— Слышал печальную новость о твоем гувернере, дружище.

— Да, бедный старый хрыч, — произнес достопочтенный Фредди. — Говорят, он долго не протянет. Что-о? Ах, это «Монтраше». Здесь совсем нечего пить, — мрачно добавил он.

После этого преднамеренного оскорбления в адрес благородного вина последовала следующая пауза, пока наконец лорд Питер не спросил:

— А как «Чейндж»?

— Отвратительно, — ответил достопочтенный Фредди.

Он положил себе в тарелку рагу из дичи.

— Могу я что-нибудь сделать? — спросил лорд Питер.

— О нет, спасибо, очень благородно с твоей стороны, но все устроится в свое время.

— Неплохое рагу, — отметил лорд Питер.

— Случалось есть и похуже, — согласился его друг.

— А как с этими аргентинцами? — поинтересовался лорд Питер. — Эй, официант, у меня в рюмке кусочек пробки.

— Пробки? — воскликнул достопочтенный Фредди с чем-то напоминающим волнение. — Вы еще услышите об этом, официант. Удивительное дело — человек, который получает зарплату за свою работу, не умеет вытащить пробку из бутылки! Что ты сказал? Аргентинцы? Пошли они все к черту! Старый Ливи, неожиданно сбежав, выбил почву из-под ног у всего финансового мира.

— Ты преувеличиваешь, — сказал лорд Питер. — Как ты думаешь, что могло случиться со стариком?

— Будь я проклят, если знаю! — воскликнул достопочтенный Фредди.

— Может быть, он уехал по каким-то своим делам? — высказал предположение лорд Питер. — Двойная жизнь или что-то в этом роде. Все эти дельцы из Сити — ветреные старые зануды.

— Нет, нет, — возразил достопочтенный Фредди, слегка оживившись. — Пропади оно все пропадом, Уимзи, я бы не постеснялся сказать тебе, мне все равно. Он вполне достойный джентльмен, и у него очаровательная дочь. Кроме того, он достаточно честный, прямой человек — он мог бы надуть тебя в два счета, но он никогда тебе не навредит, никогда не подведет. Старый Андерсон сильно пострадал из-за этого.

— Какой Андерсон?

— Парень с какой-то земельной собственностью черт знает где. Он член этого клуба. Он должен был встретиться с Ливи во вторник, обсудить одно дельце насчет железной дороги. Теперь же он опасается, что все пойдет прахом.

— А кто там сейчас верховодит у этих железнодорожников? — спросил лорд Питер.

— Один зануда американец, Джон П. Миллиган. Он получил опцион — или говорит, что получил. Нельзя доверять этой сволочи.

— А разве Андерсон не может его переиграть?

— Андерсон — это тебе не Ливи. У него нет ни одного шекеля. А кроме того, он один. Ливи прочно удерживает свои позиции — он смог бы бойкотировать эту поганую железную дорогу Миллигана, если бы захотел. Здесь он имеет преимущество, видишь ли.

— Кажется, я где-то встречался с этим Миллиганом, — задумчиво произнес лорд Питер. — Такой громила с черными волосами и бородой?

— Нет, ты вспомнил кого-то другого, — сказал достопочтенный Фредди. — Миллиган ростом не выше меня, если, конечно, ты не считаешь, что пять футов и десять дюймов — это уже громила. И кроме того, он абсолютно лыс.

Лорд Питер обдумал все это, наклонившись над бокалом. Затем он сказал:

— Я не знал, что у Ливи есть очаровательная дочь.

— О да, — ответил достопочтенный Фредди с деланным безразличием. — Я встретил ее с мамашей в прошлом году за границей. Вот так и познакомился со стариком. Он был очень славным, держался скромно, но с большим достоинством. Он ввел меня в это аргентинское дело на выгодных условиях — ты разве не знаешь?

— Как сказать, — заметил лорд Питер, — могло быть и хуже. Деньги есть деньги, верно? Но знакомство с леди Ливи вполне искупает этот грех. По крайней мере, моя мама знавала ее семью.

— О, что касается ее, то здесь все в порядке, — сказал достопочтенный Фредди, — и в наше время ей нечего стыдиться за старика. Ни с какой стороны. Конечно, он вышел из низов, но он ни на что большее и не претендует. Каждое утро тащится в свою контору на девяносто шестом автобусе. «Не могу решиться ездить в такси, мой мальчик, — говорит он. — Мне пришлось считать каждый пенни, когда я был молодым человеком, и до сих пор не могу избавиться от этой привычки». Хотя он вывозит свою семью за границу, все для них недостаточно хорошо. Рейчел — это дочка — всегда смеется над мелочной экономией старика.

— Полагаю, полиция уже известила леди Ливи, — сказал лорд Питер.

— Я тоже думаю, что ее известили, — согласился Фредди. — Надо бы мне зайти к ней и выразить свое сочувствие? Будет нехорошо не поехать, как ты думаешь? Но как-то ужасно неудобно. Не знаю, о чем с ней говорить.

— Не думаю, что это имеет такое значение, что ты там скажешь, — поддержал его лорд Питер. — Я бы спросил, не могу ли чем помочь.

— Спасибо, — с облегчением сказал влюбленный Фредди. — Поеду. «Можете на меня рассчитывать. Всегда к вашим услугам. Звоните мне в любое время дня и ночи». В этом духе, как ты думаешь?

— Это мысль, — сказал лорд Питер.


Мистер Джон П. Миллиган, лондонский представитель «Железнодорожной и транспортной компании Миллигана», диктовал своей секретарше закодированные телеграммы в своем офисе на Ломбард-стрит, когда ему принесли визитную карточку с простым текстом: «ЛОРД ПИТЕР УИМЗИ. Клуб «Мальборо».

