– Ты тоже поедешь с нами? – спросил он.

– Нет, Дик. План слишком неожидан и касается только вас. Я остаюсь в Менебилли вместе со всеми.

– Тогда я тоже останусь.

– Нет, Дик. Я лучше знаю, что надо делать. Ты поедешь.

– Значит ли это, что я возвращаюсь к отцу?

– Этого я не могу сказать. Я знаю только, что судно доставит вас в Сент-Мос.

Он ничего не ответил, только надулся и пошел к своему учителю.

У меня защемило сердце: ведь нет ничего заразительнее, чем паника, а обстановка отнюдь не располагала к спокойствию. У всех, собравшихся группками в галерее, под глазами легли тени, на лицах застыл испуг.

– Еще есть время добраться до Труро, – говорил Уилл. – Но Джонатан забрал всех лошадей. Куда же уехал Джон? Не может ли он как-нибудь устроить, чтобы нас отвезли в Труро?

Его сестры с тревогой наблюдали за ним, и я услышала, как Джиллиан шепнула Деборе, что у нее ничего не готово, что на сборы уйдет весь остаток дня. Затем Ник Сол гордо вскинул голову и громко сказал:

– Мы с женой предлагаем остаться в Менебилли. Трусы могут дезертировать, если хотят, но я считаю, что мы не должны бежать из дома нашего кузена Джонатана, точно крысы с тонущего корабля.

Моя сестра Мэри бросила на меня взгляд, полный отчаяния.

– А что посоветуешь ты, Онор? – спросила она. – Уезжать нам или оставаться? Джонатан мне ничего не говорил. Он уверял, что противник не переправится через Теймар или же, в худшем случае, пройдя несколько миль, повернет назад.

– Бог ты мой, – сказала я, – если вы хотите прятаться в оврагах, вместе со скотиной, дело ваше, но я могу вас заверить, что на дорогах вам будет гораздо хуже, чем дома. Лучше умереть с голоду под собственной крышей, чем где-то в кустах.

– У нас достаточно съестных припасов. – Мэри попыталась уцепиться за последнюю ниточку надежды. – Мы ни в чем не будем нуждаться, разве что осада окажется слишком долгой.

Она повернулась, чтобы узнать мнение своих падчериц, которые никак не могли успокоить детей, я же решила не портить им настроения и не стала говорить, что, проникнув в дом, мятежники в один миг разберутся с ее съестными припасами.

Часы на дозорной башне пробили три раза, когда, готовые к отъезду, спустились Дик и его учитель. Мальчик был по-прежнему надут как индюк и отвернулся, когда я с ним прощалась. Это было предпочтительнее бунтарских слез, которых я опасалась. Бодрым голосом я пожелала ему счастливого плавания, заверив, что на следующей неделе все наши треволнения закончатся. Он не ответил, и я знаком велела Герберту Ашли взять его за руку и отправляться. Фрэнк Пенроуз отведет их в Полкеррис, а там их встретят Джон Рашли и Джо Гренвил, которые к тому времени все подготовят к отъезду.

От волнения и усталости обострились мои боли, и мне больше всего хотелось удалиться к себе в комнату и лечь в кровать. Я послала за Мэтти, которая с помощью Джоан и Элис отнесла меня наверх. Через западное окно заглядывало солнце, в комнате было жарко, душно. Я лежала в постели, вся потная, жалея, что я не мужчина и не могу поскакать вместе с Джо Гренвилом по дороге на Труро, а вынуждена лежать тут, немощная калека, в ожидании звука тяжелой поступи вражеского войска. Я пролежала так, наверное, около часа и начинала уже засыпать, как вдруг услышала цокот лошадиных копыт в парке. Я позвала Мэтти, спросила, кто это. Она подошла к окну.

– Это господин Джон, – сказала она. – Судя по выражению лица, он очень взволнован. Наверное, что-то случилось.

При этих словах у меня все оборвалось внутри. Что, если рыбаки из Полкерриса так и не согласились поднять паруса? Я услышала шаги Джона на лестнице. Он вбежал ко мне в комнату, забыв даже постучать.

– Мы потеряли Дика! – воскликнул он. – Он исчез – как сквозь землю провалился.

Джон стоял передо мной, вздрагивая всем телом, по лбу у него струился пот.

– О чем ты? Что случилось? – быстро спросила я, резко выпрямившись на кровати.

– Мы все собрались на причале. – Он еле переводил дыхание. – Судно уже было готово к отплытию. Под палубой есть небольшая каюта, и я собственными глазами видел, как Дик спустился туда со своим узелком в руках. Найти судно и экипаж труда не составило. Два здоровых парня, которых я хорошо знаю, охотно взялись за это дело. Только они собрались поднять якорь, как мы услышали позади себя крики. Подбежавшие к нам несколько парней, перебивая друг друга, стали говорить, что передовой отряд кавалерии мятежников перекрыл дорогу из Каслдора в Тайуордрет и что Полмиарская возвышенность занята вражеским войском. Тут матросы принялись поднимать паруса, а юный Джо Гренвил повернулся ко мне и сказал: «Пожалуй, лучше будет, если я тоже отправлюсь морем». Прежде чем я успел что-либо ему ответить, он направил своего коня в воду и двинулся к отмели, находившейся примерно в полумиле к западу. Вода прибывала, но он успел вовремя, двадцать минут спустя он повернулся в седле и помахал нам рукой. Сейчас он должен быть в Госморе, на полпути к Сент-Остеллу.

