— А нельзя ли сделать еще чуть потише? — сказал Мейер, явно не щадя чувств людей, которые могли страдать от физических недостатков.

— Ах, извините, — сказал Мур и сразу подошел к радиоприемнику снова. — Он у меня все время включен. Иногда я забываю, что очень громко.

— Имеются исследования, — сказал Мейер.

— Какие исследования?

— О том, как развивалась глухота у поклонников рок-н-ролла.

— В самом деле?

— В самом деле, — сказал Мейер. — От всех этих децибелов.

— Ну, я еще не оглох, — сказал Мур и улыбнулся. — Не желаете что-нибудь? Кофе? Спиртного?

— Нет, спасибо, — сказал Карелла.

— Ну, садитесь. Будьте любезны. Вы сказали, что пытались найти меня в университете…

— Нет, мы не хотели беспокоить вас в университете.

— Спасибо за это. В последнее время я несколько отстал от программы, и отрывать меня от лекций было бы нежелательно. — Он поглядел вначале на Кареллу, а потом на Мейера. — Ну, что нового? Есть хорошие новости?

— Нет, — сказал Карелла. — Мы пришли не поэтому.

— А я было подумал…

— Нет, мне очень жаль.

— Вы полагаете… есть еще шанс, что вы его найдете?

— Мы работаем над этим, — сказал Карелла.

— Мистер Мур, — сказал Мейер, — вчера мы долго беседовали с девушкой, которую зовут Лонни Купер. Она танцует в «Жирной заднице».

— Да, я знаю ее, — сказал Мур.

— Она рассказала нам про вечеринку, которая была в ее квартире неделю назад, в воскресенье. Про вечеринку, на которую вы не пошли.

— Да, — сказал Мур с озадаченным видом.

— Она подтвердила, что на вечеринке был кокаин.

— Подтвердила?

— Ранее мы слышали об этом из трех различных источников.

— Да? — произнес Мур. У него по-прежнему был озадаченный вид.

— Мистер Мур, — сказал Карелла, — последний раз, когда мы говорили с вами, мы спрашивали, имела ли Салли Андерсон отношение к наркотикам. Вы сказали нам…

— Ну, на самом деле я не помню в точности, что…

— Мы спросили, в частности, была ли она связана с наркотиками? И на этот вопрос вы ответили «нет». Мы также спросили, занималась ли она еще какой-либо противозаконной деятельностью, и вы также ответили «нет».

— Правильно. Насколько мне известно, Салли не была связана с наркотиками и не занималась никакой противозаконной деятельностью.

— Вы по-прежнему утверждаете это?

— Да.

— Мистер Мур, четыре различных человека на сегодняшний день поведали нам, что Салли Андерсон нюхала кокаин на той вечеринке.

— Салли? — Он затряс головой. — Нет, извините. Я не могу поверить в это.

— Вы ничего не знали про эту ее привычку?

— Видите ли, кокаин не дает привыкания. Я говорю только строго с точки зрения физиологии. Абсолютно никаких нет признаков того, чтобы возникала потенциальная зависимость от чистых эфиров. Никаких вообще.

— А как насчет психологической зависимости?

— Ну, это другое дело. Но когда вы спросили, была ли у Салли привычка…

— Мы спросили, знали ли вы про эту ее привычку, мистер Мур.

— Я делаю исключение для слова «привычка», вот и все. Но как бы то ни было, в ответ на ваш вопрос я скажу, что не верю, что Салли Андерсон употребляла кокаин. Как и другие наркотики, если на то пошло.

— А как насчет марихуаны?

— Марихуану я не считаю наркотиком.

— Мы обнаружили волокна и семена марихуаны в ее сумочке, мистер Мур.

— Это очень вероятно. Но, как я сказал, я не считаю марихуану саму по себе наркотиком.

— Мы также нашли остатки кокаина.

— Это удивляет меня.

— Даже после того, что мы рассказали вам про вечеринку?

— Я не знаю, кто сказал вам, что Салли нюхала кокаин…

— Хотите услышать их имена?

— Да, если можно.

— Тина Вонг, Тони Асенсио, Майк Ролдан и Лонни Купер.

Мур тяжело вздохнул и покачал головой.

— Не понимаю, — сказал он. — У меня нет оснований не доверять вам, но…

— В вашем присутствии она никогда не употребляла кокаин, так?

— Никогда.

— И это полная неожиданность для вас?

— Да. Я просто поражен.

— Мистер Мур, когда вы встречались с мисс Андерсон, случалось ли вам видеться с ней по воскресеньям?

