На этот раз тело спрятали в кустах, где оно пролежало две с лишним недели.


— В порядке, Красавчик?

— В полном, спасибо.

— Полегчало, Красавчик?

— Да, спасибо.

— Еще прихрамываешь, Красавчик?

— Всего лишь по привычке.

— Рад видеть вас в строю, сэр.

— Спасибо, Симпсон…

Он шел словно через строй — от ворот Ярда, по лестнице, через пропитанный парами сырости холл, по широкому выкрашенному зеленой краской коридору… Двери распахивались сами собой, с порога улыбались знакомые лица, сыпались одни и те же вопросы…

Наконец Роджер добрался до своего офиса.

Было около девяти утра. Со дня происшествия в церкви Сант-Клео минуло четырнадцать дней, пошел пятнадцатый. Черные тучи разверзлись, низвергая на землю потоки дождя. Он хлестал по бетону набережной, шумел в сочной зелени платанов вокруг Ярда, стучал в окна, рябил гладь Темзы. В офисе никого не было; Роджер стоял и смотрел на реку, вспоминая ее, подкрашенную золотом заката, — такой она была за мгновение до поразившего его выстрела.

Открылась дверь, вошел Эдди Дэй. Это был здоровенный детина с большим животом. Дэй слыл в Ярде крупным знатоком по всякого рода фальшивкам.

— А, Красавчик, привет. Вижу, ты снова на двух ногах. Все нормально?

— Замечательно, Эдди, благодарю тебя, — машинально ответил Роджер.

— Знаешь, а мы по тебе скучали, — признался Эдди Дэй. — Слышал новости? Следователь закруглился с делом Джелибранд и практически принудил жюри присяжных сказать, что это — дело рук Хэролда Милсома, — выпалил Эдди. — У бедняги Тернбула, должно быть, дырки в ладонях.

В глазах Роджера внезапно вспыхнул жгучий интерес.

— То есть?

— Видел бы ты, как он их потирал от удовольствия, показывая при этом всем своим видом: «А что я вам говорил?» Правда, Красавчик, нужно отдать ему должное — он не болтал языком. Наш Тернбул, видать, укоротил свой язычок. Берегись, сынок, он теперь у нас самый лучший в Ярде сыщик. А тут еще вдобавок ко всему ты здорово подсобил со славой.

Подчас Эдди молол всякую чушь и вообще смахивал на дурачка, на самом же деле он был ой как хитер. Сейчас Дэй явно зондировал почву.

— Но я на самом деле ему многим обязан, — сказал Роджер.

— Вот-вот, именно на этом он и выехал: держал себе рот на замке, дожидаясь, пока другие заговорят про его подвиги.

— Похоже, Эдди, ты не злой человек. И вовсе не подлый.

— Признаюсь тебе, Красавчик, по секрету: теперь я еще больше невзлюбил Уоррена Тернбула, но многие к нему явно подобрели. Не знаю, что у него на уме, но даю голову на отсечение — что-то есть. Хотя, возможно, попросту зарабатывает себе репутацию. — Эдди скривил губы. — Как бы там ни было, тебе, Красавчик, придется отдать это дело ему — ведь он с самого начала вычислил Милсома. Забавный он парень. И, оказывается, какой проницательный. Говорят, на его счету уже несколько подобных случаев.

— Каких?

— Он с самого начала вычисляет убийцу, — пояснил Эдди.

На столе зазвонил телефон.

Дэй снял трубку, а Роджер уселся за свой стол, который был, можно сказать, пуст, ибо его работу делали другие. Если не считать нескольких рапортов по поводу уже раскрытых дел, арестов и приговоров. Одним словом, обычная рутина. Ведь преступление, как и погода, никогда не сходит с повестки дня.

Еще на его столе лежала толстая папка с делом Джелибранд, содержащая подробные отчеты о предварительном расследовании, касающемся отношений между прекрасной Бетти и Хэролдом Милсомом. Роджер погрузился в изучение этих материалов и тут обратил внимание на записку из архива: «Оставили для вас материалы по делу Хилды Шоу».

Он встал и направился в архив, по пути бросая направо и налево: «Благодарю вас, прекрасно». Этому утру суждено было вылиться в сплошную манифестацию доброжелательности.

Дежурного инспектора на месте не оказалось, но досье Хилды Шоу ожидало Роджера на столе. Он отнес его к себе в офис и занялся детальным изучением. Здесь все как две капли воды походило на дело Бетти Джелибранд, плюс совершенно неожиданное открытие — за несколько недель до своей гибели Хилда Шоу тоже выиграла конкурс красоты. Какой — не говорилось, что, разумеется, не делало чести писавшему рапорт. Придется навести соответствующие справки. В половине одиннадцатого Роджера вызвал Чартуорд.

— Рад видеть тебя живым и невредимым, — сказал шеф, как только Роджер появился на пороге его кабинета. — Порядок?… Замечательно. Советую в первые дни не напрягаться. Теперь, что касается Тернбула… Да ты садись, садись… Он что, влез на крышу вопреки твоему приказу?

Чартуорд был мастером задавать неожиданные вопросы, а Роджер таким же мастером на них отвечать.

— Он был там за главного, так что мог принять любое решение. — Роджер улыбнулся шефу. — Мне, между прочим, повезло, что он оказался на крыше.

— Если бы его там не оказалось, беды могло бы и не случиться, — парировал Чартуорд. — Роджер, строго между нами: Тернбул заслужил поощрения?

