— На чем она основывается?

— На взглядах, которые Лоуренс посылал миссис Леонидис, когда та наливала ему кофе.

— Серьезные доказательства для суда! Больше ничего?

— Больше никто ничего не замечал.

— Бьюсь об заклад, что они бы заметили, если бы было что замечать. Знаешь, я начинаю верить: между ними действительно ничего не было. — Тавернер взглянул на меня: — Вернись-ка в гостиную, поговори с Брендой. Мне интересно знать твое мнение о ней.

Я отправился вниз несколько неохотно, хотя мне и было интересно побеседовать с Брендой Леонидис.

Глава 9

Бренда Леонидис сидела на тахте все в той же позе. Она внимательно взглянула на меня:

— А где инспектор Тавернер? Он тоже придет?

— Не сейчас.

— А вы кто?

Наконец-то мне задали вопрос, который я ждал все утро.

Я ответил по возможности правдиво:

— Я имею некоторое отношение к полиции, и, кроме того, я друг семьи.

— Семья! Скоты они все! Я их ненавижу.

Бренда казалась одновременно сердитой и испуганной, губы ее дрожали.

— Они всегда относились ко мне по-скотски… Всегда! С самого начала. Почему мне нельзя было выйти за их обожаемого папочку? Какое им дело?! У каждого из них куча денег. И это он обеспечил своих детей — ни у кого из них не хватило бы мозгов самому заработать себе на жизнь! — Она помолчала и продолжила: — Почему человек не может жениться вторично… Даже если уже немолод? А Аристид вовсе не был старым, несмотря на годы. И я очень, очень любила его! — Бренда вызывающе посмотрела на меня.

— Понимаю, — сказал я. — Понимаю.

— Наверное, вы не верите мне — но это правда. Меня всегда тошнило от мужчин. Я хотела иметь дом… И хотела, чтобы кто-нибудь ухаживал за мной и говорил мне комплименты. Аристид часто говорил мне комплименты — и он легко мог рассмешить меня… И он был умным. Он был очень, очень умным. Я нисколько не рада его смерти. Мне страшно жаль.

Бренда откинулась к стене. Уголки ее широкого рта приподнялись в странной сонной улыбке.

— Я была счастлива здесь. Чувствовала себя в безопасности. Ходила по шикарным портным… И Аристид делал мне чудесные подарки, — Бренда вытянула вперед руку и полюбовалась рубиновым перстнем.

На какой-то миг рука женщины показалась мне мягкой кошачьей лапой, а голос словно превратился в сладкое мурлыканье. Она продолжала улыбаться сама себе.

— И что в этом плохого? Я была очень нежна с Аристидом и сделала его счастливым. — Бренда подалась вперед: — Знаете, как мы познакомились? — И продолжала, не дожидаясь ответа: — Это произошло в ресторане «Веселый Шэмрок». Аристид заказал омлет с тостами. Я плакала, когда принесла ему заказ. «Присядь-ка, — сказал он. — И расскажи мне, в чем дело». — «О, я не могу, — ответила я. — За разговоры с клиентами я получу нагоняй». — «Не получишь, — сказал он. — Я владелец этого ресторана». И только тогда я посмотрела на него внимательно. Такой странный маленький человечек, но в нем ощущалась какая-то сила… Наверное, вы уже слышали эту историю от них… Будто бы я была скверной женщиной — но это неправда. Родители дали мне хорошее воспитание. Мы держали прекрасную мастерскую по вязанию кружев… Я не имела ничего общего с теми девушками, которые гуляют сразу с несколькими парнями и быстро теряют свою гордость. Но Терри казался мне не похожим на других. Он был ирландцем и собирался уходить в плавание… Потом он ни разу даже не написал мне… Наверное, я поступила страшно глупо. Но так уж получилось, понимаете. Я забеременела — как какая-нибудь дурочка-служанка, — в ее голосе послышалось презрение великосветской дамы. — Аристид был великолепен. Сказал, что все образуется, мол, он одинок и может жениться на мне сию же минуту. Это было похоже на сон… И потом выяснилось, что он и есть тот самый великий мистер Леонидис, который владеет кучей магазинов, ресторанов и ночных клубов. Это похоже на сказку, не правда ли?

— На сказку определенного рода, — сухо согласился я.

Взгляд Бренды медленно возвращался из какого-то далекого далека.

— Никакого ребенка у меня не было. Я ошиблась.

Она лениво улыбнулась.

— Поклялась себе, что буду Аристиду по-настоящему хорошей женой. И я ею была. Я заказывала для него блюда, которые он любил, и носила цвета, которые ему нравились, и делала все для его удовольствия. И он был счастлив со мной. Но мы никогда не чувствовали себя свободными от его семейства. Они вечно болтались где-нибудь поблизости, паразитировали на Аристиде и запускали руку в его карман. Эта старая мисс де Хэвилэнд должна была бы уехать отсюда, когда Аристид женился. Я так и сказала мужу. Но он ответил: «Она жила здесь так долго! Теперь это и ее дом». Ему нравилось жить с ними под одной крышей и держать всех их в подчинении. Они относились ко мне по-скотски, но Аристид как будто не замечал этого. Роджер меня ненавидит — вы видели Роджера. Он всегда ненавидел меня. Он страшно ревнив. А Филип настолько чванлив, что никогда не разговаривает со мной. И вот теперь они пытаются представить дело так, словно я убила Аристида. А я не убивала! Не убивала! — Бренда резко подалась вперед: — Поверьте, прошу вас.

