– Отстаньте от меня! – повторила Одетт и прямиком поспешила к «паккарду».

Я чуть не крикнул, чтобы она держалась подальше от моей машины. Пьяница мог запомнить ее. Но Одетт шла к правому ряду.

После короткого раздумья толстяк двинулся следом. В конце концов ему удалось схватить Одетт за руку и развернуть к себе лицом.

– Эй! Почему ты так сурова со мной, детка? Пойдем назад. Я угощу тебя чем-нибудь вкусненьким.

Одетт влепила ему пощечину.

– А, так ты дерешься, – прорычал пьяница, рванул Одетт на себя и попытался поцеловать.

Тут мне стало ясно, что одной ей не справиться. Одетт вырывалась, но пьяница был куда сильнее ее. Хорошо хоть, что ей хватило ума не кричать.

В ящике приборного щитка «паккарда» у меня всегда лежал тяжелый фонарь. Я достал его. Длиной в фут, он вполне мог заменить дубинку.

На стоянке было темно, лишь у ворот горел единственный фонарь. Я обошел несколько машин, чтобы подкрасться к ним сзади. Когда между нами оставалось не больше двух-трех ярдов, Одетт удалось вырваться. Толстяк почувствовал мое присутствие и оглянулся. От удара по голове он рухнул на колени. Я услышал сдавленный вскрик Одетт.

Выругавшись, пьяница попытался схватить меня, но я вновь ударил его, на этот раз с большей силой, и он распластался на земле у моих ног.

– Садись в мою машину! – приказал я Одетт. – Быстро! Я поеду на твоей!

– Ты убил его? – Одетт не отрывала глаз от затихшего на асфальте пьяницы.

– Не теряй времени!

Я побежал к «Т.Р.», сел за руль, завел мотор. Если бы кто-нибудь вышел в этот момент из ресторана и обнаружил, что на стоянке лежит избитый мужчина, нам пришлось бы туго.

Вырулив в проход между рядами машин, я услышал, как заурчал мотор «паккарда». Я подождал, пока Одетт выедет со стоянки, и последовал за ней.

Она сообразила, что надо ехать вдоль берега. Примерно через милю я обогнал Одетт и включил сигнал правого поворота, показывая, что надо остановиться.

Кроме нас, на шоссе никого не было. Дождь лил как из ведра. Свернув на обочину, я вылез из кабины и побежал к «паккарду».

– Переодевайся! – крикнул я. – Затем поедем на стоянку у бухты Одиночества. Поторопись!

– Ты не убил его? – спросила Одетт, потянувшись за чемоданом на заднее сиденье.

– Забудем об этом! Не думай о нем! Переодевайся! У нас мало времени!

Я помчался обратно к «Т.Р.», сел за руль. Лишь бы не было машин, думал я, лишь бы не было машин.

Через пять минут, показавшихся мне вечностью, погасли и вновь зажглись фары «паккарда». Я оглянулся. Одетт помахала мне рукой. Я вырулил на дорогу и погнал машину к бухте Одиночества. Одетт не отставала от меня.

Я постоянно поглядывал на часы. В аэропорт мы успевали. Он находился в двух милях от бухты. Я думал о пьянице, гадая, не слишком ли сильно ударил его. Когда наше столкновение осталось в прошлом, я даже решил, что это происшествие может пойти нам на пользу. Если Одетт попадет-таки на допрос в полицию, оно подкрепит нашу версию, если только этот пьянчужка не помрет от одного удара.

Стоянкой в бухте Одиночества пользовались и местные жители. Они держали там свои машины, и я не сомневался, что обнаружить там «Т.Р.» будет непросто. По приближении к стоянке я дал Одетт сигнал, свернуть на обочину, а сам въехал в узкий проход между рядами машин. Ехал я медленно, с зажженными фарами, выискивая свободное место.

И тут, без всякого предупреждения, в проход выкатилась машина. Водитель даже не удосужился зажечь задние огни. Избежать столкновения не удалось. Задний бампер машины со скрежетом вмялся в переднее крыло «Т.Р.».

На какое-то мгновение я окаменел. Вот этого-то я не предусмотрел. Авария! Теперь эта глупая обезьяна захочет узнать мою фамилию и адрес. Он запишет номер машины, и тут же выяснится, что она принадлежит Одетт. И возникнет вопрос: каким образом я оказался за рулем?

Пока я сидел, оцепенев от ужаса, водитель вылез из кабины. К счастью, на стоянке царила тьма. Когда он направился ко мне, я выключил фары. Я видел, что он мал ростом и лыс, но не мог различить черты его лица. Следовательно, он не мог разглядеть меня.

– Извините, мистер, – его голос дрожал. – Я не заметил, как вы подъехали. Это моя вина.

Из-за машины появилась высокая крупная женщина с зонтиком в руке. Она подошла к мужчине.

– Ты не виноват, Герберт! – сердито воскликнула она. – Почему он так крался? Ничего не признавай. Это случайность.

– Подайте машину вперед, – попросил я. – Вы заклинили мое крыло.

– Не двигай машину, Герберт! – скомандовала женщина. – Мы вызовем полицию.

Меня прошиб пот.

– Вы слышали, что я сказал?! – рявкнул я на мужчину. – Уберите вашу чертову машину!

– Не смейте разговаривать в таком тоне с моим мужем! – вступилась за него женщина, не отрывая взгляда от моего лица. – Это ваша вина, молодой человек. Вам меня не запугать!

Время подпирало. Я не мог обменяться адресами с этой парой. Оставалось только одно. Я включил первую передачу, вывернул руль и нажал на педаль газа.

Маленькая машина Одетт задрожала от напряжения, затем раздался скрежет, и оторванный бампер упал на землю. Не задерживаясь, я поехал дальше.

