— Садитесь на два стула, — сказал Уиллис. — Как сиамские близнецы. И снимите ваши глупые маски.

— Не снимай, — сказал один другому.

— Почему? — спросил другой.

— Мы не обязаны, — сказал первый. — Мы знаем наши конституционные права.

— Я вам сейчас покажу ваши права, — сказал Уиллис. — Вы меня могли застрелить, вы понимаете это?

— Как? — спросил Мейер. — Ты только что сказал, что пистолеты…

— Я хочу сказать: если бы они были заряжены, — сказал Уиллис, и тут в комнату вошел Дженеро.

— Кто выключил мое радио? — спросил он, огляделся и подошел к беременной — единственной не сидевшей в клетке из тех, кого он арестовал, — она прислонилась к столу Хейза. — Ладно, сестричка… — произнес он, и она тут же закричала. Дженеро так испугался ее крика, что даже присел со страху и заткнул уши. Казалось, он услышал вой снарядов. Пьяницы в клетке тоже перепугались. Они все принялись кричать, будто увидели крысу или летучую мышь.

Тем временем под ногами путаны расползалась лужа. Детективы, пьяницы и бандиты в масках удивленно смотрели, как из женщины хлестали воды. Пьяницы решили, что она обмочилась. Так же думали Уиллис и Хейз — холостяки. Карелла и Мейер, опытные женатые мужчины, знали, что у женщины стали отходить воды и что роды могут начаться в любую минуту. Дженеро, обхвативший голову руками, решил, что он как-то спровоцировал женщину пописать на пол… Он испугался, что его лишат обеда и поставят в угол.

— Матерь Божья! — воскликнула женщина и схватилась за живот.

— Найди «Скорую помощь»! — крикнул Мейер Хейзу.

Хейз взял телефонную трубку.

— Мой ребеночек сейчас родится, — нежно сказала женщина и очень тихо легла на пол у стола Мейера.

— Дэйв, — сказал Хейз в телефон, — нам нужен фургон, и быстро! У нас тут беременная: вот-вот родит!

— Ты знаешь, как принимать роды? — спросил Мейер у Кареллы.

— Нет. А ты?

— Помогите мне, — произнесла женщина с тихим достоинством.

— Ради Бога, помоги ей! — воскликнул Хейз, вешая трубку.

— Я? — спросил Уиллис.

— Кто-нибудь! — сказал Хейз.

Женщина застонала. Боль, сжимавшая ей живот, исказила ее лицо.

— Надо раздобыть горячей воды, — сказал Карелла.

— Где? — спросил Уиллис.

— В канцелярии, — сказал Карелла. — Выкради немного горячей воды у Мисколо.

— Помогите, — сказала женщина снова.

Мейер присел на корточки рядом с ней. Зазвонил телефон на столе Кареллы, он снял трубку.

— Восемьдесят седьмой участок, Карелла на проводе, — сказал он.

— Секундочку, — сказал голос на другом конце. — Ральф, возьми, пожалуйста, другую трубку!

Пьяницы в клетке приумолкли. Прижавшись лицами к решетке, они наблюдали, как Мейер склонился над беременной. Они пытались расслышать его шепот. Женщина снова застонала. На этот раз они не стали добавлять свои выкрики к ее стонам. Стоны, выходившие из нее, не были стонами злобы. Это было нечто другое. Притихшие пьяницы уважительно слушали.

— Извини за беспокойство, — сказал голос в трубке. — Говорит Левин, Мидтаун-Ист. Тут застрелили девушку по имени…

— Послушай, — сказал Карелла, — можешь перезвонить попозже? У нас здесь чрезвычайное происшествие.

— А я докладываю об убийстве, — сказал Левин, будто одно это слово должно было освободить дорогу для решительных действий. Будто, услышав это слово, каждый должен был все бросить и взяться за оружие. И Левин был прав.

— Выкладывай, — сказал Карелла.

— Имя девушки — Салли Андерсон, — сказал Левин. — Говорит тебе что-нибудь?

— Ничего, — ответил Карелла и осмотрелся. Уиллис вернулся из канцелярии не только с горячей водой от Мисколо, но и с самим Мисколо. Мисколо встал на корточки рядом с женщиной, лежавшей на полу. Карелла понял, что Мисколо и Мейер решили попробовать принять роды.

— Почему я звоню?.. — сказал Левин. — Потому что подозреваю, что это как-то связано с вашим случаем.

Карелла положил перед собой блокнот и взял карандаш. Он не мог отвести взгляда от того, что происходило в комнате.

— Мне звонили из отдела баллистики десять минут назад, — сказал Левин. — Звонил некий Дорфсман, неглупый субъект. По поводу пуль, что извлекли из груди и головы девушки. А вы расследуете преступление, связанное со «смит-и-вессоном» тридцать восьмого калибра?

— Да, — сказал Карелла.

— Это убийство. То, что вы расследуете. Вы посылали пули на экспертизу Дорфсману, верно?

— Да, — подтвердил Карелла. Он записывал и поглядывал на беременную.

— Эти пули идентичны с теми, что извлекли из той девушки.

— Ты уверен?

— Абсолютно. Дорфсман не ошибается. В обоих убийствах стреляли из одного ствола.

— Гм… — Карелла задумался.

Посреди комнаты Мисколо сказал:

— Дыши!

— Сильнее, — сказал Мейер.

— Как скажешь, — сказал Мисколо.

— Итак, я хочу знать, кто займется этим? — спросил Левин.

— Ты уверен, что это тот же ствол?

— Нет сомнений. Дорфсман десять раз разглядывал пули под микроскопом. Никакой ошибки. Тот же самый «смит-и-вессон».

— Мидтаун-Ист находится далеко от нас, — сказал Карелла.

