О вооруженном нападении на грузовики, а также о налете на бильярдную Каланчи Марри в «Геральд» не говорилось ни слова.

* * *

Из отеля я рискнул выйти, только когда стемнело. Мне надо было связаться с Рено. Из автомата я позвонил в бильярдную:

— Марри на месте?

— Это я, — сказал чей-то совершенно незнакомый голос. — Кто его спрашивает?

— Лилиан Гиш! — прорычал я и бросил трубку.

Расставшись с мыслью найти Рено, я решил навестить своего клиента, папашу Элихью, и приструнить его с помощью любовных писем, которые он посылал Дине Брэнд, а я выкрал из кармана убитого Дона.

Улицы я выбирал только самые темные и пустые, поэтому идти пришлось долго — слишком долго для человека, который всю жизнь презирал любителей пеших прогулок. Добравшись наконец до дома Уилсона, я понял, что к разговору с ним не готов: все силы и нервы ушли на ходьбу. По счастью, как вскоре выяснилось, наша беседа на некоторое время откладывалась.

Я уже находился буквально в нескольких шагах от его двери, как вдруг услышал за спиной чей-то шепот. От неожиданности я подпрыгнул на месте.

— Не бойся, — прошептал голос.

Выглянув из-за куста, за который он спрятался став на четвереньки, я разобрал в темноте, что кто-то скрывается за живой изгородью. Я вытащил пистолет: верить этому типу на слово я был не обязан. Поднявшись с колен, я двинулся ему навстречу. Подойдя ближе, я узнал его: это был один из двух молодчиков, которые накануне впустили меня в дом на Руни-стрит. Я присел рядом с ним на корточки и спросил:

— Где мне найти Рено? Хэнк О’Марра сказал, что он хочет меня видеть.

— Так оно и есть. Знаешь, где забегаловка Малыша Маклеода?

— Нет.

— На Мартин-стрит. На углу с Кинг-стрит. Спросишь Малыша. Отсюда недалеко, найдешь.

— Будем надеяться, — ответил я и ушел, предоставив ему сидеть за оградой и следить за домом моего клиента в расчете на то, что удастся подстрелить Пита, Сиплого или любого другого недруга Рено, если те зашли навестить папашу Элихью.

Я вышел на Мартин-стрит и вскоре увидел перед собой довольно захудалое питейное заведение, разукрашенное красной и желтой краской. Войдя внутрь, я спросил, как мне найти Малыша Маклеода. Меня провели в заднюю комнату, где сидел толстяк, у которого был грязный воротничок, полный рот золотых зубов и всего одно ухо. Это и был Крошка Маклеод.

— Где Рено? — спросил я его. — Он хотел со мной встретиться.

— А ты кто такой? — в свою очередь спросил меня Крошка.

Я назвался, и он, не сказав ни слова, вышел. Вернулся Крошка с подростком лет пятнадцати, у которого было красное прыщавое лицо и отсутствующий вид.

— Сынок отведет тебя, — сказал Крошка Маклеод.

Мы вышли через боковую дверь, некоторое время брели какими-то закоулками, пересекли песчаный пустырь, вошли во двор через покосившиеся ворота и поднялись на заднее крыльцо каркасного дома. Мальчик постучал, а за дверью спросили, кто это.

— Сынок и человек от Малыша, — ответил мальчик.

Дверь нам открыл длинноногий О’Марра. Сынок ушел, а меня проводили на кухню, где за столом, уставленным пивными бутылками, сидел Рено Старки, а с ним еще четверо. Над входной дверью, у меня за спиной, висели на гвоздях два пистолета. Окажись за дверью вооруженный враг и прикажи он поднять руки вверх — висевшие на гвоздях пистолеты оказались бы как нельзя более кстати.

Рено налил мне пива и повел через столовую в комнату, выходящую на улицу. Там на животе лежал какой-то человек и глядел в окно, отогнув край задернутой занавески.

— Ступай на кухню, промочи горло, — сказал ему Рено.

Тот молча встал и вышел, а мы сели на стоявшие рядом стулья.

— Когда я устраивал тебе алиби в Теннере, — начал Рено, — то, если помнишь, сказал, что делаю это только потому, что мне нужны свои люди.

— На меня можешь положиться.

— Ты им про Теннер уже говорил?

— Пока нет.

— Это алиби стопроцентное, если только они не начали всерьез под тебя копать. Думаешь, копают?

«Еще как», — подумал я про себя, а вслух сказал:

— Нет, Макгроу просто дурака валяет. Ничего страшного. А что у тебя?

Рено осушил свой стакан, вытер губы тыльной стороной ладони и сказал:

— За меня не бойся. Вот зачем ты мне нужен. Понимаешь, ситуация сейчас — хуже некуда: Пит заодно с Макгроу, и легавые вместе с алкашами Пита охотятся за мной и Сиплым. А мы с Сиплым, вместо того чтобы ударить по ним сообща, сами норовим друг друга прикончить. Дело дрянь. Пока мы между собой воюем, они нам поодиночке глотки перегрызут.

Я сказал, что совершенно с ним согласен.

