Врач был славный парень и из кожи лез, чтобы объяснить мне ситуацию. Но я не мог поверить в его слова и не на шутку встревожился. Я знал, что выступал против Майами Кида именно 29 июля и что именно в эту ночь произошла авария. Это был неоспоримый факт.

— Не буду с вами спорить по этому поводу, док, — сказал я. — Не могли бы вы сделать мне одолжение?

— Разумеется. Какое?

— Женщина, с которой я ехал в машине. Делла. Она ведь тоже здесь, не так ли? Спросите ее. Она подтвердит, что это случилось именно 29 июля. Спросите ее мужа. Он скажет то же самое.

Помрачнев, врач поерзал на постели.

— Ну откуда вы взяли ее мужа. В машине были только вы и она. Никакого мужа.

Мое сердце забилось чаще.

— О'кей, допустим, мужа не было, — сказал я, пытаясь унять дрожь в голосе. — Тогда спросите женщину.

Врач провел рукой по своим гладким темным волосам. Он продолжал доброжелательно улыбаться.

— Пару дней назад, когда ваше состояние было достаточно серьезным, я не мог сказать вам это. Сейчас это уже можно. Когда вас обнаружили, женщина уже была мертва. У нее был расколот череп.

Глава 2

После полудня ко мне в палату зашел лейтенант полиции Билл Рискин. Если бы медсестра не предупредила меня, что он коп, я ни за что бы не догадался. Это был невысокий человек лет пятидесяти с морщинистым, как печеное яблоко, лицом и маленькими проницательными глазками. Он неслышно проскользнул в палату, держа в руках шляпу. Голос его был тихим и вежливым.

В это время я волновался, как норовистая лошадь. Что хочет от меня этот Рискин? Неужели он будет обвинять меня во лжи, как это делал толстый сержант?

Пододвинув стул к кровати, он уселся, скрестил ноги и взглянул на меня. На нем были ботинки на толстой подошве и белые носки, а ноги тощие, как спички.

— Итак, парень, как твоя голова? — задал он первый вопрос.

Я ответил, что все в порядке, но пальцами судорожно сжал простыню. Я боялся, что в результате разговора он объявит меня сумасшедшим, со всеми вытекающими отсюда последствиями.

— Док сказал, что вы немного нервничаете, — продолжал он. — Для этого нет никаких оснований. Не вы первый, не вы последний, у кого случилось сотрясение мозга. Дайте нам возможность разобраться в этом деле. Мы хотим внести ясность в ситуацию. Девушка мертва. Если кто — то столкнулся с вашей машиной, значит он уехал с места аварии. Наша задача — найти его. Если вы нам поможете, мы справимся с этой задачей гораздо быстрее. Вы ведь хотите, чтобы мы нашли этого негодяя?

Его слова звучали убедительно, но озадачили меня еще больше. Я ведь успел заметить, как после столкновения с нами машина отлетела в сторону. Если меня обнаружили через пять минут после катастрофы, то должны были обнаружить и другую машину и ее водителя.

Я сказал, что заинтересован в том, чтобы полиция все же смогла найти водителя.

Рискин кивнул и довольно потер рука об руку.

— Так это правда, что вы ехали на попутной машине?

— Да.

— И девушка разрешила вам сесть за руль?

Что я мог на это ответить? Я никак не мог понять, почему они придают такое значение тому, кто все же сидел за рулем. У меня было только одно объяснение: они хотят навесить на меня вину за гибель Деллы. Я опять занервничал.

Он опять вежливо повторил вопрос и при этом доброжелательно улыбнулся.

— Но я не сидел за рулем! — буквально завопил я. — Делла вела машину! Я был рядом, а ее муж находился на заднем сиденье. Сколько можно повторять вам это?

Я ждал, что он заорет на меня, но он только печально кивнул, не прекращая улыбаться.

— Извини, парень. Понимаю, тебе трудно. Для тебя важно, кто действительно был за рулем?

— Да, черт возьми! — взорвался я. — Это ваш сержант…

— Забудьте о нем. Уж такая у него работа — орать на людей. Я и сам ничего не понимаю…

Лейтенант красноречиво развел руками.

Я все еще не доверял ему, но этот человек начинал мне нравиться.

— Где она подобрала вас? — неожиданно спросил он. — Вы шли себе по дороге, и вдруг она остановилась рядом с вами и предложила подвезти. Так?

— Нет. Все было совсем не так. Позвольте я расскажу вам все с самого начала.

— Именно это я и хочу от вас услышать, — сказал лейтенант и вытащил блокнот. — Можно, я буду записывать? Память уже не та, годы, понимаете… — Он сделал мне знак начинать.

И я рассказал ему свою историю. Рассказал о Питтсбурге, о моем желании заработать большие деньги, о том, как автостопом добрался до Пелотты, как сломал челюсть Мак-Криди, как пошел на обман Петелли. Далее я рассказал о том, как Делла решила помочь мне, как Пепи и Бенно начали нас преследовать, как мы врезались во встречную машину.

Это заняло довольно много времени, и к концу рассказа я уже едва шептал, но я был рад, что снял этот груз со своей души.

