— Через пять минут мы приземляемся, — сказала мне стюардесса. — Застегните, пожалуйста, ваш ремень, — прошелестела она надо мной игривым тоном, оплаченным компанией.

— Вы смеетесь! Я его не расстегивал уже две недели, с тех пор, как покинул Иддевильд.

— Не беспокойтесь, все будет хорошо, — сказала она мне с улыбкой.

— Ах! Нет! — усомнился я дрожащим голосом, указывая пальцем на иллюминатор, совершенно закрытый угрожающим берегом. — Как можно лететь ниже линии берега?

Она улыбнулась.

— Мы летим вдоль берега. Только и всего.

Затем быстро сказала:

— Извините. Я должна заняться другими пассажирами.

Я разочарованно посмотрел ей вслед.

Наконец самолет сел и остановился. Но именно теперь я испытал наибольший ужас. Когда самолет встал у аэровокзала и другие пассажиры направились к выходу, я остался прикованным к сиденью, полный отчаяния. Через пять минут стюардесса услышала самый раздирающий из моих отчаянных криков и подошла, чтобы посмотреть, что случилось.

— Мы прибыли, сэр, — говорит она осторожным голосом. — Это Сидней.

— Я знаю.

— Хорошо, но… — Она обескураженно пожала плечами. — Вы не хотите выйти из самолета?

— Не желаю ничего лучшего. Но я не могу!

— Почему? Правительство Австралии не согласно на ваш приезд?

Я пробую объяснить ей ситуацию:

— Я парализован. Ноги мне не повинуются!

Ее глаза вылезают из орбит.

— Вы уверены?

Я вооружаюсь терпением.

— Я три раза пытался подняться с места… и три раза падал обратно. Должно быть, у меня что-нибудь с позвоночником. Вероятно, из-за мартини с несвежей оливкой, которую вы мне подавали. А также от адского шума мотора.

Вдруг глаза ее расширяются: она наклоняется надо мной, и ее правая рука тянется к моему солнечному сплетению. Я поспешно закрываю глаза, решив, что у нее припадок: вид бледного калеки пробудил в ней инстинкт садизма. Затем я слышу сухое пощелкивание, сопровождаемое ее смехом.

— Не хотите ли попробовать еще раз, мистер? Теперь, когда ваш ремень отстегнут!

Я поспешно, но все же недостаточно быстро покидаю самолет, чтобы избежать неприятного зрелища трех давящихся от истерического хохота стюардесс.

Моя слабая надежда на великое человеческое братство испарилась, когда я наткнулся на бюрократический барьер, возникший между мной и Австралией.

Меня обследовали, и только через полчаса я расстался с доктором, который был, кажется, очень разочарован, что не встретился с оспой.

Последний барьер — таможня, я провел там еще неприятные четверть часа, пока какой-то тип осматривал мой чемодан.

У австралийцев очень отсталые взгляды на импорт в их страну орудий уничтожения, а я не имел желания объяснять кому бы то ни было, почему я считаю, что мой 38-й калибр является жизненно необходимым элементом моего визита. Каждую минуту я ожидал, что он приподнимет мой пиджак и нащупает за поясом контуры пистолета. Но этого, к счастью, не случилось и вот я волен распахнуть двери и познакомиться с шестым континентом.

Аэровокзал похож на все аэровокзалы на свете: половина людей лихорадочно торопится улететь, тогда как другая половина с мрачным видом чего-то ждет…

— Мистер Бойд? — раздался теплый и властный женский голос.

— Да. Это я.

Обернувшись, я увидел красивую девушку, высокую, элегантную. Ее черные волосы, разделенные пробором, обрамляли лицо, как бархатистые крылья ворона. Невольно возникало желание провести по ним рукой, чтобы удостовериться, так ли они мягки на ощупь, как на взгляд.

Лицо овальное, волевой подбородок, кожа цвета меда, бархатистая. В общем, стоило совершить путешествие в 12 000 километров, чтобы на нее посмотреть.

Она излучала жизненную силу, на 50 % состоящую из чувственности, а на остальные 50 % из чего-то другого, что проявляется в четком изгибе шеи, в твердом и жадном рисунке губ.

— Я — Бетти Адамс. — Огонек на мгновение зажигается в ее цвета ночной синевы глазах. — Говорят, вы любите новые знакомства, мистер Бойд.

— У меня впечатление, что с вами скучать не придется, — простосердечно ответил я.

— Мне звонил мистер Барт. Он много говорил о вас и рассказал, что вы собираетесь здесь делать. Между Сиднеем и Тонсвиллем немалый кусок пути, я подумала, что будет лучше встретить вас здесь.

— Прекрасная идея. Ничего, если я буду называть вас Бетти? Что-то мне подсказывает, что мы вскоре будем добрыми друзьями.

— Если захотите, — она снисходительно улыбается.

— Денни Бойд, — говорю я. — Денни и Бетти. Вы не находите, что это хорошо звучит?

— Денни, вы устали! Я заказала вам номер в «Хилтоне» на эту ночь. Завтра утром мы можем вылететь в Тонсвилль, если вы согласны.

— Никогда ни в чем не отказываю дамам, — сказал я. — А вы где ночуете?

