КАРЕЛЛА: А во сколько вы ушли?

ПАТРИЦИЯ: В половине одиннадцатого. Нам надо было к одиннадцати вернуться домой.

КАРЕЛЛА: Вы с вашей двоюродной сестрой ушли одни?

ПАТРИЦИЯ: Да. Мы ушли только вдвоем.

КАРЕЛЛА: Продолжайте, Патриция.

ПАТРИЦИЯ: Снова зарядил дождь. Он ненадолго прекратился, а потом снова хлынул как из ведра. Мы добежали по Хардинг-авеню до Шестнадцатой улицы – знаете, где куча магазинов. Мы как раз стояли под навесом, и тут подошел он.

КАРЕЛЛА: Кто?

ПАТРИЦИЯ: Мой брат. Эндрю Лоури. Мой брат.

КАРЕЛЛА: Он подошел к вам, когда вы стояли под навесом?

ПАТРИЦИЯ: Да.

КАРЕЛЛА: Патриция, в ночь убийства вы рассказывали нам совсем другое. Мы говорили с вами в…

ПАТРИЦИЯ: Да, я все помню. Я вам солгала. Я соврала, чтобы выгородить брата. Но теперь я до конца осознала всю чудовищность того, что он совершил, и… Да, я его очень люблю, но это не имеет никакого значения. Я обязана рассказать правду.

КАРЕЛЛА: Хорошо, Патриция, мы вас слушаем. Итак, вы стояли под навесом…

ПАТРИЦИЯ: Да, и тут к нам подошел Энди. Вернее, подбежал – ведь шел проливной дождь. Мы очень удивились, когда его увидели. А он такой: «Привет, девчонки, а я вас как раз ищу…» Сказал, что его раньше отпустили с работы, вот он и отправился к Полу, чтобы перехватить нас, но мы уже ушли. Тогда он побежал нас искать, а когда снова зарядил дождь, он снова кинулся к Полу – вдруг мы решили вернуться. Но нас там не было. Тогда он снова отправился на поиски и вот, наконец, нас нашел. Я вам сейчас приблизительно пересказываю его слова. Приблизительно, не дословно.

КАРЕЛЛА: Скажите, пожалуйста, Патриция, а в котором часу это было?

ПАТРИЦИЯ: Во сколько он нас нашел? Я даже не знаю. Наверное, без десяти одиннадцать. Может, без пяти.

КАРЕЛЛА: Ладно, что было дальше?

ПАТРИЦИЯ: Дождь поутих, и мы снова пошли по Хардинг-авеню в сторону Четырнадцатой улицы, где стройка.

КАРЕЛЛА: То есть вы шли уже втроем?

ПАТРИЦИЯ: Да. Я, Мюриэль и мой брат. Когда мы добрались до Четырнадцатой улицы, снова пошел ливень, и мы забежали в подъезд того заброшенного здания. Ну, чтобы укрыться от дождя. Нам до дома оставалось всего три-четыре квартала. Кроме того, теперь мы не боялись опоздать – с нами был Энди, и потому мы знали, что мама не станет устраивать нам разнос. Потому что он может нас защитить. Короче, мы стояли в том подъезде, смотрели на дождь, и тут я, типа, сказала: «Давайте бегом добежим до дома», а Мюриэль такая: «Нет, я не хочу испортить платье». И вдруг Энди говорит: «Слышь, Мюр, а чего тебе платье не снять?» Мы обе решили, что он прикалывается. То есть я хочу сказать… Не знаю, чего там подумала Мюриэль, но я ни на мгновение не усомнилась, что он шутит. Вы же понимаете, Мюриэль была нашей двоюродной сестрой. Такое кузинам можно сказать только в шутку. Как можно всерьез предложить снять платье? Что это за поведение?

КАРЕЛЛА: И как Мюриэль отреагировала на предложение?

ПАТРИЦИЯ: Сказала: «Да ладно тебе, Энди». Нечто вроде этого. Так, чтобы, с одной стороны, его не обидеть, а с другой стороны – дать понять, что такое говорить нельзя. Понимаете, они были очень дружны. Все говорили, что они словно родные брат и сестра.