Мистер Миллиган был раздражен этим вторжением, но — подобно многим представителям его нации — у него было одно слабое место, и этим местом была английская аристократия. Он на несколько минут отложил свое решение стереть с лица земли одну скромную, но весьма перспективную фирму и приказал, чтобы посетителя привели к нему.

— Добрый день, — приветливо сказал вошедший аристократ, — с вашей стороны необычайно мило, что вы позволили зайти к вам, отнимая у вас драгоценное время. Я постараюсь говорить кратко, хотя не очень силен в умении прямо переходить к сути дела. Мой брат никогда бы не позволил мне баллотироваться от графства, знаете ли, — говорит, что я так разливался бы, что никто бы не понял, о чем я говорю.

— Очень приятно познакомиться с вами, лорд Уимзи, — ответил мистер Миллиган. — Садитесь, пожалуйста.

— Благодарю, — сказал лорд Питер, — но я, знаете ли, не пэр, пэр — это мой брат Денвер. Меня зовут Питер. Мне всегда казалось, что это дурацкое имя, такое старомодное и так напоминающее о домашних добродетелях и тому подобном, но в этом виноваты мои крестные отец и мать, но винить их тоже довольно трудно, поскольку не они в действительности выбрали его. У нас в роду всегда был хоть один Питер — после третьего герцога, который изменил пяти королям когда-то во времена войны Алой и Белой розы, хотя, если подумать, в этом нет ничего, чем стоило бы гордиться. И все же ничего не остается, как достойно нести свое бремя.

Мистер Миллиган, которого так простодушно поставили в неловкое положение, сопутствующее неведению, совершил маневр для укрепления своей позиции и предложил своему незваному гостю дорогую сигару.

— Огромное спасибо, — поблагодарил лорд Питер, — хотя, в сущности, вам не следовало бы искушать меня возможностью весь день проболтать с вами. Ей-богу, мистер Миллиган, если вы предлагаете своим посетителям такие удобные стулья и такие сигары, то странно, почему они не переселяются в ваш офис навсегда. — И добавил про себя: «Как же мне хочется стянуть с тебя эти долгоносые ботинки. Как же человеку узнать размер твоих ног? И голова как помидор. Одной ее достаточно, чтобы заставить человека ругаться последними словами».

— А теперь скажите, лорд Питер, — сказал мистер Миллиган, — могу ли я что-нибудь сделать для вас?

— Право, не знаю даже, сможете ли, — сказал лорд Питер. — С моей стороны ужасная наглость спрашивать вас об этом, но все дело в моей матери, знаете ли. Чудесная женщина, но она не понимает, что это значит, что это займет время такого человека, как вы. Мы там и не представляем все кипение вашей жизни, мистер Миллиган.

— Не стоит и говорить об этом, — горячо возразил мистер Миллиган. — Я бы с искренней радостью сделал все, что угодно, чтобы только доставить удовольствие герцогине.

Он почувствовал приступ растерянности, не зная, может ли мать герцога быть герцогиней, но почувствовал облегчение, когда лорд Питер продолжил:

— Благодарю, это чрезвычайно любезно с вашей стороны. Да, так вот в чем дело. Моя мать — в высшей степени энергичная и самоотверженная женщина — хочет устроить этой зимой у нас в Денвере нечто вроде благотворительной ярмарки: все вырученные деньги пойдут на починку церковной крыши, знаете ли. Очень печальный случай, мистер Миллиган, прекрасный древний памятник: староанглийские окна, украшенная ангелами крыша — и все рассыпается на куски, дождь льется внутрь и тому подобное. Наш викарий подхватил ревматизм на утренней службе из-за сквозняков около алтаря — вы знаете, как оно бывает. У них там есть один человек, который занимается реставрацией этой крыши, малыш Типпс, он живет со старой матерью в Бэттерси — довольно вульгарный тип, но, как мне сказали, весьма знающий по части ангельских крыш и тому подобных вещей.

В этот момент лорд Питер пристально посмотрел на своего собеседника, но, обнаружив, что эта болтовня не вызвала в том никакой реакции, кроме вежливого интереса с оттенком ошарашенности, он оставил эту линию расследования и продолжил:

— Послушайте, прошу меня извинить, ужасно боюсь показаться вам зверски многоречивым. Дело в том, что моя мать устраивает эту ярмарку... И она подумала, что будет крайне интересно, если организовать еще несколько лекций — что-то вроде небольших бесед, знаете ли, — с участием выдающихся деловых людей со всех концов света. «Как мне удалось это» — в таком роде. «Капля нефти с керосиновым королем», «Деньги, совесть и какао» и так далее. Это заинтересует наших гостей до бесконечности. Видите ли, там будут все друзья моей матери, а ни у кого из нас денег нет — я хочу сказать, того, что вы называете деньгами... То есть я полагаю, что наши доходы не покроют ваших счетов за телефон, верно? — но нам ужасно нравятся рассказы о людях, которые умеют делать деньги. Это дает какое-то чувство душевного подъема, понимаете ли. Ну так вот, я хочу сказать, что моя мать будет необычайно польщена и благодарна вам, мистер Миллиган, если вы приедете и скажете нам несколько слов, как типичный представитель Америки. Это займет не более десяти минут или около того, знаете ли, потому что наше местное население ничего не понимает за пределами разговоров об охоте и стрельбе, а сборище, которое соберется у моей матери, не в состоянии удерживать свое внимание на чем-либо свыше десяти минут подряд, но мы бы весьма оценили, если бы вы смогли приехать и остановиться у нас там на денек-другой и сказать нам несколько ободряющих слов о всемогущем долларе.