Я — под таинственной луной,

Чей золотистый ореол

На тихий холм и смутный дол

За каплей каплю в каплях рос

Дурманящий туман принес, —

И он ползет к долине вечной,

И мелодический, и млечный.

В волне белеет ненюфар,

К воде припал белесый пар,

К могиле никнет розмарин,

Спит разрушенье меж руин,

Подобный Лете сонный пруд

Не разорвет дремотных пут —

Вся Красота уснула тут.

И спит Ирен. Гляди! — она

Среди Судеб своих одна.

Любовь моя! Не верю я!

Оконце твоего жилья

Распахнуто в ночную тьму,

И ветерки летят к нему,

И чередой волшебных фей

По спальне носятся твоей —

И полог рукоплещет им,

И невесомым, и сквозным.

За темной бахромой ресниц

Сокрыт покой твоих зениц,

А по полу и вдоль стены

Тревожны тени и темны!

Ты здесь впотьмах, а рядом страх!

Куда стремишься ты во снах?

К каким морям и островам?

Твой облик странен деревам —

Все странно. Странно ты бледна,

Странна волос твоих длина

И выспренная тишина.

Спит леди! Пусть покойно спит,

Пусть небо спящую хранит!

И сновиденья вечно длит

На ложе, прежнего печальней,

В иной и столь священной спальной!

Господь, продли ей сон вовек,

Не дай открыть смеженных век,

Умерь ночных видений бег!

Пусть вечно спит! Покойно спит!

Пусть небо спящую хранит!

Пусть червь — могильный труд творит!

Пусть отворит туманный бор

Семейный склеп, где с давних пор

Покой таинственных могил

Лишь трепетно тревожим был,

Когда фамильные гроба

Печально множила судьба;

Таиствен склеп, как в те года,

Когда она — дитя тогда —

Бросала камешки туда.

Но в этот раз из гулких врат

Пусть эхо не звучит трикрат,

Вселяя давний детский страх,

Что это стонет смерть в гробах.

СПЯЩАЯ[32]

В ночи июня, под луной,

Томим волшебной тишиной,

Стоял я. Слабый свет струя,

Дианы мутные края

Мерцали мне издалека,

С их золотого ободка

Пар наркотический стекал

На темные вершины скал,

Густел и падал, как роса,

И были капель голоса,

Как еле слышный звон хрустальный

Далекой музыки печальной.

Вот у заброшенных руин

Качнулся сонный розмарин;

И ветер лилии склонил

Над зарослью немых могил;

Смотри! Черней, чем Стикс, вода

В тумане спящего пруда, —

Он не проснется никогда!

Все замерло — лишь ночь кругом!

Спит с распахнутым окном

Ирен, в сиянье голубом!

О Госпожа! твое окно

Беспечно так растворено!

И ветерки с ночных дерев

Порхают, в комнату влетев.

Бесплотные, они снуют,

Как призраки, и там, и тут,

Теней лишь оставляя взмах

На стенах и на потолках,

Над дремой сомкнутых ресниц —

Взмывая вверх, бросаясь ниц!

О дорогая, зла не зная,

Что видишь ты, во снах витая?

В раздумье шепчутся листы —

Для них как чужестранка ты:

Так бледен лик твой, так длинна

Волос блистающих волна,

Так странна эта тишина!

Безмолвна ночь… в кругу теней

Толпятся тени все тесней!

О Небо! будь защитой ей

Вы, злые чары, мчитесь мимо!

Священным промыслом хранима,

Пусть вечно так лежит она,

Как луч, светла и холодна,

В волшебный сон погружена!

Ты спишь, любовь!.. в кругу теней

Тот сон все глубже и темней!

Как будто Рок дохнул над ней!

И чудится: за тьмой укрыт,

Червь, извиваясь, к ней скользит;

И в дебрях полуночных — склеп,

Как хищник, алчен и свиреп,

Над новой жертвой с торжеством

Зловещим хлопает крылом, —

Гробница та вдали от глаз,

В которую она не раз

Бросала камень, расшалясь,

И, тайной жуткою шутя,

Прочь мчалась — грешное дитя!

И ей, дрожащей, эхом был

Стон мертвецов из мглы могил!