КАРЕЛЛА: Что было дальше?

ПАТРИЦИЯ: Он сказал… Понимаете, в это очень сложно поверить. Я сама до сих пор поверить не могу, что мой брат оказался способен сказать и… и сотворить такое… Он…

КАРЕЛЛА: Прошу вас, Патриция, не волнуйтесь.

ПАТРИЦИЯ: Простите меня.

КАРЕЛЛА: Ничего страшного. Не торопитесь.

ПАТРИЦИЯ: Извините меня, пожалуйста.

КЛИНГ: Вот, возьмите салфетку.

ПАТРИЦИЯ: Спасибо… Понимаете, я думала, что он рассмеется… Даст понять, что прикалывается, а он вместо этого сказал: «Я не шучу, Мюр, давай снимай платье». А когда я повернулась и взглянула на него, то увидела, что у Энди в руке нож.

КАРЕЛЛА: То есть раньше вы ножа не видели?

ПАТРИЦИЯ: Нет, наверное, он прятал его в кармане брюк. А может – за поясом. Не знаю. Он его откуда-то выхватил, и все тут. Когда я посмотрела на Энди, он уже держал нож в руке.

КАРЕЛЛА: Это был тот самый нож, который мы вам показывали? Тот самый, что вы опознали?

ПАТРИЦИЯ: Да.

КАРЕЛЛА: Патриция, взгляните, пожалуйста, сюда. Это тот самый нож?

ПАТРИЦИЯ: Да, именно этот нож и был в руках у Энди.

КАРЕЛЛА: И он сказал Мюриэль, что не шутит?

ПАТРИЦИЯ: Да, насчет платья. Он сказал, что не шутит и хочет, чтобы она сняла платье.

КАРЕЛЛА: Что было дальше?

ПАТРИЦИЯ: Ну… Мюриэль… Наверное, она… Я не уверена, но мне кажется, что она хихикнула. А он… Он приставил к ней нож и схватил ее за запястье. Она начала кричать, а он велел ей заткнуться. Потом, не отпуская ее руки, он заставил ее встать на колени и стал говорить… ужасные вещи…

КАРЕЛЛА: Что именно?

ПАТРИЦИЯ: Он велел ей… Он приставил к ней нож и сказал: «Давай действуй. Я знаю, что ты сама этого хочешь». А я смотрела. Я не знала, что сказать, не знала, что делать. Просто стояла и смотрела. Понимаете, у меня был шок. Мюриэль ведь была его двоюродной сестрой. Он двоюродную сестру заставил делать… делать себе это… А дождь все лил. Я слышала, как снаружи шумит ливень, а Мюриэль стояла на коленях и стонала, а он держал нож и… и…

КАРЕЛЛА: Все хорошо, Патриция, не волнуйтесь…

ПАТРИЦИЯ: Простите меня.

КАРЕЛЛА: Ничего страшного.

ПАТРИЦИЯ: Потом он начал бить ее ножом. Он словно озверел. Он бил ее и бил, а я… я не могла… Это же мой брат, мой брат творил такое… Я не могла. А потом он повернулся ко мне и сказал: «Ладно, сладенькая, теперь твоя очередь». Нечто в этом духе. Я говорю: «Энди, ты рехнулся», а он такой: «Вставай на колени». Я ему: «Энди, ты чего, я же твоя сестра…», а он: «Ну и что? Сейчас и ты у меня…» Я не могу. Простите, но я не могу повторить того, что он сказал. Не могу и все.

КАРЕЛЛА: Ничего страшного.

ПАТРИЦИЯ: Я обязана слово в слово повторить то, что он сказал?

КАРЕЛЛА: Не хотите – не надо.

ПАТРИЦИЯ: Он сказал… Господи боже, я до сих пор поверить не могу, что он смог сказать мне такое… Что он приказал мне… Сказал, что мне придется сделать ему… То, что сделала Мюриэль… Я не могу вам повторить его слова… Это выше моих сил.

КАРЕЛЛА: Ничего-ничего.

