— Забудь, — сказал я. Закурив, я вытащил банкноту в двадцать долларов и зажал между пальцами. — Как ты смотришь на то, чтобы поиметь это?

Его глаза едва не выскочили из орбит.

— Ну…

Я протянул ему багажную квитанцию.

— Пойди и принеси это сюда.

— Что? Сейчас?

— Так ты не хочешь заработать двадцать баксов?

Он мельком взглянул на квитанцию.

— Я думал, вас зовут Кросби, — сказал он, бросив на меня взгляд, полный подозрения.

Ничего не ответив, я сунул квитанцию и двадцать долларов в карман.

— Да я ничего не говорю, — торопливо сказал он. — Так что вы там мне говорили?

— Привезите сюда чемодан, и побыстрее. — Я протянул ему квитанцию.

Он вылетел из номера, словно пуля из револьверного ствола. Дожидаясь его, я попытался проанализировать полученную информацию.

Вечером 6 сентября я находился за рулем «Бьюика», зарегистрированного на имя Джона Рикка, на магистрали в семнадцати милях от Майами. Со мной была девушка: может быть, Делла, а может быть, и нет. Мне не сказали. Рикка знал, кто была она, но Рискин — нет. Произошла катастрофа. Возможно, я действительно не справился с управлением, а возможно, мне помогла другая машина. Девушка погибла, но уже через пять минут меня обнаружил патрульный полицейский. Кроме того, речь шла о каком-то револьвере с отпечатками пальцев погибшей девушки. Это навело Рискина на мысль о том, что авария была инсценирована, чтобы скрыть убийство.

Я провел по лицу тыльной стороной ладони. Любой ценой я должен узнать, кто была эта девушка и откуда у нее был револьвер. Кроме того, я должен выяснить, по какой причине я потерял контроль над машиной.

Рискин сказал, что мне принадлежали апартаменты на Франклин-бульваре, в Линкольн-Бич. Я вспомнил, что Делла спрашивала, не хочу ли я поехать с ней и ее мужем в Линкольн-Бич. У меня появилось ощущение, что на протяжении этих сорока пяти дней я действительно занимал апартаменты в городе Линкольн-Бич.

Судя по костюму и по тому, что я ездил на «Бьюике», у меня водились деньги, и деньги немалые. Но как я мог заполучить их за столь короткий срок?

Мне на ум пришел толстяк Рикка. Вот кто мог дать мне нужную информацию. Он сказал, что я помолвлен с девушкой по имени Джинни. Где я мог встретиться с ней и кто она такая?

Я воспроизвел в памяти его слова:

«Ты тот парень, который убил Уортхема и Райснера». Кто они? «Где ты спрятал деньги?» — спросил он. Какие деньги? «Ты можешь встать и уйти и быть свободным, как ветер. Так почему я должен заботиться о тебе? Пусть она побеспокоится». Кто она? Почему она должна обо мне беспокоиться?

Вытянувшись на постели, я, делая глубокие затяжки, пытался найти ответы на вереницу вопросов, но так и не находил на них ответа. Я понимал, что без денег не смогу ступить и шагу. На данный момент я имел чуть больше ста долларов. Долго ли я смогу с ними протянуть? Естественно, не так долго, как мне хотелось бы. Без денег я конченый человек. Я даже не смогу выехать из Майами, имея в кармане жалкие сто долларов.

Я все еще напрягал мои бедные мозги, когда в коридоре послышались шаги Маддокса. Я едва успел нахлобучить шляпу, чтобы скрыть мою обритую голову, как в номер, тяжело отдуваясь, вполз Маддокс. Дыша словно загнанная лошадь, он поставил рядом с кроватью большой чемодан из свиной кожи.

— Вот он, мистер, — сказал он. — Да он весит по крайней мере тонну.

Я критически осмотрел чемодан. Судя по всему, я видел его впервые в жизни. К ручке была привязана карточка, на которой было что-то написано. Это была моя подпись.

Я попробовал открыть его, но ничего не получилось.

— Прекрасный чемодан, — заметил Маддокс, глядя на меня.

— Да уж, но я потерял ключ. Может быть, ты сможешь найти какой-нибудь ломик? — Я игнорировал удивление в его взгляде.

— Зачем ломать замок. У меня имеется отмычка, мистер.

— Так принеси ее.

Он исчез с такой быстротой, словно в заднице у него имелся пропеллер.

Я стоял, рассматривая чемодан. Неужели внутри находится ответ на то, чем я занимался эти таинственные сорок пять дней? Найду ли я ответ на этот главный вопрос?

Маддокс вернулся через шесть минут. Мне они показались шестью часами.

Он наклонился над чемоданом, сунул отмычку в правый замок. Щелкнув, тот отскочил. С левым он проделал то же самое.

Выпрямившись, он довольно сказал:

— Проще простого, если знать, как это делается.

Я вручил ему обещанные двадцать долларов.

— До завтра, — сказал я, стараясь, чтобы он не уловил моего волнения.

Он с интересом смотрел на чемодан, затем сделал несколько шагов к двери и спросил:

— Может быть, я могу еще что-нибудь для вас сделать?

