Агата Кристи - Кошка среди голубей

Но он горел.

Через минуту Чедди начала действовать. Она сунула ноги в удобные туфли, натянула теплую куртку, взяла свой электрический фонарик и бросилась из комнаты вниз по лестнице. Только что она винила мисс Спрингер в том, что та не позвала никого на подмогу, когда отправилась посмотреть, в чем дело, но ей самой не пришло в голову это сделать. Ей только не терпелось добраться до павильона и выяснить, кто туда проник. Она все-таки задержалась, чтобы схватить оружие – возможно, не очень хорошее, но своего рода оружие, – а потом вышла из боковой двери и быстро пошла по дорожке через кусты. Мисс Чедвик запыхалась, но была полна решимости. Только оказавшись наконец у двери, она замедлила шаг и стала двигаться осторожнее. Дверь была слегка приоткрыта. Женщина приоткрыла ее чуть больше и заглянула внутрь…

Примерно в то время, когда мисс Чедвик встала с постели за аспирином, Энн Шапленд, очень привлекательная в своем черном платье для танцев, сидела за столом в «Ле Нид Соваж», ела жареного цыпленка и улыбалась сидящему напротив молодому человеку. Милый Деннис, думала Энн, всегда совершенно одинаковый. Именно этого я просто не смогла бы вынести, если бы вышла за него замуж. Все равно, он очень милый… Вслух же она сказала:

– Как это весело, Деннис. Такая замечательная перемена.

– Как тебе новая работа? – спросил Деннис.

– Ну, собственно говоря, мне она скорее нравится.

– Мне кажется, она не совсем тебе подходит.

Энн рассмеялась:

– Я бы не смогла точно сказать, что мне подходит. Я люблю разнообразие, Деннис.

– Никогда не мог понять, почему ты бросила работу у старого сэра Мервина Тодхантера.

– Ну, главным образом из-за сэра Мервина Тодхантера. Внимание, которое он мне оказывал, начало раздражать его жену. А часть моей политики в том, чтобы никогда не раздражать жен. Они могут очень сильно навредить, знаешь ли.

– Ревнивые кошки, – заметил Деннис.

– Ну, не совсем так, – возразила Энн. – Я скорее на стороне жен. Во всяком случае, мне леди Тодхантер нравилась гораздо больше старого Мервина… Почему тебя удивляет моя теперешняя работа?

– О, эта школа… Ты совсем не склонна к преподаванию, по-моему.

– Мне бы очень не понравилось преподавать в школе. Терпеть не могу сидеть взаперти. Жить в замкнутом пространстве среди многочисленных женщин… Но работать секретаршей в такой школе, как Мидоубэнк, очень весело. Это действительно уникальное место. И мисс Булстроуд уникальна. Она действительно личность, могу тебе сказать. Взгляд ее серо-стальных глаз пронизывает тебя насквозь и видит твои самые сокровенные тайны. При ней все время словно стоишь на цыпочках. Терпеть не могу делать ошибки в письмах, которые ей отношу. О да, она, несомненно, личность.

– Мне бы хотелось, чтобы тебе надоело менять места работы, – сказал Деннис. – Уже пора тебе, Энн, прекратить скакать с места на место, работая то там, то здесь, и осесть где-то.

– Ты очень милый, Деннис, – сказала Энн уклончиво.

– Мы могли бы жить очень хорошо, знаешь ли.

– Наверное, – ответила Энн, – но я пока не готова. И в любом случае, понимаешь, есть моя мама.

– Да, я… собирался поговорить с тобой об этом.

– О моей маме? Что ты собирался сказать?

– Ну, Энн, знаешь, я считаю, что ты чудесная. То, как ты находишь интересную работу, а потом все бросаешь и едешь домой, к ней…

– Ну, мне приходится время от времени, когда у нее начинается серьезное обострение.

– Я знаю. Как я сказал, я считаю, что ты ведешь себя чудесно. Но все равно, в наше время есть места, очень хорошие места, где… где за такими людьми, как твоя мать, хорошо ухаживают, и тому подобное. Не просто сумасшедшие дома.

– И стоят они целое состояние, – ответила Энн.

– Нет-нет, не обязательно. Даже в системе здравоохранения…

В голосе Энн появились горькие нотки:

– Да, когда-нибудь дойдет и до этого. Но пока у меня есть милая старушка, которая живет с мамой и обычно хорошо справляется. Мама вполне здраво мыслит по большей части. А когда она… становится другой, я возвращаюсь и прихожу на помощь.

– Она не… она никогда?..

– Ты хочешь спросить – не агрессивна, Деннис? У тебя такое зловещее воображение… Нет. Моя дорогая мамочка не бывает агрессивной. Она просто теряет ощущение реальности. Забывает, где находится, кто она, и хочет отправиться на долгую прогулку, а потом может вскочить в поезд или в автобус и уехать куда-то… Все это трудно, ты понимаешь. Иногда один человек не может с этим справиться. Но она вполне счастлива, даже когда теряет ощущение реальности. И иногда бывает очень смешной. Помню, как она сказала: «Энн, дорогая, все это так сбивает с толку. Я знала, что еду в Тибет, а потом оказалось, что я сижу в отеле, в Дувре, и представления не имею, как попасть туда. Тогда я подумала: зачем я еду в Тибет? Лучше я поеду домой. Но я не могла вспомнить, как давно я уехала из дома. Очень неловко, дорогая, когда плохо что-то помнишь». Мама относится ко всему этому с юмором. Я хочу сказать, что она сама понимает юмор ситуации.