Рискин ни разу не перебил меня. Он быстро конспектировал, время от времени хмурился, но молчал.

— Действительно, занимательная история, — сказал он, когда убедился, что мне нечего добавить. — Вижу, вам полегчало, парень. Можете не беспокоиться. А сейчас отдыхайте. Вы выглядите усталым. Я тоже устал, но босс никогда не дает мне время на отдых. — Он поднялся. — До встречи. Я приду через пару деньков. Если вспомните что-либо еще, тогда и расскажете.

— Вряд ли я вспомню что-либо еще, — сказал я. — Я рассказал вам все.

— Прекрасно. А сейчас отдыхайте. До встречи.

Прошло два дня. Я быстро шел на поправку. Доктор был весьма доволен этим.

— Все хорошо, — сказал он. — Думаю, сможете подняться через пару деньков. Нужно сказать, что сложение у вас как у слона, а голова из гранита.

Я улыбнулся, но не все было так просто. Мне нужно было поговорить с Рискином.

— Мне хотелось бы осмотреть город, — сказал я. — Я много слышал о Линкольн-Бич, но никогда не был в этом городе.

Он удивленно смотрел на меня.

— Но это не Линкольн-Бич! С чего вы взяли? Это же Майами.

— Майами? — в свою очередь я с удивлением уставился на него. — Но ведь в Линкольн-Бич имеется свой госпиталь.

— Конечно. И прекрасный госпиталь, надо отметить, — он улыбнулся. — Почти такой же, как здесь.

— Но тогда почему меня привезли в Майами? Ведь это же верных двести миль от места катастрофы.

— Какие еще двести миль? — спокойно сказал он. — Не больше семнадцати. Так что до Майами гораздо ближе, чем до Линкольн-Бич. Вот вас и привезли сюда.

Я вновь ничего не мог понять.

— Но мы же ехали в Линкольн-Бич, когда случилась авария. Та машина налетела на нас, когда мы отъехали всего лишь несколько миль от Пелотты.

— Не забивайте свои мозги этим, — сказал врач, улыбаясь так, как улыбаются у постели тяжелобольного. — Думаю, все прояснится через пару дней.

Он ушел, а я лежал и думал, неужели моя травма головы настолько серьезна, что я сошел с ума? Мне хотелось поговорить с Рискином. На каждый скрип двери я поднимал голову, чтобы посмотреть, не он ли.

На следующее утро мою кровать вывезли из палаты.

— Что все это значит? — спросил я медсестру, когда очутился в коридоре. — Куда меня переводят?

— Доктор приказал, чтобы вам предоставили отдельную палату, — флегматично сказала толстая медсестра. — Он считает, что вам там будет лучше.

«Какого черта, — подумал я. — Видимо, он решил, что сумасшедшему не место в палате с нормальными людьми».

— Но я не хочу в отдельную палату! — запротестовал я. — Верните меня обратно. Мне и там было хорошо.

Появился врач.

— Не волнуйтесь, — сказал он. — Та палата вам понравится. Из ее окон открывается прекрасный вид.

Я замолчал из страха перед смирительной рубашкой. Я сдался.

Новая палата действительно была очень удобной, но мне было неприятно в ней находиться. У меня было такое чувство, что меня засунули сюда по каким-то определенным соображениям, и мне очень хотелось бы узнать, по каким именно.

К вечеру, около шести, когда я лежал и, глядя в окно, вслушивался в шум прибоя, вдруг отворилась дверь и вошел Рискин.

— Хэлло, парень, — сказал он, тихо закрывая за собой дверь. — Как дела?

— Какого черта вы поместили меня сюда? — сказал я, делая попытку сесть. — Что вы еще задумали?

Лейтенант бесшумно подошел к кровати.

— Чего вы беспокоитесь? Вы же знаете, пребывание в такой палате стоит больших денег.

— В чем дело?

Он придвинул стул и осторожно присел.

— Думаю, врачу не хочется, чтобы другие пациенты видели, как я прихожу сюда, — сказал он. — Но это лишь моя догадка. Врач прекрасный человек. Может быть, он решил, что вам будет неприятно перед другими пациентами, что вас навещает коп.

Я некоторое время смотрел на него, затем глубоко вздохнул и вытер пот со лба.

— Подобная мысль мне не пришла в голову. Я подумал, врач решил, что у меня поехала крыша, вот он и упрятал меня сюда.

Он вытащил пачку сигарет.

— Будешь курить, парень?.. И брось подобные мысли. — Он дал мне прикурить, затем закурил сам. — Держу пари, медсестра поднимет страшный шум, когда застанет нас здесь за таким занятием. Но таковы уж обязанности медсестер.

Я улыбнулся. Мое настроение несколько приподнялось.

— Я думал, вы придете раньше, и уже начал беспокоиться.

— Было много дел, — некоторое время он изучал тлеющий кончик сигареты, потом взглянул на меня в упор. — Мне надо сказать вам кое-что важное. Сможете выдержать небольшое потрясение?

Я сделал несколько быстрых затяжек, но сердце тревожно забилось.