот парень жил в нескольких милях от имения на сан-францисском шоссе. Его звали Тед Диллон. Мы его держали на примете. Он был нелюдим, жил замкнуто, работал только, когда его поджимало, и постоянно попадался на кражах и драках. Выбор был сделан мастерски. Она заявила, что ее муж избил его хлыстом, и выразила уверенность в том, что Диллон вернулся, чтобы расквитаться. Газетам эта идея понравилась, а когда мы не смогли найти Диллона, она понравилась им еще больше. Дунан тоже одобрил эту версию, а вот мне она показалась чистым надувательством. Диллон один не смог бы справиться с Ван Блейком. Тем не менее мы разыскивали Диллона и обнаружили следы его бегства. Свидетели показали, что приблизительно в то время, когда было совершено убийство, он отъезжал на мотоцикле от задней калитки имения Ван Блейка. По крайней мере видели кого-то в шлеме и очках на его мотоцикле, и очевидцы клялись, что это был Диллон. Шлем и очки отлично скрывают внешность, но, за исключением вашего покорного слуги, никто об этом не удосужился подумать. Мы в конце концов разыскали мотоцикл. Он был в сарае у залива. Но мы так и не нашли Диллона.

— У этого парня на мотоцикле было с собой ружье?

Брэдли покачал головой.

— Ружье мы потом нашли в лесу и опознали его. Пару месяцев назад его украли у местного банкира Эйба Бормана. Он с четырьмя друзьями ездил на охоту. Зайдя в отель пообедать, они оставили ружья и сумки в машинах. Когда они вернулись, ружья уже не было. — Он посмотрел мне в глаза. — Одним из них был Гамильтон Ройс. Во время обеда он выходил, чтобы позвонить. Он вполне мог бы взять ружье из машины Бормана и спрятать себе в багажник. В общем, решайте сами.

— А вы-то что сделали?

— Я начал с проверки алиби миссис Ван Блейк. Я затребовал ее паспорт. Вне всякого сомнения, она выехала в Париж именно в тот день, когда и говорила. Паспорт это доказывал. Дальше этого я не продвинулся. Она, наверно, позвонила Дунану и сообщила, что я задавал ей вопросы. Я тут же оказался в отставке. Они так и не нашли Диллона, да и дело не раскрыли.

— Итак, вы думаете, что миссис Ван Блейк уговорила Ройса убрать своего мужа. Так вроде?

— Такова моя теория, и мне она по-прежнему нравится.

— Но никаких прямых доказательств ведь нет?

— Нет. Только мотивы. Но, кроме этого, есть еще и подозрения, а мои подозрения обычно оправдываются.

— Что вы думаете о судьбе Диллона?

— Здесь можно только гадать. Я предполагаю, что он скорее всего сейчас лежит на дне морском в цементной одежке, но это только догадка.

— Ладно, спасибо, капитан, за рассказ. Мне сдается, что вы правы. Черт меня побери, если я понимаю, как это убийство может быть связано с моим делом. Если бы мне удалось прицепить Фэй Бенсон к Ван Блейку. Допустим, пока миссис Ван Блейк была в Париже, любящий супруг привел к себе девчонку, чтобы с ней переспать. Так было и так всегда будет. Она могла увидеть убийство, запаниковать и скрыться. Здесь может быть причина того, что она сменила имя. Убийца — ваш приятель Ройс — выследил ее в Уэлдене и убрал. Я не утверждаю, что так оно и было, но, может, это и есть та зацепка, которую я ищу.

— Бросьте вы это. Ван Блейк не занимался такими вещами. Выкиньте это из головы, не то совсем запутаетесь.

Я пожал плечами.

— Возможно, вы и правы. Ну ладно, мне пора двигаться. У меня еще куча дел, — я поднялся. — Буду держать вас в курсе событий.

Он проводил меня до двери и, прежде чем открыть замок, выключил свет.

— Будь осторожен, сынок, — предупредил он на прощание, — и, если тебе потребуется надежно укрыться, иди к Сэму Бенну. У него бар на Мэддокс-стрит, и если упомянешь меня, он тебя спрячет. Тебе, по всей вероятности, смываться придется в темпе.

