— Мы и не исключали такой возможности, мистер Таунсенд, сказал Мейер. — Мы подняли все крупные дела, в которых участвовал Берт. Мы исключили лишь мелкие правонарушения, полагая, что столь чудовищная месть, да еще с убийством стольких ни в чем не повинных людей, кажется маловероятной. Мы также исключили всех тех, кто в данный момент отбывает срок в тюрьме, так как совершенно ясно, что…

— Да. Понятно.

… а также всех тех, кто вышел на свободу более года назад. Мы считаем, что если в данном случае мы имеем дело с убийством из чувства мести, то его осуществили бы сразу после выхода…

— Да. Я понимаю, понимаю, — сказал Таунсенд.

— Поэтому мы отбираем и допрашиваем всех, кто недавно освободился, а также тех, кто отбывал короткие сроки… ну, по крайней мере, всех тех из них, чьи адреса нам известны. Мы сейчас продолжаем допрашивать этих людей, но, положа руку на сердце, нам кажется, что это убийство не похоже на месть полицейскому.

— Откуда вам знать?

— Понимаете, мистер Таунсенд, каждому убийству присущи свои характерные черты. Когда вы долгое время занимаетесь расследованием убийств, у вас появляется определенное чутье на эти вещи, что-то наподобие интуиции. И мы пришли к выводу, что смерть Клэр никак не связана с тем фактом, что Берт полицейский. Конечно, может статься, что мы ошибаемся, но сейчас наши поиски направлены в другом направлении.

— И в каком же направлении? — спросил Таунсенд.

— Мы думаем, что преступник охотился за какой-то одной жертвой в этом магазине, и он убил того, кого хотел.

— Почему этой жертвой не могла быть Клэр? И почему..?

— Этой жертвой могла быть Клэр, мистер Таунсенд.

— Тогда оно все равно может быть как-то связано с Бертом.

— И почему тогда убийце не убить самого Берта? Зачем ему убивать Клэр?

— Почем мне знать! Какому еще уроду, придурку, психу придет в голову убить четырех человек?! — говорил Таунсенд. — Где тут логика? Какая тут вообще может быть логика!? Вы говорите мне, что он пришел убить одного человека, а убил, господи прости, четверых!

Мейер вздохнул и стал терпеливо разъяснять:

— Мистер Таунсенд, мы вовсе не отбросили окончательно ту вероятность, что некто, имевший зуб на Берта Клинга, мог свести с ним счеты, убив вашу дочь. Конечно, мы ранее сталкивались с подобными случаями, и мы продолжаем расследование в этом направлении. Я просто пытаюсь сказать, что эта версия не рассматривается нами как наиболее перспективная в этом деле. Вот и все, что я хотел сказать. Но, несомненно, мы будем продолжать исследовать эту версию до конца, пока не исчерпаем всех возможностей.

— Мне бы хотелось думать, что Берт не имеет никакого отношения к этому, — сказал Таунсенд.

— Вот и думайте так. И будете правы, я уверен, — сказал Карелла.

— Я бы хотел.

Все в комнате замолчали.

— Но как бы то ни было, — заговорил Мейер, — Клэр оказалась в числе четырех убитых, и учитывая это обстоятельство…

— …вы хотите узнать, была ли Клэр той самой жертвой, за которой охотился этот псих?

— Да, сэр. Именно это мы и пытаемся установить.

— Откуда мне знать?

— Ну, например, мистер Таунсенд, — сказал Карелла, — Клэр могла поделиться с вами или упомянуть о чем-либо, что ее тревожило. Или…

— Да, вроде бы ничто ее особо не тревожило.

— А не было ли ей каких-нибудь телефонных звонков с угрозами? Или писем? Вы не знаете?

— Я работаю по ночам, — сказал Таунсенд. — Днем, пока Клэр в институте или занимается социальной работой, я сплю. Обычно мы вместе обедаем, но я что-то не припомню, чтобы она упоминала о каких-нибудь угрозах. Нет, ничего такого не припомню. — Описывая свою дочь, он невольно перешел на настоящее время, упустив тот факт, что ее уже не было в живых.

— А какую социальную работу она проводила? — сказал Карелла, возвращаясь к прошедшему времени.

— Она работает в больнице «Буэнависта», — ответил Таунсенд.

— А что это за работа?

— Ну, вы же знаете, что она учится на специалиста социальной сферы?

— Да знаем, но хотелось бы узнать подробнее…

— Ну, она занимается… ну, знаете, чем занимаются социальные работники в медицине?

— Не совсем, мистер Таунсенд.

— Ну, Клэр работает… — он вдруг остановился, как будто осознав, что перепутал времена. Он недоуменно посмотрел на детективов, как бы удивляясь собственному открытию. Затем глубоко вздохнул и продолжил: — Клэр работала, — сказал он и снова сделал паузу, словно старался свыкнуться с этим словом или примириться навсегда с мыслью, что Клэр больше нет. — Клэр работала с пациентами, лежащими в больнице. Врачи, знаете ли, занимаются оказанием медицинских услуг, но очень часто больным требуется нечто большее для того, чтобы встать на ноги. Вот Клэр и давала людям это «нечто большее». Она настраивала пациентов на прием лекарств и процедур, на то, чтобы выздороветь.

