— Вы извините меня, если я отлучусь на минутку? — сказала Сьюзен.

— Я слишком много болтаю? — спросила Джоанна.

— Нет, нет, дорогая, мне нужно в дамскую комнату.

Она сложила свою салфетку возле тарелки, поцеловала Джоанну в макушку, подмигнула Мэтью и решительно направилась к выходу, так что розовая плиссированная юбка раздувалась вокруг ее ног.

Мэтью остался наедине с дочерью.

— Ты говоришь, он живет в Северной Каролине?

— В Чейпл-Хилл, — ответила Джоанна, — пап, попробуй вот это.

Она протянула ему свою вилку. Мэтью попробовал картофельную оладью.

— А что? — спросил он. — Что-нибудь не так?

— Не знаю, мне кажется, у нее какой-то странный привкус. Может быть, я так привыкла к той дряни, которой нас там кормят, что любая нормальная на вкус еда кажется мне странной. Томми говорит, что нашему школьному повару нужно работать в тюрьме: у него хорошо получается казенная еда.

— А сколько ему лет? — спросил Мэтью.

— Томми или повару? — усмехнулась Джоанна.

— Повару, конечно, — ответил Мэтью.

— Томми семнадцать, но он уже в последнем классе. Он очень умный, папочка, председатель дискуссионного клуба, пишет целые колонки в школьную газету, и это — кроме того, что он лучший полузащитник в футбольной команде Прескотта.

— А чем занимается его отец?

— Преподает философию в Университете Северной Каролины. Томми пока не знает, чем займется, он думает, что, возможно, станет врачом, как его мама. Она психиатр. Томми говорит, что вырос, имея с одной стороны Платона, а с другой — Фрейда.

— Как он выглядит?

— Томми или Фрейд?

— Платон, — ответил Мэтью.

— Подожди, — сказала Джоанна, — у него высокие скулы и красивый рот, темные волосы и великолепные карие глаза и, я, кажется, говорила, рост — шесть футов и два дюйма, весит около ста девяноста фунтов, ходит как танцор, и вообще он — просто чудо, вот как он выглядит.

— Я очень хочу с ним познакомиться, — сказал Мэтью.

— Я надеюсь, что ты и мама… Послушай, я не знаю, что с вами происходит, и я действительно не хочу знать, я даже боюсь спрашивать. Но я думаю, что было бы просто прекрасно, если бы вы оба приехали к нам в марте на День родителей и я бы познакомила вас с Томми и его родителями. Это было бы чудесно.

— Я спрошу твою маму, — сказал Мэтью.

— Ты думаешь, это возможно?

— Думаю, что да.

— Это было бы классно. В Университете Северной Каролины тогда будут каникулы, и отец Томми сможет приехать. Это у его мамы будут проблемы — спланировать свой график так, чтобы никто из ее пациентов не подумал, что ему отказывают в приеме. У нее их полно, много черных, конечно, но и белых тоже хватает.

Мэтью посмотрел на нее.

— Томми черный, — сказала она, — разве я не говорила?

Вернулась Сьюзен.

— Я что-нибудь прослушала? — спросила она, усаживаясь и расправляя салфетку на коленях.

— Сейчас моя очередь, — сказала Джоанна, отодвигая свой стул, — ты уже выбрала десерт, мамочка? Мне кажется, я сегодня объелась.

Она бесшумно исчезла через открытые двери, растворившись в толпе.

— Что случилось? — спросила Сьюзен.

— Попробуй угадать, — сказал Мэтью.


В воскресенье к пяти часам Генри успел поговорить с четырьмя из своего списка. Вчера он споткнулся на студии «Энвил», где ему пришлось разговаривать с каким-то самодовольным говнюком, воображающим, что он — руководитель «Метро Голдвин Майер», и сказавшим ему, что он понятия не имеет, куда Прю девала свой фильм, но что в «Энвиле» его точно нет и ему уже осточертели все интересующиеся фильмом. Генри спросил, кто эти люди, приходившие расспрашивать о фильме, но Майкл Эндрюс проигнорировал его вопрос.

В телефонном справочнике Калузы не было телефонов Джорджа Тикнора, Моузли Джонса-младшего, Терренса Блэйра, Элисон Льюис, Альфреда Базилио, Марка Дэвидсона.

Оставались Джейк Делани, Рон Стерлинг, Бетси Ноулз, Филиппа Донелли и Маргарет Диль.

Он набрал номер, числящийся за Джейком Делани, но не получил ответа. Он записал адрес дома на Фэтбэк-Кей. Затем он набрал номер Рона Стерлинга и услышал автоответчик. Он сказал автоответчику, что позвонит позже, и записал адрес на 12-й Стрит.

Он позвонил Бетси Ноулз, представившись ей как человек, финансировавший съемки фильма, который снимала Пруденс Энн Маркхэм, и назначил встречу на полдень.

Он позвонил также Филиппе Донелли и договорился о встрече в два часа дня.

В телефонном справочнике было указано семь человек по фамилии Диль, и никого из них не звали Маргарет. Он поговорил с шестерыми из них. Никто из них никогда не слыхал о Маргарет Диль. Единственным из всех Дилей, с кем он не смог связаться по телефону, был человек по имени Берджес Диль. Каждый раз, когда он набирал его номер, там было занято. Он записал адрес на Тимукуэн-Пойнт-роуд, а затем снова позвонил Рону Стерлингу. На этот раз Стерлинг ответил сам, и Генри назначил ему встречу на четыре часа.

