«Сейчас и выясним», – подумала она, когда появился Хэйр с официантом на буксире.

– Вы сказали – искать парня со светлыми волосами, – сообщил он Айрис. – На всю шайку-лейку нашелся единственный блондин, его-то я и прихватил. Между прочим, он хвастается, что знает английский.

Увидев прилизанные соломенные волосы и покатый лоб, Айрис тут же вспомнила юношу. На нем были очки, так что он больше походил на студента или клерка.

– Вы действительно говорите по-английски? – недоверчиво спросила Айрис.

– Да, мадам, – радостно откликнулся юноша. – У меня есть свидетельства с курсов, и за грамматику, и за разговорную речь.

– И вы помните, как сервировали нам чай? У вас хорошая память на лица?

– Да, мадам.

– Тогда я прошу вас посмотреть на эту женщину. – Айрис ткнула пальцем во фрау Куммер. – Не на одежду, а на лицо. Теперь ответьте – я пила чай именно с этой женщиной?

Официант на мгновение замялся, в его светло-карих глазах промелькнуло сомнение. Потом он уверенно кивнул:

– Да, мадам.

– Точно?

– Да, мадам, определенно.

Айрис ничего не ответила, Хэйр дал официанту на чай и отпустил его. Все произошло, как он и предполагал, тем не менее молодой человек почему-то испытывал острый дискомфорт. Он неуверенно скосил глаза на баронессу и доктора, однако их лица не выражали ничего, кроме вынужденного терпения, – когда же это все кончится?

Внезапно из соседнего купе донесся сдавленный стон. Доктор тут же вскочил с места и бросился к пациентке. Звук был неразборчивый и совершенно нечеловеческий – приглушенное, но настойчивое «м-м-м-м». Так могло бы стонать раненое животное, протестуя против страданий, природу которых оно не понимает. Айрис совсем забыла о несчастной калеке, прикованной к койке и находящейся в полной власти двух отвратительных медсестер. Ее подозрительность по отношению к доктору вспыхнула с новой силой. Что случится с пациенткой, когда они прибудут на место? Быть может, больная осознала, что ее ждет безнадежная операция – проводимая лишь ради эксперимента, чтобы удовлетворить научное любопытство?

У Айрис пока еще доставало рассудка, чтобы понять: подобные мрачные домыслы до добра не доведут, поэтому она выкинула из головы дальнейшие фантазии на эту тему. В коридоре как раз послышался знакомый голос профессора, и Айрис упрямо задрала подбородок.

– Миссис Барнс вспомнила мисс Фрой, когда остальные сделали вид, что забыли, – сказала она Хэйру. – Мне плевать, что говорят вокруг; я целиком полагаюсь на нее.

В купе вошла миссис Барнс, держа мужа под руку, словно для опоры. В действительности скорее викарий повис на ней – от тряски у несчастного снова закружилась голова. На его лице, как всегда, была написана решительность, однако на сей раз с видимым оттенком напряжения, словно у рыцаря, проведшего бессонную ночь на часах.

– Как я понимаю, вы хотите, чтобы мы опознали вашу знакомую, – обратился он к Айрис, совершенно естественным образом взяв ситуацию в свои руки. Затем перевел взгляд на жену. – Эдна, дорогая, это та самая дама?

В отличие от официанта миссис Барнс не колебалась ни секунды:

– Да!

Викарий шагнул вперед:

– Пользуясь случаем, хочу поблагодарить вас за проявленную заботу.

Фрау Куммер не моргнув глазом приняла благодарность, адресованную мисс Фрой. Или она все-таки и была мисс Фрой?.. Айрис почувствовала пульсацию в висках, словно внутри черепа отчаянно забила крыльями птица, и провалилась в ревущую тьму.

Глава 17. Никакой мисс Фрой не было

Обморок неожиданно успокоил нервы Айрис. Когда она пришла в себя и заговорила, в голосе не было и следа истерики.

– Прошу прощения, от меня всем одно расстройство. Но я уже в порядке.

– Может, вам лучше прилечь? – с беспокойством спросил мистер Барнс. – Я уверен, что сестры Флад-Портер с радостью уступят вам свой люкс.

Айрис была не столь уверена, что представление сестер о благотворительности соответствует высоким стандартам викария. Однако она действительно нуждалась в спокойном месте, где могла бы привести в порядок путаницу мыслей.

– Нам надо поговорить, – решительно сказала она Хэйру, предоставив ему всю дальнейшую организацию. Как и предполагалось, тот не стал упускать возможность.

– Прошу прощения, профессор, но вам придется пока погулять. На ближайшие полчаса конура занята.

– О, с удовольствием, – невесело пробормотал профессор.

Глотнув немного бренди из предложенной викарием фляги, Айрис не без труда поднялась на ноги. Колени еще дрожали, в висках холодело, однако тяжесть на сердце благодаря обмороку исчезла, так что ей даже стало лучше. Пробираясь по коридору – Хэйр поддерживал ее под локоть, что не слишком-то помогало преодолевать препятствия, – Айрис вдруг заметила, что включили свет. Эта довольно произвольная граница между днем и ночью тем не менее означала, что поездка вступила в заключительную фазу. Пейзаж за окном потемнел, словно размытый рисунок углем, а мелькающие тут и там огоньки означали, что они наконец достигли цивилизации.