ДОЛИНА ТРЕВОГИ[33]

Тихий край когда-то был,

Где давно никто не жил, —

Все пропали на войне;

Только звезды в вышине

Зажигались в поздний час,

И дозор их нежных глаз

Охранял с лазурных круч

Там цветы; и солнца луч

В душных травах целый день

Нежил сладостную лень.

Но теперь исчез и след

Безмятежных тех примет —

В том краю покоя нет! —

Один лишь воздух недвижим,

Словно во сне, застыл над ним.

Нет, то не ветер, пролетев,

Тревожит голоса дерев,

Шумящих, как студеный вал,

Вокруг пустынных скал!

Нет, и не ветер то влечет

Шуршащих облаков полет,

Неутомимый, непрестанный!..

А степь фиалками полна,

И плачет лилия одна

Там над могилой безымянной!

И плачет вечно, с лепестка

Роняя капель жемчуга.

И жжет слеза, на стебли трав

Росой бессмертною упав.

ГОРОД СРЕДИ МОРЯ[34]

Там, на закате, в тьме туманной

Я вижу, вижу город странный,

Где Смерть чертог воздвигла свой,

Где грешный и праведный, добрый и злой

Равно навек нашли покой.

Храм, замок, башня ль (обветшала,

А не кренится) — с нашим там

Ничто не сходствует нимало.

Чужда вскипающим ветрам,

Покорна, сумрачно-светла,

Морская гладь вокруг легла.

С небес не упадут лучи

На город тот в его ночи.

Но снизу медленно струится

Глубинный свет из мертвых вод —

Вдруг тихо озарит бойницы

Витающие… купол… шпицы…

Колонны царственных палат

Или беседки свод забытый,

Каменным плющом увитый…

И святилище — храмов бесчисленный ряд,

Чьи фризы лепные в узоре хранят

Фиал, фиалку, виноград.

Покорна, сумрачно-светла,

Морская гладь вокруг легла.

Так тени с куполом слились,

Что тот как в воздухе повис.

Но башня высится, пряма,

А с башни смотрит Смерть сама!

Раскрыты капища. Могилы

Разверсты вровень с гладью стылой.

Но воды спят — и ни алмаз,

Кумиру заменивший глаз,

Ни жемчуг саванов расшитых

С ложа встать не соблазнит их.

И не встревожит дрожью синей

Зыбь стеклянную пустыню,

Не подаст о ветре весть,

О том, что где-то ветер есть —

Желанный гость далеких вод…

А эти ветер обойдет

В их мертвой ясности и стыни.

Чу! Воздух вдруг затосковал,

А гладь — ее колышет вал!

Осела башня ли — и вялый

Прибой расползся по воде?

Чуть покачнулись в высоте,

Оставив в облаках провалы?

Багровым светом налилась

Волна… Медленней дышит час…

Когда на дно, на дно — без вскрика,

Без стона — город весь уйдет,

Восстанет ад тысячеликий

Ему воздать почет.

ГОРОД СРЕДИ МОРЯ[35]

Где сумрак запад обволок,

Воздвигла Смерть себе чертог.

Там странный город виден взглядам.

Герой и трус, святой и грешник рядом

Объяты там могильным хладом.

Там башни (накренило их,

А все ж не рухнут), храмы зданья —

Иные, чем у нас, живых,

И ветра свежее дыханье

Не взбороздит, не шелохнет

Немую ширь угрюмых вод.

Не льются с неба струи света

На город этот, мглой одетый.

Лишь отблеск дремлющих валов

Змеей ползет, как кровь багров,

По камням капищ и дворцов,

Чья кладка толще несравненно,

Чем в древнем Вавилоне стены,

По шпицам, по рядам колонн

И по ротондам, где фронтон

Украшен фризами лепными

Из чаш с фиалками лесными

И лоз, вплетенных между ними.

Ничто нигде не шелохнет

Немую ширь угрюмых вод.

Во мраке контуры строений

Расплылись над землей, как тени,

А с главной башни шлет в простор

Смерть-великанша грозный взор.

В любом из склепов, в каждом храме

На уровне одном с волнами

Раскрыта дверь, но воды спят;

Воспрянуть их не побудят

Ни бирюза в глазницах статуй,

Ни на гробах покров богатый,

И, увы, не тронет рябь