Эрл Стенли Гарднер - Летучие мыши появляются в сумерках

– Это должно иметь связь с автомобильным происшествием.

– Кажется, я все вам рассказал.

– Именно так. Вам кажется, что вы все мне рассказали. И вы не правы. Что-то значительное вы упустили, что должно иметь связь с большим количеством денег и со многими людьми.

– Хорошо, что же нам делать? Пойти в полицию и все рассказать?

– И позволить полицейским растрепать обо всем в газетах? Ни за что на свете!

– Почему?

– Потому что у меня в руках дело, которое принесет мне пятьдесят процентов от по крайней мере пяти тысяч долларов, и если вы думаете, что я собираюсь бросить коту под хвост две с половиной тысячи, то вы просто сошли с ума.

– Но какое отношение это имеет ко мне?

– В том-то и дело, что никакого. И это самое неприятное. Придется вам посидеть со мной и поболтать. Просто болтайте. Старайтесь вспомнить все, что вы обсуждали с Больмэном, не важно, что это было, продолжайте просто говорить.

– Но мне надо что-нибудь поесть. Я не выходил отсюда и…

– Да, – нетерпеливо прервала его Берта. – У меня в чемодане есть женское платье, которое вам явно подойдет. Вы сойдете за мою матушку. Вы не очень хорошо себя чувствуете, поэтому идете медленно, облокачиваясь на мою руку. Трость придется оставить.

– Думаете, у нас получится?

– Мы можем попробовать.

– Я хотел бы объявиться здесь.

– Почему?

– В случае… в случае, если полиция выдвинет мне обвинение в убийстве Больмэна. Я хотел бы иметь доказательства, что все это время я был в гостинице.

Берта Кул сложила губы трубочкой и свистнула:

– Съешьте меня с потрохами!

– Что это значит? – спросил Кослинг.

– У вас нет хоть сколько-нибудь стоящего алиби.

– Но почему? Я не мог вернуться в Лос-Анджелес, убить Больмэна и приехать сюда, самостоятельно управляя машиной.

– Да, но вы могли все это проделать, попросить кого-нибудь отвезти вас сюда, а потом сочинить всю эту невинную историю.

– Да, но если не Больмэн отвез меня обратно, то кто еще это мог сделать?

Берта кивнула ему.

– Об этом я как раз и подумала. Но теперь я знаю, что сказал бы сержант Селлерс.

– Ну что же?

– Он сказал бы, что это сделала я! А я еще и зарегистрировалась в этом отеле.

Берта Кул помогла подняться Кослингу на стул и сказала:

– Держите равновесие. Давайте вашу руку. Нет, другую. Вы заденете люстру, стойте спокойно, я отпускаю руки.

– Все хорошо, – сказал слепой. – Я чувствую себя нормально.

Берта, взирая на него, возразила:

– Но я не могу все время держать вас за руку. Подождите секунду. Я дам вам на что-нибудь опереться.

Она пододвинула к нему стул с высокой спинкой и предложила:

– Обопритесь на него. Дайте мне посмотреть на вас. Стойте, я подогну подпушку.

Она вытащила несколько булавок из оберточной бумаги, взяла их в рот и стала, обходя вокруг него, вкалывать булавки. Потом она еще раз обошла вокруг него, чтобы полюбоваться на результаты своей работы, и наконец сказала:

– Ну вот, теперь все в порядке.

Она помогла ему спуститься на пол, сняла платье и, усевшись на краю постели, стала поправлять булавки.

– Вам не кажется, что, может быть, мне стоит связаться с полицией? – спросил Кослинг. – Я сначала совершенно растерялся, услышав это объявление по радио, но чем больше я думаю об этом, тем…

Берта с раздражением в голосе принялась объяснять снова:

– Послушайте, давайте покончим с этим раз и навсегда. Вы обладаете информацией, которая стоит пять тысяч долларов. Половину из них я собираюсь получить. Что-то, что вы сообщили Больмэну, было очень важным. Он отправился в ваш дом и попал в ловушку, устроенную для вас. Полицию интересует, кто устроил эту ловушку и почему. Меня интересует то, что искал Больмэн. Если полиция вас заграбастает, то засадит за решетку. Для меня две с половиной тысячи долларов – это две с половиной тысячи. Теперь вам все ясно?

– Но я не представляю себе, что это за информация!

– Черт побери, и я тоже, – призналась Берта. – Но поскольку вы для меня словно клад с деньгами, то я буду беречь вас как зеницу ока, пока мы все не выясним. Понятно?

– Да, я понимаю это.

– Отлично, это все, что вам надо знать. Далее. Теперь мы выйдем отсюда. Вы – моя матушка. С вами случился небольшой удар. Мы идем на прогулку. Вы будете молчать как рыба: если кто-нибудь заговорит с вами, единственное, что вы можете позволить себе, – это милая улыбка. Итак, идемте.

Берта торопливо поправила платье, взяла Кослинга под руку и сказала:

– Обопритесь на меня. Вы держитесь так, будто вас тащат силой. Пусть это выглядит так, словно я просто поддерживаю вас. Слепого надо вести. Больного, слабого человека просто поддерживают. Вам ясно, что я имею в виду?

– Кажется, да. Вот так?

– Нет. Вы согнулись. Просто склонитесь немного на одну сторону. Да, вот так. Теперь все хорошо, идемте.

Берта провела Кослинга через дверь, закрыла ее и сказала:

– Так как ваша комната находится на четвертом этаже, мы должны спуститься на пролет по лестнице. Вы справитесь с этим?