— Спасибо. Больше мне ничего не надо.

Едва за ним закрылась дверь, как я задвинул на ней задвижку. Затем я вернулся к кровати. Положив чемодан на постель, я поднял крышку.

Я не знал, что конкретно увижу внутри, но уж точно не то, что увидел. Чемодан был плотно забит деньгами: тысячи и тысячи долларов. Столько денег я не видел никогда в жизни.

Некоторое время, как загипнотизированный, я пялился на обандероленные пачки стодолларовых банкнот, затем очень осторожно начал выкладывать деньги на постель, механически пересчитывая их. Я делал это до тех пор, пока чемодан не опустел. На постели лежало четверть миллиона долларов в стодолларовых купюрах!

Теперь я понимал, чего так домогался от меня Рикка. Четверть миллиона долларов! Но как они могли попасть в чемодан? Каково их происхождение?

Я вдруг почувствовал, что вот-вот упаду в обморок, и схватился руками за край кровати. Мои колени задрожали, и я осел на пол. Но я даже на секунду не выпускал деньги из поля зрения.

Четверть миллиона долларов!

Мотив для убийства! Неужели я действительно убил из-за них двух мужчин и женщину? Как я мог это сделать?

Глава 6

Если бы меня не подозревали в убийстве, я не тронул бы и цента из этих денег. Вероятнее всего я пошел бы с этим чемоданом к Рискину, но что мне теперь оставалось делать? Чемодан давал Рискину мотив — мотив для убийства!

Мне же нужны были деньги, чтобы наконец пролить свет на это запутанное дело. Итак, теперь у меня есть четверть миллиона долларов. Остается воспользоваться ими.

Как только я пришел к такому решению, все остальное показалось довольно простым. Я подкупил Маддокса и лысого портье. Маддокс получил сто баксов, а лысый портье за соучастие — пятьсот. Оба опознали меня, как только прочитали утренние газеты. Там было указано мое имя и довольно точное описание моей внешности. В заметке говорилось:

«Этот человек разыскивается в связи с убийством пока неопознанной женщины. Все сообщения направлять лейтенанту Биллу Рискину из отдела по расследованию убийств».

Однако не было никакого сообщения о предполагаемой награде, так что эта заметка ни Маддокса, ни портье не заинтересовала. Их интересовали только мои доллары.

Я оставался в отеле две недели. За это время мои волосы отросли, и я даже отпустил небольшую бородку. Эта борода плюс очки в черепаховой оправе делали меня совершенно неузнаваемым. Рискин, разумеется, тут же узнал бы меня, но я был уверен, что случайный прохожий, знакомый только с газетным сообщением, увидит во мне простого безобидного гражданина.

Я попросил Маддокса купить мне машину и револьвер. Он приобрел мне подержанный черный «Плимут», как раз то, что мне и требовалось, и снабдил двумя револьверами — 22-го калибра и специальным полицейским 38-го калибра — и приличным запасом патронов к ним.

После шестнадцати дней заточения в номере я сказал себе, что можно трогаться в путь. Я выехал из отеля безлунной ночью чуть позже десяти часов. Рядом со мной на сиденье лежал револьвер 38-го калибра, а револьвер 22-го калибра находился в кармане. Я был готов к любым неприятностям. Если кому-либо вздумается выстрелить в меня, он тут же схлопочет пулю в ответ.

Я ехал по набережной, заполненной отдыхающими людьми, в направлении магистрали, придерживаясь всех правил уличного движения. Я не хотел давать полицейским лишний повод задержать меня. То и дело я видел полицейские патрули, но пока все шло без приключений.

После шестичасовой езды я увидел впереди огни Линкольн-Бич. Город был расположен вдоль подковообразного залива и открыт всем морским ветрам. Даже в это время, а было где-то около четырех утра, в городе кипела жизнь. Но я не собирался заезжать в город. Я хотел осмотреть место моей первой аварии, происшедшей с «Бентли». Свернув налево, я начал удаляться от города в направлении Пелотты.

Я хорошо помнил место, где разбился «Бентли», слева там должен был находиться небольшой холм, а дорогу с обеих сторон окаймляли пальмы. Проехав около пятидесяти миль от Линкольн-Бич, я сбросил скорость. Светало, и это помогло мне обнаружить то, что я искал. Сломанная пальма и тормозной путь «Бентли» красноречиво свидетельствовали об этом, хотя прошло уже полтора месяца с момента аварии. Мне не хотелось останавливаться рядом с этим местом из боязни привлечь внимание. Я проехал примерно четверть мили и, остановившись на обочине, вернулся пешком к месту аварии, не забыв прихватить револьвер. Трасса была безлюдной, так что мне никто не мешал.

Я тщательно все осмотрел, но не нашел ничего, что помогло бы мне вернуть память и подсказало, что же произошло со мной.

В течение всех шестнадцати дней я усердно рылся в памяти, пытаясь разорвать завесу тумана, скрывавшую сорок пять дней моей жизни. Время от времени мне казалось, что я вот-вот вспомню, но этого так и не произошло. Мне удалось вспомнить пару деталей, но таких смутных, что пока для меня они не имели никакого смысла.