Монахини, перебиравшие четки, — детективы Мейер и Клинг — бормотали не молитвы, а проклятья в адрес лейтенанта Бернса, который устроил им нагоняй в присутствии коллег и выставил их полными кретинами.

— Я и сейчас чувствую себя идиотом, — признался Мейер.

— Это как понимать? — спросил Клинг.

— Нарядили бог знает во что…

Что касается целующейся парочки, то с ней вышли затруднения. Хейз и Уиллис разыграли на спичках, кто залезет в теплый спальный мешок, и Уиллис стал победителем. Дело в том, что партнершей была сотрудница полиции Айлин Берк, рыжеволосая, с зелеными глазами и длинными стройными ногами. С ней Уиллис как-то однажды распутывал дело об ограблении. Она была выше Уиллиса, который едва дотягивал до минимального стандарта для полицейского — метр семьдесят. Но разница в росте его не смущала: высокие девицы всегда благоволили к Уиллису, и наоборот.

— Давай кое-чем займемся, — предложил Уиллис Айлин и крепко обнял ее.

— У меня замерзли губы, — пробормотала она.

— У тебя замечательные губы, — сказал Уиллис.

— Не забывай, мы здесь на работе!

— М-мм! — отозвался Уиллис.

— Не хватай меня за попу! — сказала Айлин.

— Я не знал, что это твоя попа!

— Слышишь? — вдруг шепнула Айлин.

— Слышу! — сказал Уиллис. — Кто-то идет. Поцелуй-ка меня!

Айлин поцеловала Уиллиса, скосившего глаза на скамейку. Мимо скамейки прошествовала женщина с колясочкой, в которой сидел младенец. Что же это за изверги-родители, отправившие ребенка на улицу в такую погоду? Женщина с коляской уже миновала скамейку, а детектив второго класса Уиллис продолжал целовать детектива второго класса Айлин Берк.

— Mm frick sheb bron, — пробормотала она.

— Что-что? — не понял Уиллис.

— Я говорю, кажется, она прошла. Это по-ирландски, — пояснила Айлин, оторвавшись от Уиллиса и с трудом переводя дух.

— Господи, а это еще что? — вдруг спросил Уиллис.

— Не бойся, это мой револьвер, — рассмеялась Айлин.

— Да нет же, я имею в виду — что там, на аллее?

Они прислушались.

К скамейке приближался человек.

* * *

Патрульный Ричард Дженеро, в штатской одежде и темных очках, сидел на четвертой скамейке, гладил овчарку-поводыря, бросал хлебные крошки голубям и мечтал о лете. Он отчетливо видел молодого человека, который быстро подошел к третьей скамейке, схватил жестянку, глянул через плечо и стал удаляться, но не назад, к выходу, а в глубь парка.

Дженеро растерялся, не зная, что предпринять.

Его взяли в дело, потому что не хватало людей. Предупреждение правонарушений — занятие хлопотное, особенно в субботу. Но Дженеро поставили не на самый ответственный пост. Предполагалось, что тот, кто возьмет жестянку, вернется обратно к выходу, где его арестуют продавец и Хейз, сидевший в машине около входа в парк. Но вопреки всем расчетам этот тип двинулся в противоположную сторону, к скамейке Дженеро. Патрульный Дженеро был настроен миролюбиво. Он мечтал поскорее вернуться домой, где мать, распевая арии из итальянских опер, принесет ему в постель минестроне.

Овчарка была хорошо обучена. Дженеро объяснили, как подавать ей команды голосом и жестами. Но Дженеро боялся собак вообще и овчарок в особенности. Мысль о том, что ему придется натравить ее на человека, повергала его в ужас. А вдруг собака неправильно поймет команду и вместо того чтобы кинуться на преступника, схватит за горло его самого? Вдруг она растерзает его?

Что тогда скажет мать ("Сколько раз говорила, не ходи работать в полицию")?

Тем временем Уиллис, пристроив передатчик на пышной груди Айлин Берк, доложил обстановку Хейзу. Тот приготовился, рассчитывая, что объект сейчас направится к нему. Уиллис попытался расстегнуть молнию, но ее заело. Конечно, неплохо полежать с Айлин Берк в спальном мешке, который невозможно расстегнуть, но он тотчас же представил себе, как лейтенант Бернс будет срамить его перед всем участком. Не желая разделить позор Мейера и Клинга, он стал лихорадочно теребить застежку молнии, попутно размышляя, что Айлин Берк, которая тоже отчаянно пыталась выбраться, целовалась с ним с удовольствием. Дженеро не знал, что Хейза уже предупредили. Он с ужасом наблюдал, как преступник подошел к скамейке, взял жестянку и начал уходить. Тогда Дженеро вскочил, сорвал темные очки, расстегнул плащ, как это делают детективы в кино, выхватил револьвер и выстрелил, угодив себе в ногу.

Субъект с жестянкой бросился бежать.

Наконец-то Уиллис выбрался из спального мешка, а за ним и Айлин Берк, на ходу застегивая блузку и пальто. Коттон Хейз вихрем ворвался в парк и, поскользнувшись на замерзшей луже, грохнулся оземь, чуть не свернув себе шею.

