Картер Браун - Крадись, ведьма!

– Волк в овечьей шкуре, – тихо пробормотал Николас. – Когда мы все вместе притворяемся тут перед ним, меня тошнит!

– Все же будь с ним полюбезней, Никки, – попросил Клайд. – Между прочим, мы задолжали ему пятнадцать тысяч! Он в некотором роде наш ангел-хранитель.

– Ангел? С такой-то физиономией? – едко заметил Николас. – Тогда пусть и он будет любезен со мной, если хочет вернуть свои денежки.

– О боже! – безнадежно воскликнул Вернон и пригубил бодрящую смесь.

– Хотите, я буду с ним любезна? – спросила Чарити и покраснела. – Я имею в виду, если это поможет постановке. – Она на секунду прикрыла глаза, затем мечтательно сказала: – Я выйду на сцену в индиго! С багряным по краям!

Николас заметил скуку на моем лице.

– Опять метод, – объяснил он. – Авторские ремарки их не волнуют. Они все видят в своем свете и в своем цвете! Согласитесь, Дэниел, это же безумие!

Чарити обиженно захлопала ресницами.

– Я всего лишь стремлюсь к лучшему!

– Не надо, – вяло произнес Клайд. – И так хорошо, лучше – не надо.

Заметив, что никто не собирается наполнить вновь мой бокал, я сам направился к бару.

– Должно быть, вас шокирует здешняя атмосфера. – Хозяин улыбнулся. – Вы впервые столкнулись с домашней жизнью артистов?

– Ничего страшного. – Я сделал глоток.

– Да что он может знать о жизни! – с пафосом воскликнула Чарити. – Он, человек якобы загадочных занятий!

– Гораздо больше, чем вы предполагаете, – непринужденно сказал я. – Ну ладно, в театре вы можете заставить людей верить вам. Но уберите декорации, свет рампы, и что останется? Да ничего!

– Вы действительно уверены в этом, Дэниел? – пророкотал Николас Блейр.

– Да, я уверен, что вам удается дурачить театральную публику лишь потому, что она желает быть обманутой.

– Чепуха! – прогремел Николас. – Неудивительно, что вы с Обри подружились.

– Вне сцены вы не одурачите никого! – разошелся я. – Полминуты – и любой поймет, что вы не тот, за кого себя выдаете. Никто не поверит, что вы маляр, – вы будете красить стену с такой выразительностью, будто играете Гамлета, и ничего не сможете с этим поделать, Никки-бой.

– Обри, выставь этого типа из моей квартиры! – рыкнул Николас.

Обри притворился, что не слышал.

– Прекрасный ответ, – подзадорил я, – означающий, что вам нечем крыть, Никки, и вы публично это признаете.

– Ничего подобного! – закричал он. Его ноздри раздувались не меньше, чем у меня, когда я смотрел на Чарити Адам. – Будь я проклят, если стану спорить с каким-то кретином, предпочитающим стриптиз Шекспиру!

– Это тоже не ответ, – вставил я. – Держу пари, что вне театра вы не одурачите никого!

– Не будьте идиотом!

– Пари вас не устраивает? Боитесь потерять деньги? Или в чем дело, Никки-бой?

Казалось, сейчас он взорвется, но Блейр сдержался.

– Предлагайте условия, Дэниел! – неожиданно проговорил он. – А уж там посмотрим, актер я или нет.

– Хорошо, делаю конкретное предложение. Вы считаете себя настолько сильным актером, что в реальной жизни сможете удержать специалистов в заблуждении в течение, скажем, пятнадцати минут?

– Конечно!

– Ставлю тысячу, что у вас не получится.

Наступило молчание, вскоре ставшее гнетущим. Его нарушил Вернон Клайд.

– Это заходит слишком далеко…

– Помолчите! – отрезал Николас. – Я принимаю пари.

– Отлично! – Я огляделся вокруг. – Как насчет того, чтобы ваша жена хранила ставки?

– Не возражаю, – нетерпеливо сказал он. – Теперь назовите условия: какая роль, что за специалисты, время и место.

Я сделал вид, что задумался.

– Облегчу задачу и вам и себе, – произнес я немного погодя. – Вам – роль полегче, а мне – специалистов потруднее.

– То есть?

– Вам – роль актера, представляющего, что он действительно Гамлет, а его жена – мать-королева, которая задумала его отравить.

– Вы шутите? – уставился он на меня. – Это же слишком просто!

– Погодите, – усмехнулся я. – Теперь о специалистах. На эту роль я предлагаю психиатра. Согласны?

Вернон Клайд прочистил горло.

– Давайте забудем всю эту чушь и выпьем, – неуверенно сказал он.

– Согласен, почему бы и нет?.. – кивнул я.

– Так-то лучше, – проворчал продюсер. – Когда придет Лэмб…

– Простите, – перебил я. – Надо утрясти маленькую деталь. Если вы не возражаете, Никки-бой, я готов получить свою тысячу.

– Что? – Николас вскипел. – Держи свое пьяное хайло на замке, Вернон, пока тебя не спрашивают! Пари остается в силе, Дэниел!

– Рад за вас, – кивнул я. – Минуту назад решил, что уже струсили.

– А мне показалось, вы говорили, что не читали Шекспира? – Он взглянул на меня изучающе.

– Только басни в школе, про ту самую овечку, за счет которой финансируется ваша постановка.[3]

Николас залпом допил бокал.