– Я с нею так и не познакомился, – начал Деннис.

– Я не поощряю ее знакомства с другими людьми, – сказала Энн. – Это одна из тех вещей, которые можно сделать для близкого человека. Защитить их от… ну, от любопытства и жалости.

– Это не любопытство, Энн.

– Нет, я не думаю, что с твоей стороны это любопытство. Но это была бы жалость. Я этого не хочу.

– Я тебя понимаю.

– Но если ты думаешь, что мне неприятно время от времени уходить с работы и уезжать на неопределенное время домой, то это не так. Я никогда не хотела слишком прочно привязаться к чему-то. Даже когда поступила на первую работу после учебы на секретаря. Я считала, что главное – это очень хорошо зарекомендовать себя на работе. Тогда, если очень хорошо себя проявишь, ты можешь выбирать место работы. Ты видишь разные места и разный образ жизни. В данный момент я вижу жизнь школы. Взгляд на лучшую школу Англии изнутри! Думаю, я останусь здесь примерно года на полтора.

– Тебя никогда и ничто не захватывает глубоко, правда, Энн?

– Да, – задумчиво ответила Энн. – Наверное. Думаю, я – из тех людей, которые рождены наблюдателями. Или скорее я – как комментатор на радио.

– Ты такая отстраненная, – мрачно произнес Деннис. – Ничего и никого очень сильно не любишь.

– Надеюсь, когда-нибудь полюблю, – обнадежила его Энн.

– Я более или менее понимаю, как ты мыслишь и чувствуешь.

– Сомневаюсь, – ответила Энн.

– Во всяком случае, я не думаю, что ты продержишься год. Тебе наскучат все эти женщины, – сказал Деннис.

– Там есть очень симпатичный садовник, – сказала Энн и рассмеялась, увидев выражение лица Денниса. – Взбодрись, я только пытаюсь вызвать у тебя ревность.

– А как насчет того, что там убили одну из учительниц?

– О, это… – Лицо Энн стало серьезным и задумчивым. – Это странно, Деннис. Очень странно. Учительница физкультуры… Тебе знаком этот тип. «Я – простая учительница физкультуры». Думаю, за этим скрывается гораздо больше, чем нам пока известно.

– Ты не лезь ни в какие неприятности.

– Легко сказать. У меня никогда не было случая проявить свои шпионские способности… Думаю, у меня они очень большие.

– Брось, Энн.

– Дорогой, я не собираюсь следить за опасными преступниками. Я просто собираюсь… сделать несколько логических выводов. Почему и кто. И для чего. Что-то в этом роде. Я наткнулась на одну очень интересную информацию…

– Энн!

– Не надо смотреть так страдальчески. Только она, кажется, не относится к делу, – задумчиво сказала Энн. – До какого-то момента все хорошо совпадает. А потом вдруг раз – и нет. – Она весело прибавила: – Возможно, произойдет второе убийство, и все немного прояснится.

Именно в этот момент мисс Чедвик распахнула дверь спортивного павильона.

– Поехали, – сказал инспектор Келси, входя в комнату с мрачным видом. – Еще одно.

– Что еще одно? – вскинул голову Адам.

– Еще оно убийство, – ответил инспектор Келси. Он первым вышел из комнаты, молодой человек последовал за ним. Они сидели в комнате у Адама, пили пиво и обсуждали разные возможные варианты, когда Келси позвали к телефону.

– Кто это? – спросил Адам, спускаясь по лестнице следом за инспектором Келси.

– Еще одна учительница – мисс Ванситтарт.

– Где?

– В спортивном павильоне.

– Опять там… Что такого в этом спортивном павильоне?

– На этот раз лучше вы проведите предварительный осмотр, – сказал инспектор Келси. – Может быть, ваш метод поиска будет более успешным, чем наш. Должно же что-то быть в этом спортивном павильоне, иначе почему там всех убивают?

Они с Адамом сели в машину.

– Полагаю, доктор будет там раньше нас. Ему добираться не так далеко.

Как будто повторяется дурной сон, подумал Келси, входя в ярко освещенный спортивный павильон. Там снова лежал труп, а возле него на коленях стоял врач. Снова врач поднялся с колен.

– Убита около получаса назад, – сказал он. – Самое большее – сорок минут назад.

– Кто ее обнаружил? – спросил Келси.

Заговорил один из полицейских:

– Мисс Чедвик.

– Это та, пожилая, да?

– Да. Она увидела свет, пришла сюда и нашла ее мертвой. Добралась обратно до дома, и у нее началось что-то вроде истерики. Нам позвонила заведующая хозяйством, мисс Джонсон.

– Понятно, – отозвался Келси. – Как ее убили? Опять застрелили?

Врач покачал головой.

– Нет. На этот раз ударили сзади по голове. Возможно, дубинкой или мешком с песком. Чем-то вроде этого.

На полу у двери лежала клюшка для гольфа со стальной головкой. Это был единственный предмет, который казался лежащим не на своем месте.

– А вот это? – указал на него Келси. – Ее могли ударить этим?