— В том же отеле!

— Великолепно! — Я с энтузиазмом одобрил это обстоятельство. — Мы можем пропустить два-три стаканчика перед завтраком, два-три после завтрака, и несколько перед обедом, а после обеда мы можем…

— Вам придется идти бай-бай, — говорит она. — Если вы раньше не окажетесь под столом.

Носильщик достал нам такси, и через полчаса я уже зарегистрировался в отеле. Бетти Адамс, должно быть, использовала свое влияние, и мне дали номер на втором этаже с великолепным видом на порт, мост и все окрестности. Я провел добрых десять минут у окна, восхищаясь видом, прежде чем упасть на кровать.

Меня разбудил настойчивый звонок телефона, и теплый вибрирующий голос Бетти Адамс вернул меня на землю.

— Семь часов, — сообщила она. — Даю вам полчаса, чтобы присоединиться ко мне в баре. Хорошо?

— Хорошо. Не опоздайте же!

Я обрызгал торс, побрился и облачился в костюм, стоивший мне сто долларов в минуту безумия, охватившего меня прошлым летом на морском берегу.

Едва я устроился в баре, как появилась Бетти Адамс. На ней было шелковое платье с белыми и голубыми горизонтальными полосами, оставлявшее совершенно обнаженными ее гладкие бронзовые плечи, туго обтягивавшее ее соблазнительный бюст и тонкую талию. Я услышал очаровательный шелест, когда она садилась рядом со мной; серебряный браслет тонкой работы украшал ее запястье.

— Вы прекрасны, как миллион долларов, — сказал я.

— Благодарю. — Она улыбнулась. — Вы тоже не дурны, Денни.

Я заказал бокал для нее и зажег наши сигареты. Вырез ее платья был так глубок, что мне трудно было поднять взор на ее лицо. Когда гарсон принес ее бокал, она в течение нескольких секунд бесстрастно рассматривала меня.

— А теперь не пора ли приступить? — спросила она, обмакивая губы в стакан.

— Приступайте!

— Мистер Барт рассказал нам фантастическую историю о том, как Лейла наняла вас шесть недель тому назад найти ее убийцу… Правда ли, что в тот день, когда газеты Нью-Йорка сообщили о ее смерти, вы получили магнитофон с записью голоса Лейлы, который продиктовал вам список наиболее вероятных ее убийц из пяти имен, в том числе и моего, не так ли?

— В том числе и вашего, действительно.

Она сделала изрядный глоток.

— Это похоже на историю с сумасшедшинкой, — сказала она. — Но это в стиле именно жутких фарсов, которые любила Лейла. Вы же знаете, Денни, что она не была убита. Это был несчастный случай, ужасный и такой нелепый… но, тем не менее, всего лишь случай!

— Я готов с этим согласиться. Но, говорят, что семья Жильберт притягивает несчастные случаи. Сначала отец тонет у своего личного пляжа возле Лонг-Айленда, затем дочь дает себя съесть акуле у берега Австралии…

— О да! — она с рассчитанной медлительностью поставила свой бокал. — Я забыла об этом. Лейла в своем звуковом послании сказала и о том, что ее отца убили? Конечно, Барт должен был изложить вам все слово в слово. — Она погрузила свои черные глаза в мои на целую минуту. — Остальные также в курсе дела. И совсем не одобряют ядовитые замечания, сделанные Лейлой о каждом из них. Вы станете не слишком популярны на Северном берегу Австралии, Денни.

— Я покорю их своим очарованием, — уверенно возразил я. — Все они: коммерческий директор, пьяница, адвокат, предатель или Иуда женского пола… для меня ничего не значат.

Она слегка поджала губы.

— Что ж, надеюсь, вам все удастся. Позвольте мне еще раз повторить, что это был несчастный случай.

Я вежливо прошу:

— Не расскажете ли вы мне об этом, Бетти? Сообщения газет были довольно неясными.

— Лейла наняла у одного типа по имени Джек Ромней яхту для морской прогулки к рифам Большого Барьера, — произнесла она безразличным тоном. — Это произошло на третью ночь, около трех с половиной часов утра. Судно наткнулось на подводный риф и начало тонуть. Ромней был единственным, не спавшим в это время. Он разбудил всех нас, но сделать уже было ничего нельзя. Оставалось только покинуть каюты и как можно скорее прыгать в воду. Лейла и Ромней оставались на борту последними, и поэтому в воде оказались далеко от нас. Я слышала, как Ромней закричал, но только позднее поняла почему.

— Вы были недалеко от берега?

Она утвердительно кивнула.

— Мы были всего в двухстах метрах от маленького острова. Ночь была хороша, а море теплое. Для Лейлы, плававшей как рыба, это было бы пустяком. — На миг она закусила нижнюю губу… — Если бы не акула!

— Вы не видели, как Лейла прыгнула в воду?

— Я вам уже сказала, что она осталась последней на борту вместе с Ромнеем.

— Вы не видели акулу? Вы не слышали, как Лейла закричала?

— Нет. — Она качает головой. — Я слышала только крик Ромнея.

— Тогда откуда же вы знаете, что на нее напала акула? Как вы можете утверждать, что Лейла вообще покинула судно?