— Идей? Каких идей? — Голд резко подался вперед — и его длинное лицо повисло над столом. — Могу ли я использовать ваши идеи?

Я стал лихорадочно соображать, что бы мне предложить, но так ничего и не придумал. Видно, придется блефовать.

— Этот вопрос надо обдумать. Если вас это интересует, я подготовлю вам нужный материал.

Глаза Голда вонзились в меня, как буравчики.

— Материал? Мне это непонятно.

— Нужно обработать бумаги, — сказал я, внезапно почувствовав злобу и раздражение. — Как только найдется время для обработки, я дам вам материал для просмотра.

Толстяк, не мигая, уставился на Кэрол. Она не подняла головы.

— Нет, меня это не устраивает, — настаивал киномагнат. — Расскажите мне о ваших замыслах. Ведь вы же писатель, не так ли? Вы сказали, что у вас есть какие-то идеи. Вот и изложите мне их.

И зачем я только сел за этот стол! Я чувствовал, что Питер с любопытством ожидает развязки диалога. Кэрол мяла в руках кусочек хлеба, ее лицо горело. Голд продолжал упорно смотреть на меня, поглаживая толстой рукой челюсть.

— Я не могу говорить на эту тему здесь, — сказал я. — Если вы, действительно, заинтересованы, я могу прийти в ваш офис и поговорить с вами.

К столу подошло несколько официантов. Они начали сервировать стол перед тем, как подать второе. Голд немедленно потерял всякий интерес ко мне и начал травить официантов. Он придирался ко всему, даже к температуре посуды, в которой подавали еду. В течение нескольких минут вокруг стола были беготня и суматоха. В конце концов, Голд угомонился и начал с волчьей жадностью пожирать еду, словно выдерживал голодовку по крайней мере несколько дней. Питер, поймав мой устремленный в пространство взгляд, попытался улыбнуться. Пока Голд ел, нельзя было помышлять ни о каких разговорах. Кэрол и Питер молчали, и я решил последовать их примеру. Мы ели в полнейшей тишине. «Интересно, — подумал я, — будет ли Голд пытаться выудить у меня мои замыслы после того, как покончит с едой? Наверное, он уже не станет говорить на эту тему». Я был зол на себя за то, что упустил хорошую возможность. Но мне нечего было сказать ему. Я должен быть благодарен официантам, которые так своевременно отвлекли его от расспросов. Голд нетерпеливо оттолкнул от себя пустую тарелку и вынул из кармана жилетки зубочистку. Ковыряя в зубах, он оглядывал переполненный зал.

— Вы читали книгу Клива «Ангелы в трауре»? — внезапно спросила Кэрол.

Голд нахмурился.

— Нет, — резко ответил он, — и вам это известно.

— Тогда я думаю, вам следует прочитать ее. Содержание непригодно для фильма, но можно написать интересный сценарий. В книге есть одна хорошая идея.

Ее слова поразили меня. Я посмотрел на Кэрол, но она не обращала на меня внимания.

— Какая идея? — на желтом лице Голда появился интерес.

— Идея в том, что мужчины всегда предпочитают распутных женщин, заставляя порядочных женщин страдать.

Я был поражен. В моей книге не было ничего подобного.

— Неужели мужчины действительно предпочитают распутных?

— Конечно, — ответил Голд, сжимая пальцами зубочистку. — Мисс Рай права, и я объясню, почему. Мужчины предпочитают распутных потому, что приличные женщины слишком скучны.

Кэрол покачала головой.

— Не думаю. А ты, Клив?

Я не знал, что ответить. Я никогда не думал об этом раньше. Мне вспомнилась Ева. Я подумал о ней и Кэрол. Ева была распутницей, Кэрол была приличной женщиной, откровенной, честной, надежной. Она жила, соблюдая все правила этики. Ева вообще не представляет, что такое этика. Я бросил Кэрол и солгал ей для того, чтобы провести несколько минут с Евой. Зачем я это сделал? Если бы я знал это, я мог бы ответить на вопрос Кэрол.

— У распутниц, — начал я, — есть такие достоинства, которых нет у приличных женщин. Вернее, это скорее недостатки, а не достоинства. Эти женщины возбуждают в мужчинах примитивные инстинкты. Мужчинам тяжелее сдерживать свои инстинкты, чем женщинам, поэтому мужчины и бегут к распутницам. Но, вместе с тем, распутницы нужны им на очень короткий срок. Сегодня мужчина с ней, а завтра уходит и бросает ее.

Кэрол резко оборвала меня:

— Ты говоришь чепуху, Клив, и сам прекрасно это знаешь.

Я в упор посмотрел на нее и увидел на ее лице такое выражение, которого не видел никогда раньше. В ее взгляде была боль, злоба и вызов.

— А я согласен с мистером Фарстоном, — сказал Голд. Он вытащил из портсигара большую сигару и принялся разглядывать ее. — Мужчины не в состоянии сдерживать свои инстинкты.

— Дело не в инстинктах, — выпалила Кэрол. — Я скажу вам, почему мужчины предпочитают распутниц. — Она посмотрела на Питера, словно желая исключить его из числа своих слушателей. — Я говорю о большинстве мужчин. Если они сбились с правильного пути, они, как неразборчивые щенки, бегут за первой встречной. А меньшинство придерживается стандартных моральных принципов и не отступает от них ни на шаг.

