— Собрался он уходить, и вот тогда этот пьянчуга, который вроде бы уже ни на что не реагировал, назвал его по имени и выхватил пистолет. Он два раза выстрелил в Уолдо, — я дважды прищелкнул пальцами, — вот так. И наповал.

И тут она опять выставила меня дураком. Она рассмеялась мне прямо в лицо.

— Так, значит, мой супруг нанял вас шпионить за мной, — проговорила она. — Я должна была сразу же понять, что все это розыгрыш. Вы и ваш Уолдо.

Я обалдело уставился на нее.

— Никогда не предполагала, что он из тех, кто ревнует, — бросила она. — Во всяком случае, не к человеку, который некогда был нашим шофером. Ну, немного к Стэну, конечно, но это понятно. Но к Джозефу Коутсу…

Я пожал плечами.

— Леди, один из нас открыл эту книгу на неверной странице, — пробурчал я. — Я не знаю никого по имени Стэн или Джозеф Коутс. Поэтому помогите мне, я даже не знал, что у вас был шофер. У тех, кто живет со мной по соседству, они не водятся. Что до мужей — иногда встречаются. Увы, не слишком часто.

Она медленно покачала головой, стараясь держать руку поближе к сумочке, и в ее голубых глазах зажглись огоньки.

— Посредственная игра, мистер Марлоу. Ни капли не убедительно. Знаю я вас, частных детективов. Вы такие поганые типы. И вы обманом завлекли меня в свою квартиру, если, конечно, это ваша квартира. Скорее всего, это жилище какого-нибудь ужасного урода, который за несколько долларов даст какие угодно показания. А теперь вы пытаетесь меня запугать. Вы и меня шантажируете, да еще и с мужа деньги возьмете. Ну хорошо, — закончила она, переводя дыхание. — Сколько я должна заплатить?

Я отставил пустой стакан и откинулся на спинку кресла.

— Позвольте, я закурю сигарету, — сказал я. — Что-то у меня нервишки шалят.

Я закурил, а она тем временем изучала меня; в ней не чувствовалось того страха, который испытывают люди, действительно совершившие серьезное преступление.

— Итак, его имя Джозеф Коутс, — сказал я. — Парень, заваливший его в коктейль-баре, назвал его Уолдо.

Она улыбнулась, с долей презрения, но где-то даже снисходительно:

— Не напрягайтесь. Сколько?

— Почему вы хотели увидеться с этим Джозефом Коутсом?

— Я намеревалась выкупить у него кое-что, похищенное им у нас. Кое-что ценное и в обычном смысле. Стоит почти пятнадцать тысяч долларов. Эту вещь мне подарил человек, которого я любила. Он скончался. Так-то вот! Он мертв! Он погиб в горящем самолете. Теперь валяйте, шлепайте с доносом к моему мужу и расскажите ему это, вонючий маленький крысеныш!

— Не маленький и не крысеныш, — возразил я.

— Все равно вонючий. А насчет моего супруга можете не беспокоиться. Я сама ему все расскажу. Да он и сам, наверное, уже знает.

Я ухмыльнулся:

— Вот это ловко. И что же тогда я должен был обнаружить?

Она схватила свой стакан и прикончила то, что еще в нем оставалось.

— Ну, он полагает, что я встречаюсь с Джозефом. Может, так оно и было. Но не для того, чтобы любовью заниматься. Ведь не с шофером же, право! Не с прохвостом же, которого я подобрала чуть ли не на улице и кому предоставила работу. Если я хочу развлечься, мне нет нужды опускаться столь низко.

— Вам, леди, уж наверняка.

— А теперь я ухожу, — заявила она. — И попробуйте только попытаться меня остановить. — Она выхватила из сумки знакомый пистолетик с перламутровой рукояткой.

Я даже не шелохнулся.

— Ах вы, жалкое ничтожество! — взорвалась она. — Да откуда мне знать, что вы вообще частный сыщик? Может, вы жулик! Визитная карточка, которую вы мне тут всучили, еще ни о чем не говорит. Такую любой может себе заказать.

— Точно, — согласился я. — И я предполагаю, что был достаточно хитер, чтобы нарочно прожить здесь целых два года, поскольку ждал, что именно сегодня вам вздумается здесь появиться, и я смогу вас шантажировать, так как вам не удалось увидеться с Джозефом Коутсом под именем Уолдо, которого пристукнули в баре через улицу. Кстати, а у вас имеются деньги для выкупа этой вашей штуковины за пятнадцать штук?

— Ага! Вы намерены ограбить меня до нитки?

— Ага! — передразнил я ее. — А я уже грабителем, выходит, заделался? Леди, вы лучше положили бы пистолетик обратно в сумку — или снимите наконец его с предохранителя! Мои профессиональные чувства больно ранит подобное издевательство над достойным оружием.

— Вы здоровый кусок… того, что мне отвратительно, — заявила она. — Прочь с моего пути!

Я не тронулся с места.

Она тоже не тронулась с места.

Мы оба остались сидеть — все так же далеко друг от друга.

— Поделитесь-ка со мной одним секретом перед тем, как уйдете, — попросил я. — За каким чертом вам потребовалось снимать квартиру этажом ниже? Лишь для того, чтобы увидеться с этим парнем на улице?

— Не стройте из себя идиота, — отрезала она. — Я не снимала. Я солгала. Это его квартира.

— Джозефа Коутса?