Бетси Ноулз оказалась аппетитной веснушчатой двадцатитрехлетней девушкой с телом, способным остановить даже атакующего носорога. Она рада была познакомиться с продюсером «Кошечки в сапожках» и сказала, что готова сниматься во всех будущих фильмах, которые он собирается снимать. Она беззаботно скрестила ноги, демонстрируя Генри свои прелести, предложила ему джулеп с мятой из своего сада, сказала, что чудесно провела время, работая с Джейком и Роном, а также с тремя женщинами — Филиппой, Элисон и Конни. Бетси рассказала, что заниматься групповым сексом с незнакомыми людьми очень трудно и утомительно, но Прю была очень терпелива и деликатна со всеми ними, и она не понимает, почему вся съемочная группа называла ее «Ля Директрис» или даже «Отто». Группа, по ее словам, состояла из: Марка Дэвидсона, оператора, живущего в Тампе; Терренса Блэйра, ассистента, тоже из Тампы; Альфреда Базилио, звукооператора, снова из Тампы; а также Джорджа Тикнора и Моузли Джонса, бывших «на подхвате», тоже из Тампы.

— Большинство людей были из Тампы, — сказала Бетси, — Элисон тоже живет в Тампе.

Вот почему Генри не смог найти никого из них в телефонном справочнике Калузы.

— А кто такая Конни? — спросил он. — У меня, кажется, нет ее имени.

— Конни Реддинг, — ответила Бетси, — ну, Констанс.

— Она живет здесь, в Калузе?

— Думаю, да.

— Но вы не уверены?

— Нет. До чего красивая девушка! Она была занята в главной роли, настоящая звезда. Я хочу сказать, что она была занята во всех главных сценах, а мы — массовка. Она единственная выполняла всю трудную работу с Джейком.

— В Джейком Делани? — спросил Генри.

— Нет, с Джейком Барнзом, — ответила Бетси, — это не значит, что я ей завидую. У меня была одна сцена, когда он… ну, я, в общем, чуть не задохнулась, ужас! — Она невинно улыбнулась.

— Я пытался его разыскать, — произнес Генри, — вы случайно не знаете, он все еще живет по своему адресу по Фэтбэк-Кей?

— Я думаю, он в Мексике, — сказала Бетси.

В Мексике, подумал Генри.

— А как насчет Маргарет Диль? — спросил он. — Вы не знаете, где ее можно найти?

— Кого?

— Маргарет Диль.

— Я не знаю никого по имени Маргарет Диль. Она что, тоже снималась в фильме?

— Я не разговаривал с ней, просто подумал…

— Потому что если она так говорит, то это неправда. Многие девушки любят говорить, что снимаются в кино, а на самом деле это неправда.

— Да, — согласился Генри, — собственно говоря, я позвонил вам просто так, из любопытства…

— Ничего, я благодарна вам за это, — улыбнулась Бетси и сменила позу.

— Мне хотелось узнать… вы ведь знаете, что случилось с Прю.

— Да, конечно. Боже мой, я думала, что буду следующей.

— Что вы имеете в виду?

— Ну, я подумала, что какой-то маньяк, настроенный против порнофильмов или что-то в этом роде… Я успокоилась, только когда узнала, что это был ее муж.

— Да, — сказал Генри, — но я хотел узнать… Вы же работали с ней так близко…

— Да, это очень сближает, — согласилась Бетси, — вы знаете, камера практически внутри вас и все такое.

— Да, — подтвердил Генри.

— И Прю там же, проверяет свет, и экспозицию, и фокус, и все прочее. Это очень сближает.

— Конечно, — сказал Генри, — вот почему я подумал, что, может быть, она говорила вам, где держит фильм.

— Фильм?

— Да. Негативы. Или рабочие материалы. Фильм.

— Нет, извините, — произнесла Бетси, — хотите еще джулеп?


Филиппа Донелли приготовила ему мартини. Она тоже была рада познакомиться с продюсером фильма, в котором снималась. Это была высокая, гибкая двадцатисемилетняя блондинка, с грудью, как у Кэрол Ченнинг, и ртом, как у Долли Партон. Когда она открыла дверь, на ней были кимоно и босоножки на высоком каблуке. Первое, что она ему предложила, было мартини. Он подозревал, что если их свидание затянется, она может предложить ему также солнце, луну и звезды, если только он согласится принять столь щедрые дары в обмен на обещание работы в будущем. Но Генри думал сейчас только о деле.

Она также перечислила всех занятых в фильме, всех этих мерзавцев, за которыми ему придется охотиться в Тампе, если здесь ничего не получится.

Она тоже сказала, что работать с Конни Реддинг было просто счастьем.

— Там были сцены, где я должна была делать это с ней, а это может быть неудобно и даже неприятно, если только ты не лесбиянка, а я, кстати, нет. Но она такая сладкая… Я буквально… все было настоящим удовольствием.

Он спросил, знает ли она кого-нибудь по имени Маргарет Диль.

Она ответила, что не знает.

После второго мартини он спросил, не говорила ли Прю, где она хранит отснятые пленки. Филиппа сидела на кушетке, задрав ногу на подлокотник, покачивая босоножкой, кимоно словно бы невзначай распахнулось, открыв треугольник волос, немного темнее, чем на голове.