— Он много чего заслужил.

— Но что именно?

— Мне не часто доводится работать с ним рука об руку, сэр. Однако когда это случается, я им обычно очень доволен. Возможно, он несколько импульсивен, но знает свои слабости и не боится себя осаживать.

— Я спрашиваю, заслужил ли он поощрение? — Чартуорд помрачнел.

Роджер пригладил свои пшеничного цвета волосы. Жаль, что шеф настаивает на ответе на этот вопрос.

— Должен сказать, сэр, Тернбул — очень хороший детектив. В дальнейшем же, поднабравшись опыта, он, скорей всего, станет несравненным виртуозом в своем деле. Только мне очень хотелось, чтобы…

Роджер внезапно замолчал.

— Я тебя слушаю, — подбодрил его Чартуорд.

— Мне бы очень хотелось увидеть, как он себя поведет, повисни на нем парочка нераскрытых дел. Вот тогда я смог бы составить о нем более полное впечатление.

— Гм, дельная мысль. Спасибо. Ты уже успел просмотреть дело Джелибранд?

— Да, сэр.

— Удовлетворен результатами?

— Нет.

Чартуорд выпрямился, и теперь просачивающийся в отверстие между лампочкой и абажуром свет освещал его снизу, отчего по его лицу скользили причудливые тени.

— Почему, черт побери?

— Был еще один такой случай…

Роджер рассказывал спокойно, немногословно. Он знал — Чартуорд его внимательно слушает.

Когда он описал, в каком положении было найдено тело Хилды Шоу и указал на явное сходство между двумя убийствами, его сомнения по поводу правильности проведенного расследования усилились. На Чартуорда рассказ произвел впечатление — он даже забыл погасшую сигару. Шеф сидел погруженный в размышления.

— Вижу, куда ты клонишь. Если Хилду Шоу и Бетти Джелибранд, этих двух королев красоты, убил один и тот же человек, им явно не мог быть Хэролд Милсом.

— Вот именно. Если только не обнаружится, что Милсом был знаком с Хилдой Шоу, знал местность в Тотенхеме, ну, и так далее. Придется мне поговорить с местными полицейскими и потихоньку заняться расследованием.

— Ты хочешь сказать, что об этом не должен знать Тернбул?

— Об этом никто не должен знать.

— Ладно, валяй, — разрешил Чартуорд. — Я тут кое-что для тебя наметил — похоже, это прекрасно впишется в твое расследование. Хочу, чтобы ты проверил, как у нас налажены связи с участками на местах, то есть довольны ли они нашим обращением. — На физиономии Чартуорда промелькнула веселая улыбка, отчего она на несколько секунд приняла детское выражение. — Люблю, чтобы люди чувствовали себя довольными, к тому же у тебя будет несколько денечков на акклиматизацию.

— Замечательная идея. Спасибо, сэр.

— Держи меня в курсе всех дел, — наказал Чартуорд.

Роджер вышел от шефа в бодром настроении. Теперь у него будет возможность пошевелить мозгами, а за неделю вполне может проясниться, есть ли основания полагать, что оба убийства совершены одним и тем же человеком и мог ли совершить их Милсом. Если нет, то убийца этих двух девушек все еще разгуливает на свободе и от него можно всякое ожидать. Да, не исключено, что Милсом мог убить Бетти Джелибранд. Ну, а если нет? Почему тогда он был в бегах и покончил с собой?

Оставалось только гадать.


Роджер решил выяснить у кого-нибудь из жителей Коммона, поддерживал ли Хэролд Милсом какие-либо связи с Тотенхемом. Он знал, что это нужно делать без лишнего шума.

И во что бы то ни стало следует повидать отца Милсома.

Он уже собрался уходить, когда открылась дверь и в офис вошел Тернбул. До сих пор комната была как комната: пять столов, на трех из них горели лампы, за окнами мрак и дождь, но здесь тепло и покойно. Теперь все переменилось. Появление Тернбула не осталось незамеченным — на него обратили все взоры. О, этот человек знал, как следует обставить свой выход.

Он увидел Роджера, и его глаза блеснули.

— Приветствую тебя, Красавчик! Чертовски рад, что ты жив-здоров! — Тернбул направился к Уэсту, на ходу протягивая ему руку. Надо сказать, пожатие у парня крепкое. — Вижу, твой стол пуст, значит последние две недели кривая преступлений пошла вниз. — Он улыбнулся. — Но это временное явление. Доволен насчет Милсома?

— Скажу тебе, отвратительное дело.

— Куда уж хуже. Вот только жаль, что не удастся его повесить. Что ж, счастливого тебе выздоровления. А мне нужно побеседовать с нашим, так называемым, знатоком по фальшивкам.

Он направился в сторону Эдди Дэя — не человек, а вышедший на охоту громадный леопард.

Роджер отметил, что у Тернбула широкие плечи и замечательная шевелюра.


Преподобный Чарлз Милсом, викарий церкви Сант-Клео, стоял возле высокого стрельчатого окна, из которого открывался вид на чистую лужайку. Обнесенный кирпичной стеной сад с цветочным бордюром посередине, казалось, сиял всеми красками, хотя цветы от дождя полегли. Сквозь плотные тучи то и дело пыталось проникнуть солнце, поблескивая в мокрой листве и седых волосах священника. Похоже, его горе поутихло или же он запрятал его глубоко внутрь, чтобы никто ни о чем не догадался.