– Ну почему же нет?!

– Не забывайте о юбке. Я заколола подол юбки так, что она почти касается пола. Не хотелось бы, чтобы кто-нибудь увидел ваши башмаки и края брюк.

– Я думал, вы закатали штанины наверх.

– Закатала, да и юбка достаточно длинная. Хорошо, идемте, помните о лестнице.

Они благополучно спустились на лестничную площадку. Берта прошла по коридору до лифта. Она вызвала лифт и, когда его дверь открылась, сказала:

– Осторожней, мама, аккуратнее входи в кабину.

Они благополучно вошли в лифт, и только потом Кослинг, забыв о широких полях шляпы, смял ее, прислонившись к задней стенке кабины лифта.

– Осторожней спускайтесь, – сказала Берта лифтеру.

– Мадам, у этой клетки только одна скорость, да и та маленькая.

Они спустились в вестибюль. Администратор внимательно посмотрел на «мать» Берты. Лифтер, который исполнял обязанности и посыльного, придержал входную дверь для Берты. Берта Кул, стараясь загораживать собой ноги Кослинга от лифтера, помогла слепому забраться в машину и захлопнула за ним дверцу. Она оделила лифтера улыбкой, обошла машину, села за руль и нажала на газ.

– Куда мы едем? – спросил Кослинг.

– На Риверсайд. Возьмем там в отеле смежные комнаты.

Начинало темнеть. Берта включила габариты и поехала медленнее. Добравшись до Риверсайда, Берта вошла в один из старинных отелей и зарегистрировалась под именем миссис Л.М. Кушинг с дочерью, взяла двухкомнатный номер, комнаты которого сообщались через ванную, и весьма церемонно довела Кослинга до номера, где они расположились в безопасности.

– Теперь, – объявила Берта, – мы останемся здесь и будем беседовать.

Через час, когда Кослинг чувствовал себя уже совершенно вымотанным и уставшим от бесконечных расспросов, Берта заказала обед в номер, который им принесли из ближайшего ресторана. Еще через час Берта отправилась звонить по телефону в отель в Сан-Бернардино.

– Это миссис Кул. Произошло то, чего я так опасалась. У моей матери второй удар. Я не смогу вернуться за своими вещами. Пожалуйста, отнесите мой чемодан в камеру хранения. Счет за номер у меня оплачен, никакими другими услугами, включая телефон, я не пользовалась.

Администратор выразил Берте свои соболезнования, пожелал ее матери скорейшего выздоровления и заверил, что у Берты нет причин беспокоиться об оставленных вещах.

Берта поблагодарила, вернулась в отель и еще два часа пытала слепого, вновь и вновь перебирая все события прошлой недели.

Наконец Кослинг устал, и его охватило раздражение:

– Я рассказал вам все, что знал. Я хочу спать. У меня одно желание – забыть, что я когда-то обратился к вам и вообще стал разыскивать эту девушку. Ко всему прочему она… – Он запнулся в нерешительности.

– Что? – подстегнула его Берта.

– Ничего.

– Что вы собирались сказать?

– О, ничего, кроме того, что я разочаровался в этой девушке.

– В какой девушке?

– Жозефине Делл.

– Почему?

– Хотя бы потому, что она так и не пришла ко мне, чтобы бросить, к примеру, «привет», если уж она поправилась.

– Она перешла на другую работу, – начала объяснять Берта. – Когда Харлоу Милберс был жив, она работала неподалеку от вас, но он умер, и ей не представился случай оказаться в ваших местах.

– Все равно я не понимаю, почему она не смогла прийти ко мне.

– Она послала вам подарок, не правда ли? Даже два подарка.

– Да. Музыкальная шкатулка очень много значит для меня. Она могла бы догадаться, что я хотел бы лично поблагодарить ее за такой подарок.

– Почему же вы не написали ей?

– Я пишу очень неразборчиво. Пишущей машинки у меня нет.

– Тогда почему вы не позвонили ей?

– В том-то и дело. Я позвонил. Она не захотела потратить на меня время.

– Подождите секунду. Это что-то новое. Она не захотела тратить на вас время?

– Я позвонил ей, но ее не было дома. Я разговаривал с какой-то женщиной, которой я представился. Она сказала, что мисс Делл в настоящее время занята, но она может передать ей мою просьбу. Я сказал ей, что хотел бы поблагодарить ее за подарок и подожду ее звонка.

– Дальше?

– Я ждал и ждал – целый час. Она не позвонила.

– Куда вы звонили ей – домой?

– Нет, домой человеку, на которого она работала. Вы знаете дом Милберса.

– Насколько хорошо вы ее знаете? – поинтересовалась Берта.

– О, достаточно хорошо в своем роде, хотя, разумеется, только из бесед с нею.

– Когда она останавливалась подле вас на улице?

– Да.

– Недостаточно, чтобы завязать близкую дружбу, – констатировала Берта.

– О, мы действительно о многом успели переговорить, хотя были дни, когда мы успевали переброситься только парой слов. Она очень подбадривала меня и чувствовала это. Когда она все-таки не позвонила, я перезвонил и попросил пригласить мисс Делл; человек, который подошел к телефону, спросил, кто ее спрашивает, подчеркивая, что она очень занята. Я решил сострить и ответил, что ее спрашивает человек, который никогда не видел ее в своей жизни и никогда не увидит. Они подозвали ее к телефону, и я сказал: