Перед входом я столкнулся с шерифом Томсоном.

– Салют, гражданин!

– Салют, Джо!

Он внимательно посмотрел на меня:

– Что с вами произошло? Несчастный случай?

– Нет, шар от гольфа, – сухо ответил я. – Жаль, не успел отвернуться. Как дела, Джо?

– Хорошо. – Он потер кончик носа тыльной стороной ладони. – Вы видели миссис Марш?

Я постарался придать своему лицу безразличное выражение.

– Нет, я провел уик-энд, занимаясь своими синяками.

– Я ей назначил встречу, она хотела сфотографировать тюрьму, но не приехала. Может, забыла?

– Похоже, она заболела.

Томсон внимательно посмотрел на меня и проговорил:

– Я заходил к ней, но привратник сказал, что она уехала вчера вечером в семь часов, забрав вещи.

– Правда? – Напрасно старался я выдержать его взгляд. – Любопытно. Срочный вызов или что-нибудь подобное.

– Да, возможно. У вас работа, у меня тоже, Лукас.

Кивнув, он отошел. Я долго провожал его взглядом, затем вернулся к себе в офис. Мне ничего больше не оставалось делать, как ждать действий Клауса.

В таком ожидании я провел долгих четыре дня, скованный страхом. Становилось совсем невыносимо, когда вечером возвращался домой.

Я шагал по гостиной, чувствуя, как неровно бьется сердце, а мысли мечутся. На четвертый день, когда я открывал дверь своей квартиры, прибыла срочная почта. Конверт был достаточно объемистым. Я подписал квитанцию и понял: осада началась.

Закрыв дверь, я сел в кресло, распечатал конверт и увидел семь цветных фотографий, великолепно выполненных. Фото номер один: Гленда в бикини на пляже, и я направляюсь к ней. Фото номер два: Гленда обнаженная, лежит на спине, и я, совершенно голый, стоящий на коленях перед ней. Фото номер три: я лежу на ней, а Марш выходит из-за кустов с перекошенным от бешенства лицом. Фото номер четыре, пять, шесть: я и Марш деремся, как дикие животные. Фото номер семь: я стою около Марша, его лицо залито кровью. Фото номер восемь: я рою могилу.

Просматривая снимки, вновь у меня все внутри похолодело. Тщательно приготовленная смертельная ловушка сработала, я попал в нее, и она захлопнулась. Я понял, что Гарри толкнул меня к трупу только для того, чтобы фотограф скрытой камерой сделал снимок. Потом Гарри дал мне лопату, чтобы я какое-то время копал, пока меня опять не сфотографируют.

Надежда на то, что я пошлю Клауса к черту, пропала. Посмотрев снимки, я услышал звуки губной гармошки и сразу же узнал грустную мелодию негритянской песенки. Музыкант находился за моей дверью.

Я выронил фото, которые рассыпались по полу, поднялся, качаясь подошел к двери и открыл ее.

Джо, видимо всегда одетый в белый жилет и черные штаны, стоял, прислонившись у стенки напротив. Он широко улыбнулся, сунул гармошку в карман и произнес:

– Добрый день, мистер Лукас. Патрон хочет с вами поговорить. Пойдемте.

Оставив дверь открытой, я вернулся, чтобы собрать снимки. Засунув их в конверт, запер на ключ в ящике письменного стола. Мне даже не пришло в голову отказаться ехать с негром. Я попал в ловушку и сознавал это.

Мы спустились на лифте. Помятый забрызганный «шевроле» стоял перед домом. Джо открыл дверцу и сел за руль. Я обошел вокруг автомобиля и сел рядом. Машина тронулась с места. В это время улицы были практически пусты. Джо вел машину осторожно и все время пел. Внезапно он спросил:

– Вы довольны своей машиной, мистер Лукас? Я неплохо поработал.

Я сидел, обхватив руками колени, и молчал. Он взглянул на меня.

– Хотите, я вам кое-что скажу, мистер Лукас? Я был просто негром, как все остальные, пока меня не нашел Клаус. Теперь все изменилось. Я регулярно получаю деньги, у меня есть девчонка и есть время поиграть на гармошке. Делайте то, что говорит мистер Клаус, и все будет хорошо. – Джо засмеялся. – Он умный человек и имеет деньги, мистер Лукас, и это мне нравится. Настоящие деньги, а не какие-нибудь гроши, настоящие доллары.

Я продолжал молчать. Он наклонился, вставил кассету, и машина наполнилась резкой ритмической музыкой.

Минут через пятнадцать мы выехали на шоссе уже за городом. Когда кассета закончилась, он снова посмотрел на меня.

– Послушайте, мистер Лукас. Вы оказались в неприятном положении. Следуйте, мистер Лукас, моему совету, соглашайтесь, не ройте свою собственную могилу. Сделайте то, что скажет патрон, и вы будете счастливы.

– Отстань, – отказался я слушать советы.

Он усмехнулся:

– Именно так, мистер Лукас, говорят все. Но все-таки не ройте себе могилу.

Машина свернула на узкую дорогу, ведущую к ранчо, наполовину спрятанному между деревьями, и остановилась перед воротами. Из темноты возник силуэт. Это был Гарри. Он открыл ворота и, в то время как машина проезжала мимо него, поприветствовал меня взмахом руки. Я притворился, что не вижу его. Джо подъехал к дому и остановился. Все окна дома были освещены.

– Ну, вот мы и приехали, мистер Лукас.

Когда я выходил из машины, появился Бенни.

– Пошли, сволочь, – сказал он.

Он грубо толкнул меня к открытой двери. Пройдя длинный коридор, мы попали в большую гостиную. Через окна вдалеке светились огни Шарновилла. В комнате стояли большие комфортабельные кресла, справа от двери находился хорошо оборудованный бар. Там же стояли телевизор и стереоприемник. Пол был покрыт тремя прекрасными коврами, но комната производила впечатление нежилой.

– Хочешь стаканчик, сволочь? – спросил Бенни, когда я переступил порог гостиной. – Патрон занят. Скотч?

Я рухнул в кресло и ответил:

– Нет.

Бенни пожал плечами и вышел. Сердце у меня билось со страшной силой, ладони стали мокрыми от пота. Через некоторое время я опять услышал, как Джо играет на гармошке ту же грустную мелодию.

Я прождал минут пятнадцать, затем внезапно вошел Клаус. Он закрыл дверь, посмотрел на меня и сел в кресло напротив. Его лицо было лишено всякого выражения.

– Извините, что заставил вас ждать, мистер Лукас. У меня было много дел.

Я ничего не сказал.

– Что вы думаете о снимках? – Он вопросительно поднял брови. – Они мне кажутся великолепными и могут убедить кого угодно, что именно вы убили этого человека, не так ли?

Я с ненавистью посмотрел на него:

– Что вы хотите?

– Мы еще до этого дойдем. – Он откинулся на спинку кресла. – Позвольте объяснить вам ваше положение. Вы совершили глупость, написав Гленде. У меня есть письмо, в котором вы назначаете ей свидание, есть лопата с отпечатками ваших пальцев и есть окровавленный коврик. Достаточно передать все это шерифу Томсону, чтобы вас приговорили к смерти.

– Гленда в курсе? – спросил я.

– Разумеется. Она сделала то, что я ей велел. Она станет основной свидетельницей на вашем процессе, если вы по глупости откажетесь работать со мной. Она поклянется, что вы убили ее мужа, мистер Лукас. И она сделает в точности все, что я скажу!

– А что вы хотите, чтобы делал я?

В моем мозгу отпечатались слова: «Она сделала то, что я велел ей». Это могло означать: Гленда – тоже жертва шантажа Клауса. Я почувствовал облегчение.