— Дорогая Кэрол, — сказал я, понимая, что это выпад против меня, — для твоих речей не хватает только трибуны.

— Она была бы очаровательным оратором, — констатировал Голд. — Пусть она продолжит свою речь.

— Мужчины предпочитают распутных женщин, чтобы удовлетворить свое тщеславие. Эти женщины весьма декоративны. Они испорчены и привлекательны одновременно. Мужчины любят, когда их встречают в обществе таких женщин. Друзья начинают завидовать этим смельчакам… Бедные идиоты! Распутницы, как правило, глупы. Мозги им ни к чему. Достаточно хорошенького лица, красивых ног, шикарных туалетов и готовности отдаться.

— Значит, ты считаешь, что мужчины хорошо себя чувствуют только в обществе дур?

— Тебе это хорошо известно, — бросила Кэрол. — Не думай, что тебе удастся обмануть меня. Ты как раз и принадлежишь к большинству.

Голд улыбнулся.

— Продолжайте, — попросил он. — Ведь вы еще не кончили.

— Мне больно смотреть, когда шлюхи обводят вашего брата вокруг пальца. Мужчин интересует только внешний вид, наряды и тело. Если у женщины нет хорошенькой мордашки, ей не пробиться в Голливуде. Это просто отвратительно.

— Не надо об этом. Лучше давайте о распутницах, — вмешался Питер. В глазах его был живой интерес.

— Мужчина не терпит, когда женщина знает больше, чем он. Это еще один шанс для распутниц. Они ленивы по натуре, и у них нет времени ни на что, кроме распутства. Единственная тема их разговоров — они сами, их туалеты, их неприятности и их внешний вид. Мужчинам это нравится: в обществе таких женщин они чувствуют себя на высоте. Мужчины кажутся себе богами, в то время как шлюхам они кажутся до смерти надоедливыми. Им эти мужчины нужны только для того, чтобы весело провести время и вытянуть из них как можно больше денег.

— Очень интересно, — заметил Голд. — Но как вы увязываете эти рассуждения с фильмом, понять не могу.

— Этот фильм — сатира на мужчин, — подытожила Кэрол. — «Ангелы в трауре» — прекрасное название. Мы не будем касаться содержания романа. Возьмем только название и напишем великолепную сатиру на мужчин. Представьте себе, как женщины заинтересуются подобным фильмом. В конце концов, большинство наших зрителей — женщины.

Голд обратился ко мне:

— Что вы на это скажете?

Я во все глаза смотрел на Кэрол. Она подала прекрасную идею. Более того, она оживила мое воображение, которое иссякло после того, как я написал последнюю книгу. Теперь я знал, что мне надо делать. Это было как озарение. Надо создать историю Евы. Я напишу сценарий об этой противоречивой, странной женщине.

— Прекрасная мысль! — возбужденно ответил я. — Я готов приняться за сценарий.

Кэрол отчужденно посмотрела на меня и закусила губу. Когда же наши глаза встретились, я понял, что мои намерения разгаданы этой проницательной женщиной. Я отвернулся от нее и продолжал:

— Кэрол правильно сказала: это великолепная идея и интересная тема.

— Вы не будете сердиться, если я уйду? У меня ужасно разболелась голова, — с этими словами Кэрол неожиданно поднялась и оттолкнула от себя стул.

Прежде чем я успел сообразить, Питер подошел к мисс Рай.

— Ты слишком много работала, Кэрол, — сказал он. — Мистер Голд, вы извините ее, правда?

В карих глазах Голда появилось сонное выражение.

— Идите и ложитесь спать, — сказал он, адресуя слова мисс Рай. — А вы, Питер, проводите ее домой. Мы же с мистером Фарстоном посидим здесь еще немного.

Я проигнорировал относящееся ко мне предложение и встал.

— Я провожу ее, — вызвался я, чувствуя одновременно злобу и тревогу за нее. — Пойдем, Кэрол…

Она покачала головой.

— Останься с мистером Голдом, — распорядилась она, не глядя на меня. — Питер, я хочу домой.

Когда она повернулась, чтобы уйти, я взял ее за руку.

— Что случилось? — спросил я, стараясь говорить спокойно. — Я чем-нибудь обидел тебя?

Кэрол Рай посмотрела на меня долгим взглядом, обиженным и сердитым.

— Я ухожу, Клив, спокойной ночи. Неужели ты не понимаешь?

«Она все знает, — подумал я. — Ей все известно. Я ничего не могу скрыть от нее. Она видит то, что творится у меня внутри, словно я стеклянный».

Наступило неловкое молчание. Голд, не отрываясь, смотрел на свои толстые руки, нахмурив сонное лицо. Питер поднял горностаевую накидку и стоял, ожидая Кэрол.

— Мы встретимся в клубе, — сказал Теннет на прощанье.

И они ушли. Я снова сел за стол. Голд задумчиво смотрел на белый пепел своей сигары.

— Женщины — странные существа, не правда ли? — спросил он. — Между вами что-то есть?

Я не хотел обсуждать свои с Кэрол взаимоотношения с человеком, которого я едва знал.

— Мы просто давние друзья.