– Запиши его номер, Герберт! – донесся до меня крик женщины.

В дальнем конце стоянки я нашел свободное место, поставил туда машину и выскочил из кабины. Перчатки я надел заранее, поэтому мне не пришлось протирать руль. Я оглянулся.

Женщина смотрела мне вслед. Мужчина наклонился над бампером.

Выезд со стоянки находился прямо передо мной. Я побежал к шоссе. Обратятся ли они в полицию? В аварии я не виноват. Скорее всего, они не решатся, успокаивал я себя. Иначе выяснится, что «Т.Р.» принадлежит Одетт. И полиция захочет знать, что за мужчина сидел за рулем.

И, подбегая к «паккарду», я с ужасом осознал, что мой тщательно разработанный сценарий похищения рушится, как карточный домик. Сначала пьяница, теперь авария. Что еще ждало нас впереди?

* * *

На следующее утро сквозь тяжелый сои до меня донесся телефонный звонок.

Еще окончательно не проснувшись, я сел и взглянул на часы. Без двадцати восемь.

Я услышал, что Нина с кем-то разговаривает, и упал на подушку. Затем потянулся к пачке сигарет на ночном столике.

Я глубоко затянулся, и тут же мне вспомнились события прошлой ночи. Я отвез Одетт в аэропорт, не сказав ни слова о происшествии на автомобильной стоянке в бухте Одиночества, чтобы не расстраивать ее. Хватило и того, что мои нервы были на пределе. Одетт улетела в хорошем настроении. Юности свойственна жизнерадостность. По дороге в аэропорт я убедил Одетт, что пьяница оклемается, и она тут же забыла и думать о нем. Мне это не удалось. Не мог я забыть и про аварию.

Расставшись с Одетт, я пытался убедить себя, что все будет нормально. Пьяница, которого я ударил по голове, никому ничего не расскажет, опасаясь того, что его обвинят в попытке нападения на Одетт. Мужчина и женщина, чья машина врезалась в «Т.Р.», скорее всего, не станут жаловаться в полицию, так как столкновение произошло из-за них.

Въехав в Палм-Сити, я зашел в бар на тихой улочке. Посетителей было много: люди прятались от дождя. Никто не обращал на меня никакого внимания.

Плотно прикрыв за собой дверь телефонной будки, я набрал номер Марло.

Я ждал, частые удары сердца гулко отдавались в голове. Наконец я услышал голос дворецкого.

– Позови мистера Марло, – прорычал я. – Его дочь просила передать ему несколько слов.

– Простите, с кем я говорю?

– Делай, что тебе велено, – рявкнул я. – Зови Марло к телефону.

– Одну минуту. – Я поймал нотку изумления в голосе дворецкого.

Я ждал, чувствуя, как на лице выступает пот. Сквозь стекло я оглядел заполненный посетителями бар. Никто не смотрел в мою сторону.

– Марло слушает, – раздался в трубке ровный, спокойный голос. – Кто говорит?

По крайней мере. Рея не обманула меня. Она обещала заставить его подойти к телефону, и он действительно взял трубку.

– Слушай внимательно, приятель. – Я отчетливо выговаривал каждое слово, чтобы он ничего не упустил. – Мы похитили твою дочь. Нам нужно пятьсот тысяч зелененьких. Слышишь меня? Пятьсот тысяч в мелких купюрах. Если ты не заплатишь, то больше не увидишь ее, это мы тебе обещаем. И не вздумай кликнуть полицию, ясно? Вот так-то. Если хочешь, чтобы она вернулась, делай то, что я тебе скажу.

Последовала короткая пауза.

– Я все понял. Разумеется, я заплачу. Как мне передать деньги, и когда вернется моя дочь?

Говорил он спокойно и уверенно, словно выступал на благотворительном банкете.

– Я позвоню в понедельник. Как скоро ты добудешь деньги? Шевелись побыстрее, это в интересах твоей дочери.

– Они будут у меня завтра.

– Завтра воскресенье.

– Деньги будут у меня завтра.

– Хорошо. Я позвоню в понедельник утром и скажу, куда их привезти. И помни, одно слово полиции – и дочери тебе не видать. Ее тело ты найдешь в придорожной канаве, а перед этим мы с ней позабавимся.

Я положил трубку и пошел к «паккарду».

Я не мог гордиться тем, что сделал, но работа есть работа. Слишком велики были ставки, чтобы думать о гордости. Когда я приехал домой, Нина уже спала. А мне удалось забыться лишь под утро.

Я внимательно прислушивался к голосу Нины. Затем в коридорчике раздались торопливые шаги, дверь распахнулась.

– Гарри… это Джон. Он хочет поговорить с тобой. По срочному делу.

Я отбросил простыню и облачился в поданный Ниной халат.

– В чем срочность? – спросил я. – Он сказал тебе?

– Нет. Ему нужен ты.

Я прошел в холл и взял трубку.

– Джон? Это Гарри.

– Привет, старик. – Голос Реника вибрировал от возбуждения. – Теперь слушай. С твоей работой полный порядок. К тому же тебе в руки, возможно, плывет сенсационный материал. Я хочу, чтобы ты немедленно приехал сюда. Я звоню тебе от окружного прокурора. Чтобы ублажить тебя, они согласились на сто пятьдесят долларов в неделю плюс расходы. Но это не главное, Гарри. Кажется, нас ждет сенсационное дело. Ты слышал о Феликсе Марло, французе-миллиардере? Похоже, его дочь похитили. Если это так… ты представляешь, что здесь начнется? Какое поле деятельности откроется для тебя! Приезжай немедленно. Окружной прокурор хочет поговорить с тобой.