— Вы знали, что Салли снабжала кокаином труппу?

— Не знал.

— Она скрывала это от вас, так?

— Я не думал, что между нами могли быть секреты. Но если она занималась противозаконной торговлей или… я не знаю, как правильно назвать…

— Да, вы правильно назвали, — сказал Карелла.

— То она скрывала это от меня. Я не догадывался.

— В какой степени она тратила деньги, мистер Мур?

— Простите?

— У вас не возникало, скажем, ощущения, что она живет не по средствам?

— Не по своим средствам?

— Ну, учитывая то, что она зарабатывала в театре.

— Никаких ощущений не возникало. Одевалась она хорошо. И мне кажется, она редко в чем себе отказывала… Мистер Карелла, если вы объясните, что вас интересует…

— Один человек, с которым мы говорили, намекнул, что у Салли был дополнительный заработок. Мы знаем наверняка, что она доставляла кокаин, пусть и в ограниченных количествах. Нам бы хотелось знать, не была ли ее деятельность в области торговли наркотиками шире.

— Мне очень жаль. Я рад вам помочь, но до последней минуты я не ведал, что она хоть как-то была связана с наркотиками.

— За исключением марихуаны, — снова сказал Карелла.

— Ну да.

— Вы можете предположить, какой она могла иметь еще приработок?

— К сожалению, нет.

— Она не подрабатывала как проститутка? — спросил Мейер.

— Конечно, нет!

— Вы уверены?

— Абсолютно. Мы были очень близки. Практически мы проводили каждый день вместе. Я бы наверняка знал…

— Но вы не знали насчет кокаина.

— Нет, не знал.

— Она когда-нибудь говорила с вами о любой посторонней деятельности? О любом занятии, которое могло давать приработок?

— Я пытаюсь вспомнить, — сказал Мур.

— Постарайтесь вспомнить, — сказал Карелла.

Мур умолк и, казалось, хранил молчание очень долго. Вдруг, словно его осенило, он вскинул склоненную голову и посмотрел на детективов.

— Конечно, — сказал он. — Я не понимал, когда она говорила об этом. Но, вероятно, это оно и было.

— Что именно?

— Ну, как она получала свой приработок.

— Как она получала? — спросил Мейер.

— Чем она занималась? — насторожился Карелла.

— «Льдом», — сказал Мур.

Глава 11

Семнадцатого февраля было ясное небо, и погода стояла на удивление мягкая. Им не удалось встретиться с Аланом Картером накануне. Когда они позвонили ему утром домой, оказалось, что он уже уехал в контору. Эту задержку они решили считать удачной. Она предоставляла возможность проделать «домашнюю работу» по предмету, который они намеревались затронуть в разговоре с продюсером.

Контора Картера располагалась в здании, что находилось в одном квартале на север от Стем, на территории участка Мидтаун-Ист. С одной стороны здания находился испанский ресторан, с другой — еврейский магазинчик деликатесов. В витрине ресторана была надпись: «Здесь говорят по-английски». В витрине магазина деликатесов можно было прочесть: «Здесь говорят по-испански».

«Наверное, в испанском ресторане не подают блинчиков», — подумал Мейер.

«Наверное, в еврейском заведении не подают плоских маисовых лепешек тортиллас», — подумал Карелла.

Здание было старым, с массивными медными дверями у единственного лифта в вестибюле. Указатель напротив лифта уведомлял, что компания с ограниченной ответственностью «Картер Продакшен, Лимитед» находится в комнате 407. Они поднялись на лифте на четвертый этаж, принялись искать комнату 407 и нашли ее в середине коридора слева от лифта.

Девушка со светлыми кудряшками сидела за столом сразу за входной дверью. На ней был коричневый спортивный костюм. Она жевала резинку и печатала на машинке.

— Чем могу помочь? — спросила она и взяла ластик.

— Мы хотим повидаться с мистером Картером, — сказал Карелла.

— Мы до двух часов не проводим прослушивания, — сказала девушка.

— Мы не актеры, — сказал Мейер.

— Не важно, — отрезала девушка и стерла слово на листке, который отпечатала, и подула на бумагу.

— Вы бы лучше употребляли белую замазку, — посоветовал Мейер. — От ластика машинка заедает.

— Замазка слишком долго сохнет, — возразила девушка.

— Мы из полиции. — Карелла показал ей свой значок. — Вы передадите мистеру Картеру, что детективы Мейер и Карелла хотели бы с ним повидаться?

— Почему же вы сразу не сказали? — воскликнула девушка и тотчас сняла трубку. Ожидая соединения, она наклонилась над столом, чтобы повнимательнее рассмотреть значок. — Мистер Картер, — сказала она, — тут пришли детективы Мейер и Каналья. — Она помолчала. — Да, сэр, — сказала она. Она положила трубку. — Можете пройти, — пригласила она.

— Моя фамилия — Карелла, — сказал Карелла.

— А я как сказала? — спросила девушка.

— Каналья.