— Понятно, — сказал Карелла. Он немного подумал о чем-то, затем спросил: — А Клэр не упоминала о каком-нибудь пациенте, с которым она работала?

— Да, она упоминала об очень многих.

— Как она это делала?

— Ну, она близко к сердцу принимала интересы всех людей, о ком она заботилась. По правде сказать, можно так выразиться, что ее работа сочеталась у нее с личной заботой и вниманием к каждому отдельному пациенту.

— А приходя домой, она рассказывала вам об этих людях, правда?

— Да. Кое-какие истории из их жизни… или… забавные случаи. Разное, знаете ли.

— А рассказывала она что-нибудь такое, что не выглядело забавным, мистер Таунсенд?

— Да, конечно, у нее были свои жалобы и болячки. Не мудрено, она развила такую огромную деятельность, что иногда ей самой трудно было с ней справляться. Иногда ее терпение просто истощалось.

— Не упоминала ли она о каком-либо особом случае или неприятности?

— Неприятности?

— Ну, с пациентами? С родственниками пациентов? Врачами? С кем-нибудь из персонала больницы?

— Нет, ничего такого особенного.

— Совсем ничего? Какая-нибудь мелкая ссора? Поругалась с кем-нибудь? Ничего не приходит вам на память?

— Нет. Простите. Клэр, знаете, умела ладить с людьми. Думаю, поэтому она и стала хорошим социальным работником. Она умела наладить отношения с людьми. Она в каждом человеке видела личность. Это редкий дар, мистер Карелла.

— Да. Это правда, — согласился Карелла. — Мистер Таунсенд, вы нам очень помогли. Большое спасибо.

— Мне… мне что-нибудь передать Берту? — спросил Таунсенд.

— Прошу прощения?

— Ну, Берту. Он ведь наверняка будет сегодня в похоронном бюро.

Спускаясь по ступенькам, Мейер спросил:

— Что дальше?

— Я бы съездил в больницу, — сказал Карелла. — Сколько на твоих?

— Половина одиннадцатого.

— У тебя как со временем?

— Сара сказала, быть дома к ленчу, — пожал плечами Мейер.

— Тогда поехали сейчас. Может быть, откопаем что-нибудь серьезное — будет чем завтра заняться.

— Я не люблю больницы, — сказал Мейер, — у меня мама умерла в больнице.

— Хочешь, чтобы я один поехал…

— Нет, нет. Я с тобой. Просто не люблю больницы и всё.

Они забрались в служебную машину — Карелла сел за руль. Он завел мотор и поехал по пустынным воскресным улицам.

— Давай-ка, пока едем, прикинем, что к чему, — сказал он.

— Давай.

— Чем занимаются другие ребята?

— Ди-Мэо проверяет материалы по ограблению этого магазина в 1954 году. По нашим данным вор был освобожден из тюрьмы «Кастлвью» в 1956 году и уехал к себе домой в Денвер. Ди-Мэо проверяет, не заглянул ли этот парень к нам на время. Обходит его дружков-приятелей. Одновременно проверяет и их на причастность к пятничному расстрелу.

— Еще что-нибудь?

— Еще он просматривает все материалы, связанные с каждым арестованным Бертом человеком. Сортирует их, откладывает в сторону тех, кто хоть сколько-нибудь похож на убийцу или может иметь хоть какое-то, даже косвенное отношение к этому делу. Он по уши загружен, Стив.

— Хорошо, а что делают Уиллис и Браун?

Уиллис пытается разыскать родственников или друзей четвертой жертвы. Черт, забыл, как его зовут?

— Ла-Скала.

— Да. Верно, — сказал Мейер. — Энтони Ла-Скала.

— Отчего так бывает, что пуля всегда найдет итальянца? — спросил Карелла.

— Не всегда.

— В «Неприкасаемых», например, их повсюду убивают.

— Ну, в такие фильмы специально наваливают горы трупов, сказал Мейер. Он хитро ухмыльнулся и добавил: — Где снимался Роберт Стэк, там кругом одни трупы.

— Да, — согласился Карелла, — А Уиллис еще не нашел где живет этот итальянец по имени Ла-Скала?

— Еще нет.

— Довольно странно. Как считаешь?

— Да. Согласен — странно.

— Темная личность, должно быть.

— Все твои соотечественники темные личности, — сказал Мейер.

— Разве ты не знал? Ты что, не смотришь «Неприкасаемых»?

— Конечно, смотрю. И знаешь, что я заметил?

— Что?

— Что Роберт Стэк никогда не улыбается.

— Не совсем так, я видел, как однажды он улыбался, — сказал Мейер.

— Это когда же?

— Не помню. Он там приканчивает какого-то бандита. Но я точно видел, как он улыбался.

— А я никогда не видел, как он улыбался, — серьезно заметил Карелла.

— Ну, сам понимаешь, жизнь полицейского не сахар, — заметил Мейер. — И знаешь, что я заметил?

— Что?

— Фрэнк Нитти носит один и тот же двубортный пиджак в полоску.

— Да. На нашей работе не разбогатеешь, — сказал Карелла.

— Мне нравится тот актер, который играет Нитти.