— Стоять, полиция! — крикнул Уиллис. И вдруг — о чудо! — преступник остановился и стал ждать Уиллиса, который бежал к нему с револьвером в руке. Лицо Уиллиса было перепачкано губной помадой.

* * *

Задержанного звали Аллан Парри.

Ему сообщили о его правах, и он согласился дать показания без адвоката, хотя тот сидел в соседней комнате.

— Где ты живешь, Аллан? — спросил Уиллис.

— Тут, за углом. Я вас всех знаю в лицо, каждый день встречаю. А вы разве меня не узнаете? Я здешний.

— Знаете его? — обратился Уиллис к коллегам. Те покачали головами. Они стояли вокруг задержанного — продавец сладостей, две монахини, парочка влюбленных и рыжеволосый здоровяк с седой прядью, напяливший на себя все что можно.

— Почему ты побежал, Аллан? — продолжал Уиллис.

— Я услышал выстрел. В нашем районе, если слышишь стрельбу, надо уносить ноги.

— Кто твой приятель?

— Какой приятель?

— Тот, кто затеял все это.

— Что все?

— Заговор с целью убийства.

— Не понимаю, о чем вы говорите.

— Кончай, Аллан. Ты с нами по-хорошему, и мы с тобой по-хорошему.

— Вы меня с кем-то спутали.

— Как вы собирались делить деньги?

— Какие деньги?

— Те, что в этой жестянке.

— Да я ее впервые вижу.

— Здесь тридцать тысяч долларов, — сказал Уиллис. — Так что давай признавайся. Хватит мозги пудрить.

Либо Парри почувствовал ловушку, либо и впрямь не знал, что в жестянке должно быть пятьдесят тысяч долларов. Он покачал головой и сказал:

— Какие деньги? Я ничего не знаю. Меня просто попросили забрать жестянку, и я согласился.

— Кто попросил?

— Высокий блондин со слуховым аппаратом.

— Неужели ты думаешь, мы тебе поверим? — удивился Уиллис.

Это было своеобразным сигналом к представлению, которое частенько разыгрывали сыщики 87-го участка. Мейер мгновенно включился в игру и сказал: "Погоди, Хэл!" — фразу, которая давала Уиллису понять, что Мейер готов сыграть его антипода. Уиллис собирался изображать хама и наглеца, норовящего повесить всех собак на невинного беднягу Царри, а Мейер — отца-заступника. Прочим же детективам, включая и представителя 88-го участка Фолка, отводилась роль хора из древнегреческой трагедии, свидетеля со стороны и комментатора.

Не глядя на Мейера, Уиллис сказал:

— Что значит "погоди"? Этот мерзавец врет напропалую!

— А может, его и в самом деле попросил взять банку высокий блондин со слуховым аппаратом, — возразил Мейер. — Пусть объяснит все по порядку.

— Держи карман шире! — отрезал Уиллис. — Он еще распишет, что видел розового слона в голубой горошек. Говори, дрянь, как зовут напарника?

— Нет у меня никакого напарника, — выкрикнул Парри и жалобно попросил Мейера: — Скажите ему, что у меня нет никакого напарника.

— Успокойся, пожалуйста, Хэл, — сказал Мейер. — А ты рассказывай, Аллан.

— Я шел домой, и вдруг… — начал Аллан.

— Откуда шел? — перебил его Уиллис.

— Чего?

— Откуда шел, спрашиваю.

— От одной знакомой.

— Где она живет?

— Да рядом. Напротив моего дома.

— Что ты у нее делал?

— Ничего особенного… — смутился Парри. — Сами знаете…

— Мы ничего не знаем.

— Кончай, Бога ради, Хэл, — опять вмешался Мейер. — Это его личное дело.

— Спасибо, — пискнул Парри.

— Значит, ты зашел в гости к своей знакомой, — уточнил Мейер. — Во сколько это было, Аллан?

— Ее мать уходит на работу в девять. Ну, а я пришел в половине десятого.

— Ты безработный? — спросил Уиллис.

— Да, сэр.

— Когда работал в последний раз?

— Видите ли…

— Отвечай, не виляй.

— Да не дави ты на него так, Хэл.

— Он же врет.

— Он пытается рассказать, как было, — сказал Мейер и тихо спросил: — Так что у тебя с работой, Аллан?

— У меня была работа, но я разбил яйца…

— Что?

— Я работал в бакалейном магазине на Восьмидесятой улице. На склад привезли партию яиц. Я потащил коробки в холодильник и две уронил. Меня выгнали.

— Сколько ты там проработал?

— Я пошел туда сразу после школы.

— А когда ты кончил школу?

— В прошлом июне.

— Аттестат получил?

— Да, сэр.

— Чем же ты занимался после бакалейного магазина?

Парри пожал плечами:

— Да в общем, ничем…

— Сколько тебе лет? — спросил Уиллис.

— Скоро девятнадцать… Какое сегодня число?

— Девятое.

— На следующей неделе исполнится девятнадцать. Пятнадцатого марта.

— Похоже, праздновать день рождения ты будешь в тюрьме, — сказал Уиллис.

— Будет тебе, — снова вступил Мейер. — Прекрати запугивать парня. Значит, ты был у своей знакомой, Аллан? Что произошло потом?

— Потом я встретил этого типа.