Воздух в экспрессе казался дымным, и, попав в закрытое купе, Айрис почувствовала приступ клаустрофобии.

– Раскройте окно пошире, – попросила она.

– Через верх и так идет воздух, – проворчал Хэйр, однако подчинился. – Вас засыплет золой с головы до ног, так что мать родная не узнает.

– У меня нет матери. – Айрис вдруг стало очень жалко себя. – Впрочем, я здесь не для того, чтобы вас разжалобить. Происходит что-то серьезное, и ставки очень высоки… Послушайте, я хотела напомнить вам слова, сказанные сегодня утром на станции. У вас с профессором вышел спор, я случайно его подслушала. Вы говорили, что суд присяжных несправедлив, поскольку уделяет слишком много внимания показаниям свидетелей.

– Говорил, – кивнул Хэйр. – И не отрекаюсь от своих слов.

– Тогда профессор заметил, что показания бывают разной степени надежности, и привел в пример двух находившихся рядом женщин. Одна была англичанкой выраженно сельского типа – из тех, что проводят время в прогулках, собирая еловые шишки, а другая – смуглая, с накладными ресницами.

– А, эту я помню. Прямо такая спелая вишенка!

– Согласно профессору, в суде она была бы обречена… Так вот, сейчас происходит ровно то же самое. Моим показаниям нет ни малейшей веры, профессор слушает только то, что говорят британские матроны и жена викария!

– Просто у них обычные, знакомые ему лица, вы же выглядите совсем иначе… и слава богу!

Попытка Хэйра сделать комплимент пошла прахом, Айрис только разозлилась:

– Я ненавижу свое лицо! Оно дурацкое и бессмысленное! Судить меня по лицу, раз уж мне с ним не повезло, вдвойне несправедливо! И нечестно! Вы сами сказали профессору, что это нечестно. И что такие вещи кончаются кровопролитием… Вы не имеете права теперь заявить мне, что черное – это белое! Если вы хоть чем-то отличаетесь от флюгера, вы просто обязаны меня поддержать!

– Хорошо-хорошо, я готов. Чего вы от меня хотите?

Айрис опустила горячие ладони на липкую плюшевую обивку и наклонилась вперед, чтобы их глаза оказались на одном уровне.

– Я утверждаю, что мисс Фрой существует. И вы обязаны мне верить. Только у меня в голове неразбериха и мысли путаются. Давайте я еще раз расскажу вам все с самого начала, а вы меня поправите, если что-то покажется не так.

– Излагайте, – кивнул Хэйр.

Пока Айрис описывала свое кратковременное знакомство с мисс Фрой вплоть до ее загадочного исчезновения, он лишь задумчиво курил.

– Что ж, по крайней мере один из фактов вполне достоверен, – сказал наконец молодой человек. – То, что мисс… ваша спутница рассказала про большую шишку, у которой служила, соответствует действительности. Думаю, что не ошибусь относительно того, кто был ее работодателем. Как раз сейчас один из местных князьков находится в центре внимания – его обвиняют во взятках, нарушении условий контрактов и прочих досадных мелочах. А главное, ему вменяют убийство редактора радикальной газетенки, от которого и исходили все предыдущие обвинения.

Хэйр помахал в воздухе газетным листком, криво отпечатанным на плохой бумаге.

– Экстренный выпуск… Однако в момент убийства он был в охотничьих угодьях, так что настоящей сенсации не получилось. Впрочем, личное алиби в данном случае мало что значит, ведь все понимают, что в отдаленных местностях по-прежнему царит феодализм.

– Выходит, я права! – воскликнула Айрис. – Откуда еще я могла узнать про этого работодателя, если не от мисс Фрой? Есть и другое обстоятельство. Баронессе известно про мой солнечный удар, а рассказывала я только мисс Фрой. Выходит, мисс Фрой сидела в нашем купе!

Айрис просто сияла, и Хэйру не доставило ни малейшего удовольствия спустить ее с небес на землю.

– Боюсь, это доказывает лишь то, что в купе была фрау Куммер. Она поведала и про работодателя, и немного – про семью, пока вы пили чай. Потом, в купе, вы упомянули про солнечный удар… Вспомните сами, по вашим словам, сев на поезд сразу после солнечного удара, вы решили, что в купе одни иностранцы. Вас сморило, потом вы проснулись, но не до конца – в этот-то момент на сцене и появляется мисс Фрой.

– Я отлично помню ее голубые глаза и как она хихикала, словно школьница, – запротестовала Айрис. – И потом, ее родители и собака! Не могла же я их выдумать?

– Почему нет? Вы никогда не видите снов?

Против своего желания Айрис была вынуждена признать:

– Вижу. Возможно, вы и правы.

– Хочу напомнить, – продолжал Хэйр, – что священник однозначно признал в Куммер ту женщину, которая прислала им чай. Прошу не считать меня предубежденным – у меня в родне полно священников, и я всякого насмотрелся, – тем не менее принадлежность к церкви подразумевает определенный стандарт качества. Мы требуем от священников быть образцами морали и, если что, жестко их критикуем, однако, согласитесь, они дают не так уж много поводов для критики?