— Сиплый тебя послушает, — продолжал Рено. — Найдн его и передай ему все, что я тебе сказал. За то, что я пристрелил Джерри Купера, он хочет убрать меня, а я в свою очередь хочу убрать его. Мое предложение: объединиться всего на несколько дней. Причем нам с ним встречаться не придется. За Сиплого ведь всегда его мальчики отдуваются. И я на этот раз поступлю так же. Соединим наших людей, а сами останемся в стороне. Покончим с этим проклятым Фиником, а тогда, на покое, между собой разберемся.

Только смотри, перед ним особенно не заискивай. Пусть не думает, что я в кусты прячусь. Главное — Пита с дороги убрать, а свои счеты мы всегда свести успеем. Пит окопался в Виски-таун. Я бы его выкурил оттуда, да людей у меня маловато. И у Сиплого — тоже. А совместными усилиями мы бы с Фиником сладили, так ему и передай.

— Сиплый мертв, — сказал я.

— Это точно? — недоверчиво переспросил Рено.

— Вчера на складе старого Редмена его убил Дэн Рольф — прикончил тем самым ледорубом, которым Сиплый зарезал девчонку.

— А тебе это, случаем, не приснилось?

— Нет, не приснилось.

— Надо же! А ведь по его дружкам не скажешь, что он на тот свет угодил, — сказал Рено, но чувствовалось, что он мне верит.

— А они еще сами не в курсе, — пояснил я. — Сиплый скрывался от полиции, и связь с ним поддерживал только Тед Райт. Тед про убийство знал и даже на нем подзаработал. По его словам, Каланча Марри передал ему от тебя то ли сотню, то ли полторы.

— Знай я, что он не врет, я дал бы этому придурку вдвое больше, — пробормотал Рено, потер подбородок и сказал: — Ладно, Сиплый, значит, отпадает.

— Нет.

— Почему «нет»?

— Раз его люди не знают, где он, — предложил я, — давай скажем им, что он за решеткой. Один раз они уже вырвали его из лап Нунена. Может, теперь они опять устроят налет на тюрьму, если узнают, что его сцапал Макгроу.

— Дальше, — заинтересовался Рено.

— Если его дружки, поверив, что Сиплый под замком, опять попытаются его вызволить, полиции, в том числе и головорезам Пита, придется как следует попотеть. Пока они будут устраивать облаву на людей Сиплого, ты сможешь попытать счастья в Виски-таун.

— А что, это идея, — медленно проговорил Рено.

— Думаю, дело выгорит, — подбодрил его я и встал. — Увидимся…

Такой поворот событий меня не вполне устраивал. Но я, разумеется, промолчал. Не враг же я себе.

Я опять сел, а Рено стал обзванивать друзей. Телефон звонил не переставая. Точно так же, не переставая, скрипела, впуская и выпуская людей, кухонная дверь, причем впускать приходилось гораздо чаще, чем выпускать. Вооруженных мужчин, табачного дыма и напряжения прибавлялось в доме с каждой минутой.

XXIV

ВИСКИ-ТАУН

В половине второго ночи, оторвавшись наконец от телефона, Рено сказал мне:

— Поехали.

Он поднялся наверх и вскоре вернулся с небольшим черным саквояжем в руках. К этому времени большинство его людей уже вышли из кухни на улицу.

— Поаккуратней с ним, — предупредил меня Рено, протягивая саквояж — саквояж оказался тяжелым.

В доме теперь нас оставалось всего семь человек. Мы вышли и влезли в большую машину с занавешенными окнами, которую О’Марра подогнал прямо к дверям. Рено сел вперед, рядом с О’Маррой, а я втиснулся назад, зажав саквояж между коленями.

Из переулка выехала еще одна машина и встала впереди, третья держалась за нами. Ехали мы со скоростью миль сорок в час, не больше — по принципу тише едешь, дальше будешь. Мы уже почти добрались до места, как пришлось немного поволноваться.

Уже на окраине, когда мы проезжали по улице, застроенной небольшими одноэтажными строениями, какой-то человек показался в дверях, сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Кто-то из третьей машины уложил его на месте.

На следующем перекрестке нас встретили градом пуль.

— Если пуля попадет в саквояж, — крикнул, повернувшись ко мне, Рено, — мы все взлетим на воздух! Открой его, а то потом времени не будет!

Мы прижались к тротуару возле какого-то темного трехэтажного кирпичного здания, и я открыл саквояж. Бомбы — короткие двухдюймовые трубы, лежавшие в опилках на дне саквояжа, — разобрали в одно мгновение. Занавески на окнах машины от пуль были изодраны в клочья.

Не поворачиваясь Рено выхватил из саквояжа одну трубу, выскочил из машины и, не обращая никакого внимания на побежавшую по его левой щеке струйку крови, размахнулся и запустил бомбу в дверь кирпичного здания. Раздался оглушительный взрыв, взвилось пламя. Нас отбросило взрывной волной, на голову посыпались какие-то предметы. Входная дверь слетела с петель.

К дому бросился еще кто-то, взмахнул рукой, и еще одна труба, начиненная дьявольской смесью, угодила в проем двери. С окон нижнего этажа сорвались ставни, посыпались осколки стекла и рванулся огонь.

Машина, державшаяся третьей, остановилась в самом начале улицы, и сидевшие в ней стали отстреливаться. А первая машина проехала вперед и свернула в переулок. Судя по выстрелам, раздававшимся между взрывами бомб, из нее обстреливали задний выход.