– Психиатр – ваш друг, да? Вы заранее все обговорили, чтобы сообща облапошить старину Блейра?

– Хороший вопрос, – хмыкнул я. – Это требуется обсудить. Вы доверяете своей жене?

– Доверяю все, кроме ролей Шекспира, – коротко ответил он.

– В таком случае, пусть миссис Блейр выберет психиатра, тот назначит время, и только Адель будет знать, куда и к кому мы едем.

– Согласен. – Николас посмотрел на жену. – Ты сможешь организовать это, дорогая?

– Полагаю. – Она пожала плечами. – Это все дикость какая-то, но если вы настаиваете…

– Я хочу заставить Дэниэля уважать мою профессию, – выдавил Блейр сквозь зубы. – Да и тысяча долларов тоже достойна уважения, не так ли, мистер Бойд?

Я кивнул:

– Вы правы как никогда.

Частную клинику в Коннектикуте окружал лес. Территория возле большого двухэтажного здания, окрашенного в пастельные тона, была обнесена высоким забором. Строго приватная лечебница, и можно было надеяться, что заправляет здесь строго приватный психиатр.

Я с весьма озабоченным видом сидел в кабинете доктора Фрезера. На нем не было ни белого халата, ни темных очков. В своем дорогом костюме он мало походил на психиатра, да и пострижен был не хуже меня.

– Чем могу быть полезен, мистер Бойд? – вежливо спросил доктор.

– Видите ли, – замялся я, – дело касается моих друзей… – И я выдал ему историю о бывшем актере, перенесшем сценическое действо в собственную жизнь. Будто у него возникла навязчивая идея, он считает себя Гамлетом, а свою жену – матерью-королевой, решившей его отравить.

Лицо Фрезера оставалось беспристрастным. Тогда я добавил, что пока муж не слишком опасен, но состояние день ото дня ухудшается, чем и поделилась со мной его жена, как со старым другом семьи.

– Так какой помощи вы хотите от меня? – осторожно спросил Фрезер.

– Вы не могли бы посмотреть его, доктор? Если необходимо, пусть он останется здесь на некоторое время, под наблюдением специалистов. Его жена, поймите, находится в постоянной тревоге, а это тоже может кончиться нервным срывом либо еще чем похуже.

– Хорошо, я посмотрю вашего друга, мистер Бойд. Когда вам удобной приехать?

– В любое время. Чем скорее, тем лучше.

– Завтра в одиннадцать вас устроит?

– Отлично.

– Договорились. – Он вежливо кивнул.

Выйдя из клиники, я осознал, что меня что-то тревожит. И только включив мотор, сообразил, в чем причина моего беспокойства, – в лечебнице стояла абсолютная, неестественная тишина. Что же они делают с пациентами, добиваясь подобного порядка?

Вернувшись в офис около трех часов дня, я обнаружил в кабинете Адель Блейр в великом раздражении.

– Я уже час жду вас, – заявила она. – Где вы пропадали?

На ней было другое платье – темно-вишневое, со множеством нашитых на него пуговиц.

– Ездил в Коннектикут.

– Зачем? И что за идиотское пари вы вчера заключили?

– Я встречался с доктором Фрезером. У него в Коннектикуте частная психиатрическая лечебница.

– Вот как? – В ее глазах заблестел интерес.

– Мы договорились, он примет нас завтра в одиннадцать.

Женщина перевела дыхание.

– Вы уверены, Дэнни, что все пройдет без шума?

– Поговорим об этом после того, как вы выпишете чек, – предложил я.

Она открыла сумочку и протянула мне новый чек, взамен изрезанного Конфуцием. Для сохранности я убрал его в сейф.

– Доктор Фрезер, – сказал я, – внушает доверие. Уверен, все будет тихо.

– Что вы ему сказали?

– Вы – мои давнишние друзья, Николас – бывший актер, вообразивший себя Гамлетом, а вас матерью-отравительницей, ситуация в любой момент может выйти из-под контроля.

– Теперь мне понятно ваше вчерашнее поведение. Что же будет дальше, после… – Она замялась. – После окончания представления?

– Это уж зависит от Фрезера, – усмехнулся я, – и от мастерства вашего мужа.

– Хорошо, – кивнула она. – Значит, вы заедете за нами в девять тридцать?

– Именно так. И не забудьте, что в кабинете Фрезера вам надлежит выглядеть несчастной, страдающей супругой.

– Если вы помните, я – актриса! – парировала Адель. – Вы полагаете, его сразу оставят в клинике насовсем?

– Сомневаюсь. Но ваш муж окажется под наблюдением, что для начала неплохо. И на первое время я оплачу содержание Никки в лечебнице – думаю, это серьезно повлияет на мнение доктора, похоже, он испытывает недостаток клиентов. Пожалуй, это даже лучше, чем немедленное признание Николаса сумасшедшим.

– Время покажет, – заметила миссис Блейр. – Надеюсь, вы понимаете, что я расплачусь с вами полностью лишь после того, как буду уверена в благополучном исходе дела?

– Конечно. – Я усмехнулся. – И скажите Никки-бою, что нашли доктора по телефонному справочнику.

– Еще чего-нибудь мне следует знать? – Она посмотрела выжидающе.

– Поцелуйте за меня Обри, – улыбнулся я. – Как вы думаете, этот терьер не перебежит на сторону папаши?

В следующее мгновение она залепила мне пощечину. Бриллиант кольца впился в щеку.