ПАТРИЦИЯ: А потом вдруг он начал бить меня ножом. Он исполосовал мне руки, ранил лицо… Он так размахивал ножом… Скорее всего, я двинула его ногой. Я этого не помню – в какой-то миг словно все пеленой подернулось, а в следующий момент он уже валялся на полу и стонал. Наверное, я что-то с ним сделала. Я бросилась прочь. Я решила, что он сошел с ума, других мыслей у меня не было. Мой брат съехал с катушек – и точка. Я все это утаила от вас, потому что… понимаете, я все еще его люблю… Он же мой брат. Но он должен поплатиться за то, что сделал. Я это знаю. Когда я увидела на похоронах, как он кинулся на гроб Мюриэль… Я знаю, он всех одурачил, когда бил себя в грудь и орал напоказ: «Мюриэль, я тебя люблю, проснись, вставай, ты не умерла…» Я уж и не помню точно, чего он там кричал. И вот тогда я решила рассказать вам все, что знаю. Чтобы он понес наказание – точно так же, как и Мюриэль.


Часы показывали 20:07.

Эндрю Лоури задержали без двадцати семь, и теперь он сидел в инструктажной восемьдесят седьмого участка в обществе детективов Кареллы и Клинга, лейтенанта Питера Бернса, помощника окружного прокурора Роджера Локи и адвоката Герольда Харриса, представлявшего интересы девятнадцатилетнего юноши. Слева от Лоури сидел полицейский стенограф, державший наготове карандаш, чтобы зафиксировать для будущих поколений все то, что скажут присутствующие. Переговорив с Лоури наедине, Герольд Харрис заявил полицейским и помощнику окружного прокурора, что его клиент отказывается от права хранить молчание и добровольно ответит на все вопросы, которые ему посчитают нужным задать. Допрос вел представитель окружной прокуратуры. Побеседовав с Клингом и Кареллой, он прочитал стенограмму первого допроса Патриции Лоури, содержавшую первую версию случившегося, после чего прослушал сделанную только что магнитофонную запись. Затем, присев на край стола Кареллы, он посмотрел на Лоури и произнес:

– Меня зовут Роджер Локи. Я представляю окружную прокуратуру. Ваш адвокат сообщил мне, что вы отказались от права хранить молчание и готовы ответить на любые мои вопросы. Это так?

– Да, это так, сэр.

– Вы в курсе того, что ваша сестра рассказала полиции?

– Да, сэр, мне это известно, – кивнул Энди.

– И что вы думаете о ее показаниях?

– Сэр, у меня такое впечатление, что она сошла с ума, – искренне проговорил молодой человек. – Весь ее рассказ – ложь до последнего слова. Я вообще не видел ни ее, ни Мюриэль в тот вечер, когда…

– Ваша сестра утверждает, что вы нагнали ее и Мюриэль Старк на углу Хардинг-авеню и Шестнадцатой…

– Это ложь, – твердо сказал Энди.

– Она утверждает, что стояла с Мюриэль под навесом…

– Это неправда, сэр.

– А вы подбежали к ним… – попытался продолжить Роджер.

– Нет, сэр, это ложь.

– Если позволите, мне бы хотелось закончить. – Локи выразительно посмотрел на задержанного.

– Заканчивайте, если хотите, – отозвался Энди, – но я хочу сразу заявить, что я не убивал свою кузину. Я ее любил. Что бы вам там ни говорила Патриция…

– Прошу прощения, мистер Лоури, но вы согласились отвечать на мои вопросы. Коли вы и впрямь собираетесь это делать, я был бы признателен, если бы вы мне позволили для начала их сформулировать, – промолвил Локи.

– А что вы хотите от юноши? Да, он вас перебивает, но это вполне естественно, – вмешался Харрис. – Он ни в чем не виноват, но при этом его сестра обвиняет…

– Господин адвокат, – чуть поморщился Роджер, – вам не кажется, что на данном этапе дела вы напрасно тратите силы? Ваш клиент согласился ответить на наши вопросы, ну так дайте мне возможность их задать. Либо позвольте нам вести допрос, либо скажите вашему клиенту, чтобы он воспользовался своим правом хранить молчание. Тогда мы просто разойдемся по домам, а вы нам сэкономите уйму времени.