Эд Макбейн - Кукла

— Мы с женой присоединились к нашим друзьям, которые уже ждали нас к обеду в “Ле Труа Ша”. — Он помолчал и не без язвительности пояснил. — Это французский ресторан.

— И в котором часу это было? — спросил Клинг.

— В восемь часов.

— А где вы были в девять часов?

— Продолжал сидеть за обеденным столом.

— А в половине десятого?

— Мы пробыли в ресторане до начала одиннадцатого, — со вздохом сказал Катлер.

— А потом чем вы были заняты?

— Неужели и это вам нужно знать? — сказал Катлер, снова брезгливо поморщившись. Детективы не проронили ни слова. Он снова вздохнул и сказал: — Мы прошлись немного всей кампанией по Холл-авеню, а потом мы с женой остановили такси, распрощались с друзьями и отправились домой.

Дверь распахнулась. Лесли Катлер впорхнула в кабинет. Заметив выражение лица своего мужа, она сразу же по достоинству оценила встретившую ее появление тишину и немедленно подключилась к делу.

— Что тут происходит? — спросила она.

— Скажи им, пожалуйста, куда мы отсюда отправились вечером в пятницу, — сказал ей Катлер. — Этим джентльменам, кажется, не терпится поиграть в полицейских и преступников.

— Да вы шутите, — сказала Лесли и тут же поняла, что они отнюдь не намерены шутить. — Мы пошли пообедать с друзьями, — быстро добавила она. — С Маджи и Дениелом Роунетами. Она — одна из наших манекенщиц. А что?

— В котором часу вы вышли из ресторана, миссис Катлер?

— В десять.

— И ваш муж все время был вместе с вами?

— Да, конечно, он был все время с нами. — Обернувшись к Катлеру, она сказала: — Послушай, а у них и в самом деле есть право проделывать все это? Может, нам стоило бы пригласить Эдди?

— А кто такой этот Эдди? — спросил Клинг.

— Наш адвокат.

— Адвокат вам не понадобится.

— Вы недавно работаете детективом? — внезапно спросил у Клинга Катлер.

— Что вы хотите этим сказать?

— Я хочу этим сказать только то, что ваши приемы ведения допроса оставляют желать лучшего.

— Да? И в каком же это отношении? Чего же, по-вашему, недостает в моем подходе, мистер Катлер?

— Я бы это определил, как отсутствие деликатности.

— Это уже становится забавным.

— Очень рад, что мне удалось все же позабавить вас.

— А может, вам покажется еще более забавным тот факт, что лифтер дома семьсот девяносто один по Стаффорд-Плейс описал нам внешность мужчины, которого он поднимал в лифте к Тинке именно в тот вечер, когда было совершено убийство, и что описание это полностью совпадает с вашей внешностью? Как, интересно, это обстоятельство отразится на вашем чувстве юмора, мистер Катлер?

— Я и близко не подходил к дому Тинки в этот вечер!

— Все это еще предстоит проверить. Надеюсь, что вы не станете возражать против того, чтобы мы встретились и поговорили с вашими друзьями, с которыми вы обедали в тот вечер, просто для полной уверенности.

— Секретарь даст вам их телефон, — холодно бросил Катлер.

— Благодарю вас.

Катлер многозначительно поглядел на часы.

— Мне предстоит деловой ленч, — сказал он. — Так что, джентльмены, если у вас больше…

— Я хотел бы задать несколько вопросов вашей секретарше, относительно телефонных звонков к Тинке, — сказал Карелла. — А кроме того, мне хотелось бы, чтобы вы поподробнее рассказали нам о круге знакомств Тинки и о ее друзьях.

— Ну, в этом вопросе вам, пожалуй, сможет помочь моя жена, — Катлер мрачно поглядел на Клинга и добавил: — Я не собираюсь выезжать из города. Кажется об этом вы всегда предупреждаете подозреваемых, не так ли?

— Вот именно. Так что лучше вам действительно не выезжать из города, — сказал Клинг.

— Берт, — как бы мимоходом бросил Карелла, — я полагаю, что тебе нужно срочно поехать в участок. Гроссман пообещал сообщить по телефону результаты криминальной экспертизы сразу же после полудня. Одному из нас обязательно нужно там быть.

— Да, конечно, — сказал Клинг. Он направился к двери и, уже взявшись за ручку, обернулся. — Мой партнер наверняка покажется вам более деликатным, чем я, — сказал он и вышел.

Карелла, оценив обстановку, только удрученно вздохнул.

— А не могли бы мы именно сейчас поговорить с вашей секретаршей, миссис Катлер? — спросил он.

Когда в два часа дня Карелла покидал рекламное агентство, он не мог похвастаться, что сведения, которые ему удалось там собрать, слишком-то отличались от того, что он уже знал о Тинке Закс. Секретарша, по-прежнему излучавшая всем своим существом доброжелательность и искреннее желание оказать всяческое содействие, не смогла, однако, припомнить ни одного из поручений, сделанных по телефону для Тинки Закс в день ее трагической смерти. Она запомнила только, что все поручения были личного порядка, а некоторые из них были от мужчин, однако, имен этих мужчин она припомнить не смогла, как, впрочем, не смогла она припомнить имен и женщин, звонивших в тот день. Одним словом, она не смогла вспомнить буквально ни одного человека из тех, кто пытался дозвониться к Тинке в тот день.