– Позвольте рассказать вам одну историю, – произнес Клаус. – Почти сорок лет назад ваш патрон Фаррелл Браннигам и я служили кассирами в маленьком банке на западе. Мы очень дружили, обитали в крохотной квартирке и были страшно честолюбивы. Браннигам был добродетельным человеком. Вечерами, когда он оставался в банке, я выходил гулять и однажды встретил женщину. – Он умолк, задумчиво посмотрел на меня и продолжал: – Я вам это рассказываю, чтобы вы поняли, почему вы здесь и должны выполнить то, что я прикажу.

Я ничего не сказал.

– Эта женщина была с большими запросами. И я, чтобы удержать ее, должен был много тратить, а у молодого кассира небольшой заработок. Я в банке взял примерно шесть тысяч долларов и не беспокоился, так как ревизия должна была состояться не раньше чем через шесть месяцев. Я потратил около пяти тысяч на развлечения этой женщины, затем за месяц до ревизии на бегах я поставил оставшуюся тысячу на лошадь и выиграл десять тысяч. Я мог возместить кражу, но для этого необходимо было участие Браннигама. Без моего ведома ранее срока он провел ревизию. Я знал, что он работал все вечера в банке, но мне на это было наплевать. Я думал, что он готовится к своим экзаменам. А он сделал ревизию, чтобы приобрести опыт, и ему не понадобилось много времени, чтобы понять: именно я украл эти шесть тысяч долларов. Это произошло почти сорок лет назад, но я до сих пор помню его обвинения. Мы были очень дружны. Я доверял ему, поэтому признался, что украл эти деньги, но обещал их возместить. Когда он узнал, что я поставил на лошадь, то заявил, что я не только вор, но и игрок, поэтому не имею права работать в банке. И он не позволил мне возместить деньги.

Бешенство мелькнуло в глазах Клауса, затем пропало. Но этого мгновения было достаточно, чтобы понять, насколько опасен этот человек.

– Он был добродетелен так же, как и сейчас, и отказал мне. Меня осудили на пять лет тюрьмы.

Я слушал очень внимательно.

– Когда проведешь пять лет в тюрьме строгого режима, мистер Лукас, жизнь воспринимаешь иначе, – спокойно продолжал он. – Банки для меня с тех пор были закрыты. По выходе из тюрьмы я провернул одно дельце, оно сулило мне много денег, но, к несчастью, один из моих компаньонов попался, и я сел на пятнадцать лет. Жизнь в тюрьме горька, мистер Лукас. Все эти годы, которые я провел в тюрьме, как животное в клетке, я думал о Фаррелле Браннигаме. Если бы он не был тогда таким добродетельным, я бы смог вернуть деньги, стать банкиром, разумеется, не такого класса, как он, ведь он всегда работал и учился, чтобы стать великим финансистом. У меня не было ни его энтузиазма, ни его таланта. Я мог бы стать директором филиала, если бы жизнь дала шанс. Когда я вышел из тюрьмы, он был президентом Калифорнийского национального банка. В тюрьме я завязал полезные контакты с другими заключенными и приобрел опыт. Благодаря этому опыту я заработал много денег и теперь могу уйти на покой. – Он некоторое время помолчал, а потом продолжал: – Но прежде чем уйти от дел, я хочу свести счеты с Браннигамом. Многие годы я ожидал такую возможность, и вот час настал. – Я слушал с возрастающим вниманием. В голосе Клауса звучала ненависть. – Браннигам хвастался в прессе и везде, что обладает самым надежным банком в мире. Это хвастовство добродетельного человека – для меня вызов. Я намереваюсь забраться в самый надежный банк в мире и опустошить сейфы, в которых находятся деньги, драгоценности клиентов. Деньги, которые прячут от налогов, и драгоценности, которые не застрахованы. Браннигам добродетелен, но он также и хвастлив. Мне необходимо выставить его на всеобщее посмешище. Ограбив его банк, самый надежный банк в мире, я сделаю из него пустое место.