– А Дик? Ты сказал, что вы потеряли Дика.

– Он был на судне, я готов в этом поклясться. Но мы отвернулись к парням, которые сообщили нам, что мятежники уже в Тайуордрете, а потом провожали взглядом Джо Гренвила, который пустился вплавь вместе со своей лошадью. Видит Бог, Онор, это самый дерзкий поступок из всех, которые когда-либо совершал юный Джо, ибо между Полкеррисом и песчаными отмелями течение очень сильное. И только потом Ашли, учитель, позвал Дика, но его нигде не было. Мы обшарили все судно – от носа до кормы, – но так и не нашли его. Его не было и на причале. Его не было. Боже мой, Онор, что же нам теперь делать?!

Я чувствовала себя такой же беспомощной, как и он, и пришла в полное отчаяние оттого, что не сумела выполнить свою задачу. От мятежников же нас отделяло не более двух миль.

– Где сейчас судно? – спросила я.

– Стоит за Гриббеном и ждет моего сигнала, – сказал Джон. – А этот тупица-учитель на борту только и думает, как бы поскорее очутиться в Сент-Мосе. Даже если мы сейчас и найдем мальчика, боюсь, Онор, будет уже слишком поздно.

– Обыщите все прибрежные скалы, – посоветовала я. – Сады, парк, луг. Говорил ли мальчик с кем-либо в дороге?

– Не знаю. Думаю, нет. Я слышал только, как Фрэнк Пенроуз его уверял, что сегодня вечером он увидит отца.

Этого-то я и боялась. Одно неосторожное слово – и Дик сбежал с корабля, как ребенок, который не хочет идти в школу. Мне ничего не оставалось, как приказать Джону приступить вместе с Фрэнком Пенроузом к поискам, не говоря никому ни слова о том, что случилось. Затем я позвала Мэтти и велела выкатить меня на дорогу на насыпи.

Глава 15

С высоты холма, откуда прекрасно обозревались окрестности, я увидела, как Фрэнк Пенроуз и Джон Рашли пересекли парк, выехали в поле и разъехались в разные стороны. Я опасалась, как бы мальчик не утонул и с наступлением прилива его тело не обнаружили плавающим на воде лицом вниз у подножия скал Полкерриса. Судно исчезло, и я подумала, что оно должно быть уже на западе, где-то между Полкеррисом и Гриббеном.

Мэтти катала меня взад и вперед по дороге на насыпи. Вокруг – ни души. Только коровы, пасущиеся вдали, на холмах, да колышущиеся под легкими порывами бриза хлеба на горизонте.

Я послала Мэтти за плащом, ибо ветер усиливался и становилось прохладно. Вернувшись, она сообщила мне, что парк заполняют беженцы – женщины, дети, старики, – все с котомками на спинах и все просят дать им приют, поскольку дорога на Труро перекрыта, везде – мятежники. Моя сестра Мэри в полной растерянности, не знает, что делать, и многие уже разводят костры в заповедном лесу и устраиваются на ночлег.

– Когда я сейчас выходила из дома, – говорила Мэтти, – во дворе остановилась повозка, запряженная четырьмя лошадьми, и сидевшая в ней дама попросила приютить ее и двух ее дочек. Я услышала, как их слуга сказал, что они провели в дороге десять часов.

Я в душе поблагодарила Бога за то, что мы не поддались панике, как эти несчастные, и остались в Менебилли.

– Возвращайся назад, Мэтти, – сказала я, – и посмотри, чем ты можешь помочь моей сестре.

Не прошло и десяти минут после ее ухода, как я увидела вдалеке две мужские фигуры, двигавшиеся в мою сторону через поле. Один из них, заметив меня на дорожке, помахал рукой, другой же он крепко держал своего спутника.

Я узнала Джона Рашли. Вместе с ним был Дик.

Когда они подошли ко мне, я увидела, что одежда на мальчике мокрая, лицо и руки расцарапаны и кровоточат. Однако на сей раз он, похоже, не придавал значения виду крови и вызывающе смотрел на меня.

– Я не поеду, – произнес он. – Ты меня не заставишь.

Джон Рашли покачал головой и обреченно пожал плечами.

– Ничего не поделаешь, Онор. Придется его оставить здесь. У побережья сейчас сильный прилив, и я дал сигнал судну поднять паруса, пройти залив и высадить учителя в Меваджисси или Горау, и пусть он там выкарабкивается как знает. А парнишку я нашел у скал в миле от Полкерриса – он три часа находился по грудь в воде. Одному Богу известно, что подумает сэр Ричард, когда узнает, как мы опростоволосились.

– Не важно, – сказала я. – Если мы еще когда-нибудь с ним увидимся, я возьму это на себя. Пусть мальчик вернется домой вместе со мной и наденет сухую одежду, все остальное потом.

Моя прогулочная дорожка в Менебилли находится, я уже говорила, на возвышенности, и оттуда открывается живописный вид как на запад, так и на восток. В тот момент, не знаю почему, я посмотрела в сторону прибрежной дороги, которая спускается из Комба и Фоя в Придмут, и увидела на горизонте в долине силуэт одинокого всадника. К нему подъехали другие, на секунду остановились, затем все двинулись вниз по узкой тропинке к морю. Джон их тоже увидел, ибо наши взгляды встретились, и какое-то время мы молча смотрели друг на друга. Дик стоял между нами, потупив глаза, и стучал зубами.