— Будем надеяться, не придется, — ответил я и шагнул в темную, теплую ночь.

2

Я не видел особого смысла доставлять своим телохранителям радость ранним возвращением и решил, что мне самому не повредит, прежде чем лечь спать, безнадзорно распорядиться еще несколькими часами.

По пути в центр я счел себя подготовленным к разговору с миссис Ван Блейк. Здесь было лишь одно небольшое «но» — захочет ли она сама беседовать со мной? Я в этом сильно сомневался.

Время мое истекало, да и особого желания задерживаться в этом шикарном городе у меня не появилось. А сделать еще предстояло немало.

Я нашел телефонную будку, набрал номер и некоторое время слушал гудки. Наконец прозвучал мужской голос:

— Резиденция миссис Ван Блейк.

Форма обращения выдавала дворецкого и, судя по хорошо поставленному, мелодичному голосу, к тому же дворецкого, выписанного из Англии.

— Это мистер Слейден из Уэлдена. Будьте любезны соединить меня с миссис Ван Блейк.

— Подождите, пожалуйста, — предложил мне голос, и в трубке воцарилась тишина.

Время шло, и, когда я уже почти уверился в том, что он меня позабыл, Корнелия Ван Блейк подошла к телефону.

— Алло. Кто это?

— Моя фамилия Слейден, — представился я. — Я писатель. Могу ли побеспокоить вас по поводу кое-какой информации. Это в связи с девушкой, которую вы встречали в Париже в прошлом году.

Последовала пауза. Мне даже почудилось, что я слышу ее прерывистое дыхание, но я вполне мог и ошибаться.

— Информация? О какой девушке? — Голос был холодный и жесткий, как салат из холодильника, и такой же безжизненный.

— Могу я вас увидеть? Я смог бы приехать через двадцать минут.

— Но знаете ли… — она оборвала фразу, как будто ее осенила какая-то мысль. — Да, полагаю, что можете, — продолжила она, — но я не сумею уделить вам много времени.

— Хватит и десяти минут. Прекрасно. Я скоро буду.

Я повесил трубку, прежде чем она успела передумать.

Почему она удостоила меня беседы? — размышлял я, выходя из будки, так как ожидал, что мои притязания будут категорически отвергнуты. Все оказалось даже чересчур просто.

Мимо тащилось такси, и я поднял руку.

— Вэнстоун. Вест-Саммит, — распорядился я, садясь.

Меньше чем за двадцать минут мы доехали до высоких сварных ворот, скрывавших дом.

Охранник в черной униформе и фуражке вышел из сторожки, открыл одну створку ворот и подошел к такси.

— Миссис Ван Блейк ждет меня, — сообщил я. — Я — Слейден.

— Вашу визитную карточку, сэр.

Я с трудом различал его в темноте, но голос был требовательный и настороженный.

Я протянул ему права. Он зажег фонарик, проштудировал документ, кивнул и вернул его мне.

— Благодарю вас.

Он открыл вторую створку ворот, и мы въехали.

— Впервые сюда попал, — сказал шофер, обернувшись ко мне. — Вот как, значит, богатеи живут. Охранники, ворота и все такое. Ну и ну!

— На их месте я бы завидовал моему образу жизни, — заметил я, всматриваясь в темноту через открытое окошко машины. Занятие это было вполне бесполезным, фары выхватывали из мрака только отдельные деревья и кусты, окаймляющие покрытую белым гравием аллею. Ни дома, ни сада не было видно.

Минуты через четыре мы вкатили на асфальтированную площадку перед ступенями парадной лестницы.

Дверцу мгновенно открыл другой охранник в такой же униформе, возникший, казалось, из воздуха.

Я попросил шофера подождать, кивнул охраннику и поднялся по лестнице ко входу.

Дверь была открыта. Меня ожидал высокий пожилой человек, выряженный, как дворецкий из голливудского фильма.

В неярком свете зала черты его приобретали непревзойденную аристократичность. Он был сухощав, ему можно было дать около семидесяти. Он выглядел преисполненным собственного достоинства государственным деятелем, направляющимся на завтрак с Молотовым. Он создавал атмосферу старых рыцарских замков и зажженных свечей.