— По воскресеньям? — повторил он, и в эту минуту зазвонил телефон. — Извините, — сказал он и поднял трубку. — Алло! — сказал он. — Привет, мама! Как ты поживаешь? — сказал он и умолк, слушая ее ответ. — Нет, ничего нового. Вообще тут у меня сидят два детектива. Те, что работают над этим делом. Нет, еще нет. — Он снова замолчал на несколько секунд. — По-прежнему очень холодно, — сказал он. — А у тебя там как? Ну, мама, шестьдесят восемь градусов по Фаренгейту — это не холодно, на мой взгляд. — Он закатил глаза к потолку и затем сказал: — На самом деле я не уверен. В настоящее время у меня сессия. Может быть, когда будут весенние каникулы, посмотрим. Я знаю, что давно уже не приезжал, мама, но… Ну, август был не так давно. Нет, восемь месяцев не прошло, прошло только шесть месяцев. Даже меньше шести месяцев. Ты хорошо себя чувствуешь? Как твоя рука? Вот как? Мне очень жаль, что так случилось. И ты к нему пошла? Ну, и что, он сказал, это было? Ну, вероятно, он прав. Мама, он ортопед, конечно, он должен разбираться в этом лучше меня. Что? Ну, мама, пока нет… Спасибо тебе, но я еще не стал врачом. Пока еще нет. Мое мнение почти ничего не стоит. Ну… Угу… угу… Ну, если тебе приятно думать, что я спас жизнь тому мальчику, очень хорошо. Но от этого я еще не врач. Да, любой человек мог сделать то же самое. Прием Геймлиха. Геймлиха. Мама, какая разница, как пишется это имя? — Он снова закатил вверх глаза. — Мама, но я действительно больше не могу разговаривать, у меня сидят детективы… Что? Да, я скажу им. Я уверен, что они делают все от них зависящее. Но я им скажу тем не менее. Да, мама. Я тебе скоро позвоню. До свидания, мама.

Он положил трубку, вздохнул с облегчением, обернулся к детективам и пояснил без надобности:

— Мать.

— Она еврейка? — спросил Мейер.

— Мать? Нет-нет.

— А говорила, как еврейка, — сказал Мейер и пожал плечами. — Может быть, все матери — еврейки, кто знает?

— Ей одиноко одной, — объяснил Мур. — После того как умер отец…

— Очень сочувствую, — сказал Карелла.

— Ну, уже прошло какое-то время. С июня. Говорят, нужен по меньшей мере год, чтобы оправиться после смерти или развода, и матери по-прежнему очень тяжело. Салли старалась облегчать ее страдания, но теперь… — Он покачал головой. — Просто ей так сильно не хватает его… Он был прекрасным человеком, мой отец. Он был врачом, как вы знаете. Хирургом. Я тоже хочу стать хирургом. Он заботился о нас так, словно мы были королевской семьей. Даже после того, как умер. Создал условия, чтобы мама не голодала до конца жизни. Даже мне оставил достаточно денег, чтобы я мог закончить медицинский факультет и затем открыть свою практику. Прекрасный человек. — Он снова покачал головой. — Простите, что прервал вас. Вы спрашивали…

— Что это вы говорили про прием Геймлиха? — спросил Карелла.

Мур улыбнулся.

— Когда я приезжал домой в августе, произошла такая история. Мы были в ресторане, и я вижу — у одного парнишки лицо стало совершенно красным. Это был кубинец двенадцати лет, празднично одетый для торжественного воскресного семейного обеда. Мать решила, что я спятил, когда я обхватил парнишку сзади на уровне груди и пару раз его сильно тряхнул. Я уверен, вам знаком этот прием.

— Да, — подтвердил Мейер.

— Как бы то ни было, это помогло ему, — скромно сказал Мур. — Его родители были очень благодарны. Можно сказать, что я своими руками освободил Кубу. И, конечно, с тех пор я стал героем для моей матери.

— Сын — врач! — сказал Мейер.

— Да, — улыбнулся Мур.

— Хорошо, — сказал Карелла.

— Итак, о чем мы говорили?

— Про воскресенье и про Салли.

— Угу.

— Вы виделись с ней по воскресеньям?

— Иногда. Обыкновенно она бывала очень занята по воскресеньям. Воскресенье было ее выходным днем. В этот день они не давали вечерних представлений.

— Была занята чем?

— Ну, в основном всякими мелкими делами. Бегала туда-сюда. Случалось, мы виделись. Но очень редко. Тогда мы разглядывали витрины, иногда ходили в зоопарк или в музей, примерно так. По большей части Салли любила оставаться одна в воскресенье. Во всяком случае, в дневное время.

— Мистер Мур, вам случалось отправляться с ней в район окраин? Когда вы встречались с ней в те воскресные дни, вы когда-нибудь отправлялись в сторону окраин?

— Ну конечно. В сторону окраин?

— На окраину, — сказал Карелла. — На угол авеню Калвер и Восемнадцатой.

— Нет, — сказал Мур. — Никогда.

— А вы знаете, где это находится?

— Разумеется.

— Но вы никогда не ходили туда с Салли?

— С какой стати? Это один из самых паршивых районов у нас в городе.

— А Салли ходила туда одна? В воскресенье?

— Могла. Почему вы спрашиваете? Я не понимаю…

— Потому что Лонни Купер сказала нам, что Салли отправлялась туда каждое воскресенье за кокаином для себя и для нескольких человек, занятых в шоу.

— Ну вот, мы снова вернулись к кокаину. Я уже сказал: насколько мне известно, Салли не была связана ни с кокаином, ни с другими наркотиками.

— За исключением марихуаны.

— Которую я не считаю наркотиком, — сказал Мур.

— Но определенно не кокаин. Который, по вашему мнению, не создает привыкания.

— Это не просто мое мнение, мистер Карелла. Это некоторым образом… Почему вы обо всем этом спрашиваете?