— Я знаю. Я не хочу подбрасывать тебе лишнюю работу, поверь. Я просто не знаю, что следует делать по уставу в нашем случае.

— Ну, если они связаны между собой, тогда я полагаю…

— Да, они связаны. Но мы должны решить, чьи они — твои или мои? Кто будет расследовать? Я хочу сказать, что первое донесение пришло к тебе.

— Я уточню у лейтенанта, — сказал Карелла, — когда он придет.

— Я уже уточнил у моего. Он считает, что я должен передать эти дела тебе. Это не имеет отношения к тому, что у нас очень много своих дел, Карелла. Лишний жмурик нам не помеха. Просто думается, что ты уже начал работать над этим, достаточно посуетился…

— Посуетился, — согласился Карелла.

— И я не знаю, что тебе удалось найти на сегодняшний день…

— Не много. Жертва была мелким торговцем наркотиков, дилером граммов.

— А эта девушка — танцовщица, другая жертва.

— Наркотиками торговала?

— Пока ничего не знаю, Карелла. Вот почему я звоню. Если я буду расследовать, то буду разбираться. Если это твое дело, тогда я отойду в сторонку.

— Вот так, правильно, — улыбнулся Манер, стряхивая пот со лба. — Очень хорошо.

— Показалась головка, — сказал Мисколо. — Теперь можно тужиться немного сильнее.

— Вот так, — снова улыбнулся Мейер.

— Я переговорю с лейтенантом и перезвоню, — сказал Карелла. — Тем временем сможешь послать мне бумаги по этому поводу.

— Будет сделано. Я не стану тебе напоминать…

— Что первые двадцать четыре часа — самые важные, — произнес заученное правило Карелла.

— Так что если я начну действовать, то с сегодняшнего дня.

— Я тебя понял, — сказал Карелла. — Я перезвоню.

— Тужься! — крикнул Мисколо.

— Тужься! — крикнул Мейер.

— О Боже! — простонала женщина.

— Выходит, выходит! — заорал Мейер.

— О Боже, о Боже, о Боже! — стонала женщина.

— Какой красавчик! — воскликнул Мисколо.

Мейер поднял заляпанного кровью ребенка и шлепнул. Победоносный крик нарушил тишину комнаты.

— Мальчик или девочка? — спросил один из пьяниц.

Глава 3

Карелла перезвонил Левину только в десять минут двенадцатого: все это время он работал с протоколами о двух трупах. В комнате детективов стало заметно тише. Проститутку и ее новорожденную дочь «Скорая помощь» увезла в больницу. Четверо пьяниц «за пьянство в общественном месте» были посажены в машину, которая их увезла. Ликующий детектив Дженеро, вероятно, не понимал, что «пьянство в общественном месте» — это простое нарушение, в отличие от мисдиминора (наименее опасные преступления) и фелонии (тяжкие уголовные преступления), — за него сажали на пятнадцать суток. В то ясное февральское утро в комнате детективов все видели, что Дженеро тратит впустую время и пускает на ветер деньги налогоплательщиков, когда отправляет пьяниц в центр города, где судья их отпустит на свободу пинком под зад. Каждый квадратный дюйм тюремного пространства был нужен для более серьезных нарушителей, чем четверка веселых пьянчуг. Мужчины и женщина, явившиеся в комнату детективов в субботу в 11.00, как раз когда Дженеро вел к машине процессию алкашей, только покачали головой.

Женщина была детективом второй степени из особой части штабного дивизиона. Ее звали Эйлин Берк. Она иногда работала на 87-й участок — когда требовалась женщина в качестве приманки. Это означало, что Эйлин должна была разгуливать по улице как приманка для насильников и прочих дегенератов. У Эйлин были зеленые глаза и рыжие волосы; у нее были длинные-предлинные ноги, гладкие, с сильными икрами и узкими лодыжками. У Эйлин были очень красивая грудь и роскошные бедра. Рост ее был пять футов и девять дюймов. Таким образом, трудно было не заметить ее на улице, если кому-то взбрело бы на ум изнасиловать кого-нибудь. Однажды Эйлин разрабатывала преступление с Хэлом Уиллисом, где тот играл роль ее партнера, лежа с ней в одном спальном мешке в парке: оба изображали страстных любовников в сложной схеме, в которой также участвовали детективы Мейер и Клинг, переодетые в монашек, — они сидели на ближайшей скамейке.

Эйлин теперь уже не помнила, зачем она легла в мешок с Уиллисом. Она только помнила, что Уиллис все время норовил положить руку ей на задницу, в то время как она пыталась вести наблюдение за третьей скамейкой, на которой стоял обеденный судок с пятьюдесятью тысячами долларов: вместо денег в судок положили пятьдесят тысяч обрывков газет. Уиллис, исполняя роль страстного любовника, осыпал ее поцелуями, когда они обнимались в спальном мешке в тот холодный день. Ласки прекратились моментально, когда приманку в виде обеденного судка подобрал молодой хмырь и двинулся прочь по направлению к другой скамейке, на которой сидел «слепой» Дженеро. Дженеро встал, сбросил черные очки, расстегнул третью пуговицу плаща красивым движением руки — как делают детективы, которых он видел в кино, — потянулся за пистолетом и бабахнул себе в ногу. На посту в спальном мешке Уиллис сумел включить переговорное устройство, установив его между грудей Эйлин, и принялся орать Хейзу, который сидел в машине без номера на Гровер-авеню, что «рыбка» движется в его направлении… Да, думала Эйлин, всегда забавно работать на 87-й участок. Все-таки жаль, что она встречается так редко с Уиллисом. Интересно, женат ли он? И что это ей вдруг стали так часто приходить в голову мысли о замужестве? Не потому ли, что никто не прислал ей поздравительной открытки в День святого Валентина?