Я нашел молодую вдову достойной всяческой жалости. Презрение, с каким Леонидисы отзывались о ней, и их неприкрытое желание убедиться в ее виновности сейчас показались мне просто бесчеловечными.

— Если не меня — в крайнем случае, они подозревают Лоуренса, — продолжала Бренда.

— А что Лоуренс? — поинтересовался я.

— Лоуренс — бедняжка. Он очень болезненный… И не мог пойти на войну, но это не из-за трусости. Просто он страшно нервный. Я всегда старалась развеселить и утешить его. Он вынужден был заниматься с этими ужасными детьми. Юстас вечно насмехается над ним, а Джозефина… Впрочем, вы сами видели Джозефину и понимаете, что это такое.

Я сказал, что еще не видел Джозефину.

— Иногда мне кажется — у девочки не все дома. У нее какие-то подлые ухватки, и она несколько странная… Иногда я просто боюсь ее.

Джозефина меня не интересовала. Я вернулся к Лоуренсу Брауну.

— Вообще кто он такой? — спросил я. — Откуда взялся?

Я сформулировал вопрос неуклюже. Бренда вспыхнула.

— Он обыкновенный человек. Как я… Что мы можем поделать против всех них?

— Вам не кажется, что вы несколько преувеличиваете грозящую вам опасность?

— Нет. Они хотят, чтобы преступником оказался Лоуренс… или я. И этот полицейский на их стороне. Что я могу поделать против них?

— Не стоит так накачивать себя, — сказал я.

— Почему убийцей не может оказаться один из них? Или кто-то совершенно посторонний? Или один из слуг?

— Ни у кого нет никаких мотивов.

— О, мотив! А какой мотив может быть у меня? Или у Лоуренса?

Чувствуя себя довольно неловко, я промямлил:

— Они могут предполагать, что вы и… Э-э… Лоуренс любите друг друга… И хотите пожениться…

Бренда резко выпрямилась.

— С их стороны очень дурно так думать! Это неправда. У нас с Лоуренсом никогда не было даже разговоров на подобную тему. Я просто жалела его и всячески старалась утешить. Мы с ним друзья — и не более того. Вы ведь верите мне, правда?

Я ей верил. Я верил, что Бренда и Лоуренс являются, как она выразилась, друзьями — и не более того. Но я также был твердо убежден, что миссис Леонидис любит молодого учителя, может быть и сама не подозревая об этом.

И с этой мыслью я отправился вниз разыскивать Софию.

Я уже собирался заглянуть в гостиную, когда София высунулась из двери в конце коридора.

— Привет, — сказала она. — Я помогаю Нэнни готовить ленч.

Я хотел было присоединиться к ней, но девушка вышла в коридор, прикрыла за собой дверь кухни и, взяв меня за руку, провела в пустую гостиную.

— Ну? — спросила она. — Ты видел Бренду? Как она тебе показалась?

— Честно говоря, мне ее жаль.

София выглядела довольной.

— Понятно. Значит, она успела тебя обработать.

— Дело в том, — слегка раздражаясь, начал я, — что я могу посмотреть на сложившуюся ситуацию ее глазами. А ты не можешь.

— В каком смысле ее глазами?

— Скажи по-честному, София, кто-нибудь из вашей семьи когда-нибудь был добр по отношению к ней — или хотя бы вежлив?

— Нет, мы не были добры к ней. С чего бы вдруг?

— Просто из соображений христианского милосердия, если уж не из-за чего другого.

— Какую высокую ноту ты берешь, Чарлз. Похоже, Бренда постаралась на славу.

— Послушай, София, у меня такое впечатление… Я не понимаю, что с тобой происходит.

— Я просто не привыкла притворяться, вот и все. Говоришь, ты посмотрел на ситуацию глазами Бренды? А теперь посмотри моими. Я не люблю тот тип молодых женщин, которые влипают в неприятные истории и под этой маркой выходят замуж за богатых стариков. У меня есть полное право не любить этот тип молодых женщин, и я не вижу необходимости скрывать свою неприязнь к ним. И если бы все факты этой истории были сухо запротоколированы на бумаге, тебе бы тоже совсем не понравилась подобная молодая женщина.

— Она что, придумала все это? — спросил я.

— О ребенке-то? Не знаю. Но я лично считаю — да.

— И тебя возмущает, что твой дедушка купился на эту басню?

— О, дедушка вовсе не купился. — София рассмеялась. — Дедушка никогда ни на что не покупался. Он хотел заполучить себе Бренду. Он отдавал себе полный отчет в своих действиях — и все вышло в соответствии с его планом. С точки зрения дедушки этот брак был чрезвычайно удачен — как и все остальные его деловые операции.

— А приобретение Лоуренса Брауна в качестве учителя тоже можно считать одной из наиболее успешных операций твоего деда? — иронически осведомился я.