Карелла поблагодарил ее за оказанное содействие, а потом посидел немного с Лесли Катлер, все еще продолжавшей пылать негодованием из-за грубого обращения Клинга с ее мужем. Карелла попытался составить список мужчин, с которыми Тинка могла быть знакома. Однако и это оказалось пустым номером, поскольку Лесли сразу же объявила ему, что Тинка, в отличие от большинства других манекенщиц агентства (слово “манекенщица” уже начинало действовать ему на нервы), никогда не распространялась относительно своих личных дел, никогда не позволяла никому из мужчин заезжать за ней в агентство, никогда не говорила о мужчинах, играющих хоть какую-то роль в ее жизни, даже с другими манекенщицами (да, слово это и впрямь раздражает его). Сначала Карелла склонен был думать, что Лесли не желает давать ему информацию из-за дурацкого поведения Клинга в начале разговора. Но, расспросив ее поподробней, он пришел к выводу о том, что она и в самом деле абсолютно ничего не знает о личных делах Тинки. Даже в тех редких случаях, когда она с мужем оказывалась приглашенной к Тинке домой, это был очень простой обед на троих, без кого-либо постороннего. Девочка Энни обычно в таких случаях спала в детской. Окончательно покоренная любезностью Кареллы, которая так выгодно отличалась от грубого поведения Клинга, Лесли даже предложила ему ознакомиться с рекламным проспектом агентства, посвященным специально Тинке Закс. Такие проспекты обычно рассылаются всем фотографам, рекламным агентствам, художественным руководителям и, вообще, предполагаемым клиентам агентства. Он взял этот проспект, поблагодарил ее и откланялся.

Потом, сидя за гамбургером и чашкой кофе в закусочной, расположенной всего в двух кварталах от участка, Карелла вынул этот проспект из конверта и невольно снова вспомнил, как чудовищно выглядела прекрасная Тинка Закс, когда он видел ее в последний раз. Рекламный проспект, если и помог ему в чем-то, так только в том, что показал что Тинка всегда фотографировалась одетой. Она, например, никогда не рекламировала купальных костюмов или нижнего белья и это было весьма примечательной деталью, которая тем не менее ничем не могла помочь ему в расследовании. Он снова упрятал рекламку в конверт, допил кофе и направился в участок.

В участке его встретил пылающий яростью Клинг.

— Послушай, Стив, что это за номера ты выкидываешь? — сразу же начал он.

— Вот рекламный проспектик на Тинку Закс, — спокойно сказал Карелла. — Пожалуй, его стоит на всякий случай приобщить к делу.

— Меня не интересуют никакие рекламные проспекты. Почему ты не отвечаешь на мой вопрос?

— Я предпочел бы не разговаривать сейчас на эту тему. Гроссман звонил?

— Да. Единственные отпечатки пальцев, которые им пока что удалось добыть, принадлежат убитой. Правда, они еще не обследовали кухонный нож и ее записную книжку. Но ты только не пытайся увести меня в сторону, Стив. Я, черт побери, имею право выяснить у тебя, почему ты так себя ведешь.

— Берт, мне совсем не хочется сейчас вступать с тобой в споры. Давай просто оставим это, ладно?

— Нет, не ладно.

— Нам придется вместе работать над этим делом и очень может быть, что работа нам предстоит довольно долгая. И мне совсем не хочется начинать сотрудничество с…

— Да, все это верно, но я тоже не позволю, чтобы ты вдруг отсылал меня в участок только потому, что кому-то не понравились мои вопросы.

— Никто не приказывал тебе идти в участок.

— Стив, ты выше меня по званию и ты сказал мне, чтобы я вернулся в участок, и это по существу являлось приказом. И я хочу знать, почему ты это сделал?

— Да потому, что ты вел себя как последний дурак, удовлетворен?

— А я так не считаю.

— В таком случае тебе следовало бы отступить хотя бы на шаг и поглядеть на себя со стороны.

— Ты же сам, черт побери, говорил, что показания этого старика заслуживают доверия! Вот и прекрасно! А тут мы входим в этот кабинет и видим человека, внешность которого нам только что так подробно описали! Так чего же ты еще ожидал от меня? Что я поднесу ему чашечку кофе на подносе?

— Нет, я ожидал, что ты сразу же обвинишь его в убийстве…

— Я никого ни в чем не обвинял!

–..а потом в наручниках приведешь его сюда и посадишь в камеру, — насмешливо продолжал Карелла. — Вот чего я дожидался от тебя.

— Я задавал ему вполне разумные и оправданные вопросы.

— Ты задавал их злобным тоном, подозрительно, враждебно и притом чисто по-любительски. Ты обращался с ним как с преступником с самого начала, не имея на это абсолютно никаких оснований. Этим ты сразу же заставил его перейти к обороне вместо того, чтобы разоружить его. Да будь я на его месте, я бы просто врал тебе только ради того, чтобы позлить тебя. Ты сразу же превратил в нашего врага человека, который вполне мог быть нам другом и мог оказать нам немалую помощь. А все это означает, что если в последующем мне понадобится какая-то информация о профессиональной жизни Тинки, то мне придется на коленях вымаливать ее у человека, который благодаря тебе имеет все основания ненавидеть полицию.