Девушка пожала плечами.

Они открыли дверь в контору Картера. Он сидел за огромным столом, замусоренным тем, что — по мнению Кареллы — было сценариями. Три стены конторы были заклеены плакатами, которые рекламировали представления, предшествовавшие «Жирной заднице», — Карелла не узнал ни одного. Четвертая стена представляла из себя широкое окно, сквозь которое струился утренний солнечный свет. Когда они вошли, Картер встал, указал им на диван перед письменным столом и сказал:

— Садитесь, пожалуйста!

Детективы сели. Карелла тотчас перешел к главному.

— Мистер Картер, — спросил он, — что такое «лед»?

— Лед?

— Да, сэр.

Картер улыбнулся.

— Когда вода замерзает, она превращается в лед, — сказал он. — Это ребус?

— Нет, это не ребус, — сказал Карелла. — Итак, вы не знаете, что такое «лед»?

— Ах, вы говорите про «лед»? — сказал Картер.

— Да.

— Театральный «лед», вы это имеете в виду?

— Театральный «лед», — кивнул Карелла.

— Ну конечно, я знаю, что такое «лед».

— И мы тоже знаем, — сказал Карелла. — Давайте убедимся, что мы правильно поняли другу друга.

— Мне очень жаль, но…

— Доверьтесь нам, мистер Картер, — сказал Карелла.

— Но у меня назначена встреча на десять.

— Осталось еще десять минут. — Мейер взглянул на стенные часы.

— Мы постараемся побыстрее, — сказал Карелла. — Вначале будем говорить мы, а потом — вы, хорошо?

— Ну, я не знаю на самом деле, о чем…

— О том, как мы понимаем этот вопрос, — сказал Карелла. — Мы знаем, что «лед», или навар на билетах, — обычная практика в театре…

— Только не в моем театре, — сказал Картер.

— Как бы то ни было, — сказал Карелла и продолжал, словно бы его никто не прерывал: — Обыкновенная практика, дающая примерно двадцать миллионов долларов в год наличными, которые не облагаются налогами и не подотчетны инвесторам шоу.

— Ну, это завышенная цифра, — развел руками Картер.

— Я говорю в масштабах города, — сказал Карелла.

— Все равно это слишком высокая цифра. «Лед» не возникает, если только шоу не стало особенной удачей.

— Как «Жирная задница», — уточнил Карелла.

— Я полагаю, вы не хотите намекнуть, что кто-нибудь в «Жирной заднице»…

— Пожалуйста, выслушайте меня и скажите, правильно ли я понял, — сказал Карелла.

— Я уверен, что вы правильно поняли, — сказал Картер. — Вы не похожи на того, кто может явиться без подготовки.

— Я просто хочу убедиться, что я все правильно понял.

— Угу, — кивнул Картер со скептическим видом.

— Итак, мне удалось составить впечатление, — Карелла сложил ладони перед грудью, — что очень многим в шоу-бизнесе удалось разбогатеть на «льду».

— Конечно, говорят всякое на эту тему.

— А также и о том, как работает этот механизм. Пожалуйста, поправьте меня, если я ошибаюсь. Итак, кто-то в кассе откладывает билетик и потом продает его брокеру по значительно более высокой цене. Верно я говорю?

— Да, примерно так и получается навар. Или, как у нас говорят, «лед».

— Текущая цена билета на хорошее место в «Жирной заднице» — сорок долларов, — продолжил Карелла. — Это за место в середине шестого ряда. За каждое из тех самых двух мест, что вы так великодушно предложили мне.

— Да, — кивнул Картер с кислым видом.

— Сколько мест в партере бронируется на каждый спектакль? — спросил Карелла.

— Мы сейчас говорим про «Жирную задницу»?

— Или про любой другой мюзикл. Можно взять «Жирную задницу» в качестве примера, если угодно.

— У нас около ста мест в партере, которые мы бронируем на каждый спектакль, — сказал Картер.

— Кому достаются билеты на эти места?

— Некоторые получаю я как продюсер. Владелец театра получает некоторое количество. Получают билеты творческие работники, ведущие актеры, кое-кто из крупных инвесторов и так далее. Мне кажется, мы однажды обсуждали это, разве нет?

— Я просто хотел прояснить, — сказал Карелла. — Что происходит с теми билетами, если люди, для которых они забронированы, не являются за ними?

— Их отдают на распродажу в кассу.

— Когда?

— В нашем городе за сорок восемь часов до начала каждого спектакля.

— На распродажу кому?

— Кому угодно.

— Любому, кто придет с улицы?

— Ну, обыкновенно нет. Ведь это отборные места.

— Так кто их получает?

— Их обычно продают брокерам.

— По цене, напечатанной на билетике?

— Разумеется.

— Не разумеется, — сказал Карелла. — Вот тут-то и возникает навар под названием «лед», верно?

— Если кто-нибудь, связанный с шоу, занимается наваром на билетах, то — да. Здесь возникает «лед».