Она свирепо кивнула.

— А Уолдо в моем описании напоминает Джозефа Коутса?

Вновь резкий кивок.

— Ну хорошо. Наконец-то хоть один факт мне удалось установить. Разве вам невдомек, что Уолдо, перед тем как его пришили, разыскивал вас, а данное им описание наверняка попадет в полицию? А полиция, не узнав, кто такой Уолдо, примется искать особу, одетую как вы, для помощи в опознании. Неужели не ясно? Или все это так уж сложно сообразить?

Пистолет в ее руке задрожал. Она взглянула на него, скорее машинально, и медленно убрала к себе в сумочку.

— Какая же я дура, — прошептала она, — что вообще стала с вами разговаривать. — Она уставилась на меня надолго, потом глубоко вздохнула. — Он сказал мне, где остановился. Было непохоже, чтобы он чего-то опасался. Полагаю, шантажисты все такие. Он должен был встречать меня на улице, но я ненадолго опоздала. Когда я туда добралась, кругом уже было полно полиции. Поэтому я вернулась и села в свою машину. После этого я вошла в дом и постучала в дверь квартиры Джозефа. Потом опять отправилась к машине и ждала. В общей сложности я поднималась трижды. Последний раз я добралась до четвертого этажа, чтобы вызвать оттуда лифт. На третьем этаже меня уже дважды видели. И я встретила вас. Вот и все.

— Вы что-то говорили о муже, — буркнул я. — Где сейчас он?

— На совещании.

— Ах, на совещании, — ехидно заметил я.

— Мой муж — очень важный человек. У него множество совещаний. Он инженер-гидроэлектрик. Ездит по миру. Да будет вам известно…

— Довольно, — остановил я ее. — Вот приглашу его как-нибудь на ланч, и он мне сам все расскажет. Чем бы там ни собирался вас стращать Джозеф, все это умерло. Как и сам Джозеф.

— Он правда умер? — прошептала она. — Правда?

— Он умер, — ответил я. — Умер, умер, умер. Леди, он умер.

Наконец она поверила. А я уж и не надеялся даже, что она когда-нибудь поверит. В тишине было слышно, что лифт остановился на нашем этаже.

Я услышал шаги по коридору. Знаете, у всех бывают свои предчувствия. Я приложил палец к губам. Девушка замерла. Ее лицо словно застыло. Огромные голубые глаза почернели, как залегшие под ними тени. Горячий ветер ломился в закрытые окна. Окна следует закрывать, когда дует Санта-Ана, — неважно, стоит жара или нет.

Шаги, звучавшие в коридоре, были обычными человеческими шагами. Но они остановились возле моей двери, и тотчас раздался стук.

Я указал на гардеробную за своей откидной кроватью. Девушка бесшумно встала, прижав свою сумочку к боку. Я снова указал, теперь уже на ее стакан. Она быстро взяла его, скользнула по ковру к двери и тихо затворила ее за собой.

Я не мог взять в толк, зачем мне понадобились эти проблемы.

Стук повторился. У меня даже ладони вспотели. Я намеренно громко скрипнул креслом и встал, сделав громкий зевок. Потом я приблизился к двери и открыл ее. Без оружия.

Это было ошибкой.

3

В первый момент я его даже не узнал. Возможно, Уолдо тоже его не узнал, только по другой причине. В продолжение всего сказанного, в коктейль-баре на нем была шляпа. Теперь ее не было. Его волосы резко заканчивались там, причем именно там, где начиналась шляпа. Выше этой линии находилась белая и жесткая сухая кожа, блестевшая, как шрам. Он был не просто на двадцать лет старше. Это был вообще другой человек.

Зато пистолет в его руке я узнал сразу же: двадцатидвухкалиберный автоматический с большим передним прицелом. И еще я узнал его глаза. Светлые, настороженные, пустые глаза, как у ящерицы.

Он был один. Он довольно небрежно подвел пистолет к самому моему лицу и проскрипел сквозь зубы:

— Да, это я. Давай-ка войдем внутрь.

Я отступил достаточно далеко и стал именно там, где он хотел, — чтобы закрыть дверь без лишних движений. По его глазам я понял, что он ждет от меня как раз этого.

Я не был напуган. Скорее, парализован.

Когда он затворил дверь, то принудил меня отступить, покуда я не почувствовал, как мне что-то ткнулось сзади в ноги. Он взглянул мне прямо в глаза:

— Карточный столик, как я погляжу. Какой-то придурок режется здесь в шахматы. Не ты ли, часом? Ты?!

Я проглотил слюну.

— На самом деле я не играю. Я просто забавляюсь.

— Играют вдвоем, — проговорил он хрипловато-мягко, словно какой-нибудь коп шарахнул своей дубинкой ему прямо по горлу на допросе третьей степени.

— Фишка в том, — сказал я, — что это не игра, а задача. Взгляни на фигуры.

— Будто бы я что-то в этом смыслю!

— Короче, я тут один, — сказал я, и мой голос дрогнул.

— Какая разница, — откликнулся он. — Я в любом случае конченый человек. Какие-нибудь ищейки всадят в меня пригоршню пуль завтра или на следующей неделе, да не один ли черт? Только вот твоя фотокарточка, приятель, мне все равно не нравится. И тот сладенький педик в белой курточке, в баре, что играл левым полузащитником, кажется, за Фордхэм. Таких парней, как вы, я уж точно в гробу видал!