— Правильнее сказать, я являюсь деловой партнершей Дэвида, — ответила она. — Он и Янос часто вместе работали еще до того, как Людвиг увел у него из-под носа девушку, на которой Дэвид хотел жениться. Я и сейчас работаю на них, только, разумеется, на каждого в отдельности.

— Какого рода деятельностью вы занимаетесь для Шепли?

— Он изобретатель, — ответила она. — И временами у него бывают действительно хорошие находки. Главным образом, речь идет о разного характера электронных приборах. О технической стороне дела я ничего не знаю, но мне это не нужно.

— Вы уже слышали о некоем Эндерсоне, который недавно изобрел какой-то электронный аппарат? — спросил я.

— Конечно, — ответила она. — Людвиг очень загорелся этим делом. Он даже провел несколько дней где-то в дикой глуши наедине с Эндерсоном в его домике с одной только целью: как можно скорое довести дело до конца.

— Только никогда не говорите таких слов уроженцу Лос-Анджелеса, — сказал я. — Иначе не миновать вам сковородки, которой пользуются черти в аду.

— Не понимаю, — в растерянности сказала она. По всему ее виду было заметно, что она действительно ничего не поняла из моих слов.

— Никогда не говорите жителю Лос-Анджелеса, что его родной город — дикая глушь.

Ее глаза округлились от неподдельного удивления.

— Мы, кажется, совершенно не понимаем друг друга! Я вообще ни слова не сказала про Лос-Анджелес! Я имела в виду место по ту сторону Лысой горы. Ведь Эндерсон живет там, как отшельник, в каком-то деревянном срубе и категорически отказывается показываться в городе. Он даже в Пайн-Сити не приезжал ни разу!

— Вы его знаете?

Она покачала головой.

— Элтон рассказал мне о нем лишь недавно, по-моему, в пятницу. Его очень забавлял тот факт, что Людвиг вынужден будет провести несколько дней на лоне природы, лишенный всяких удобств и комфорта, без которых он сам не свой.

— Обо всем этом мне хотелось бы узнать поподробнее, — сказал я. — Но сейчас я очень спешу. Мне нужно немедленно найти какую-нибудь звуконепроницаемую камеру, где я мог бы дать выход своему гневу, но так, чтобы никто меня не услышал. Как вы смотрите на то, чтобы нам сегодня вместе поужинать?

— Где? — В ее зеленых глазах сверкнула насмешливая искорка. — В бюро шерифа?

— Вы угадали, — ответил я. — Только сейчас его переименовали, и оно стало называться «Чиз Луиджи», потому что итальянец с материнской стороны женился на фантастической французской поварихе. Оно находится на углу Четвертой Авеню и Эли-стрит. Если вы появитесь там вечерком, около восьми, то мы наверняка уговорим шерифа похвастаться своими яствами.

— Очень мило, — заметила она. — Может, мне действительно имеет смысл согласиться?

— А что вас смущает?

— Когда я вошла в приемную, вы уставились на меня такими глазами, что я была рада, что поблизости не оказалось кровати, — ответила она. — Но ваше приглашение на ужин прозвучало уже совсем в другой тональности. Мне кажется, что вам действительно необходимо поговорить со мной об этом убийстве.

— Иногда все-таки доктор Джекиль берет во мне верх, — признался я. — Но ненадолго…

— И тогда от мистера Хайда ничего не остается? — спросила она. — Мне было бы приятнее, если бы в вас всегда имелось что-то и от того, и от другого. Женщин такой вариант устраивает больше всего.

4

Хозяин доходного дома моментально сообразил, что появление в доме полицейского офицера сулит ему одни неприятности, и остается лишь надеяться на то, что жильцы ничего об этом не узнают. Поэтому он сразу же посадил меня в лифт и повез на девятый этаж. Все это произошло так быстро, что я даже начал тяжело дышать, когда мы, наконец, добрались до места.

— Когда вы покончите со всеми своими делами, лейтенант, то просто бросьте ключ в мой ящик.

— Хорошо, — согласился я.

— Откровенно говоря, этот мистер Чейз производил на меня хорошее впечатление, — добавил он.

— Вот как?

— Да. Мне казалось, что у него были деньги и очень скромные связи с женщинами. А, собственно говоря, почему он не мог себе этого позволить?

— Действительно, почему? — словно эхо, отозвался я.

— У него какие-то неприятности?

— Нет, — ответил я. — Теперь у него нет никаких неприятностей.

— Вчера вечером у него испортился кондиционер, и он позвонил мне, — продолжал хозяин, не желая уходить и оставлять меня одного. — Когда я зашел к нему, меня чуть удар не хватил! Представляете, он был в костюме клоуна! Но потом он мне объяснил, что собирается на маскарад.

— Угу… — промычал я.

— Не знаю, выпил он уже или нет, но настроение у него было превосходное. Он даже настаивал, чтобы я выпил с ним рюмочку. Все время, пока я был у него, он отпускал шуточки и при этом сам хохотал так, что стены дрожали.

— Значит, он уже в какой-то степени был пьян? — спросил я, проявляя, наконец, интерес к его болтовне.

— Нет. — Он решительно покачал головой. — Он не был пьян, но был чем-то сильно взбудоражен… Взвинчен, точнее сказать. Да и шутки у него были какие-то бессмысленные.

— Например?

— Хм… Он говорил, например…

Хозяин дома наморщил лоб, стараясь вспомнить шутки Элтона Чейза.

— Ага, вот! Он, например, говорил: «Скажите, что может быть лучше клоуна?» А когда я ответил ему, что не знаю, он сказал: «Два клоуна!» и расхохотался так, словно сказал Бог весть что смешное.

— Ну, а что он еще говорил?

— Он говорил так быстро, что я немногое и понимал из этой болтовни. Но одно его замечание я помню хорошо, поскольку оно было продолжением той шутки, о которой я вам уже говорил, про двух клоунов. Он спросил меня, что может быть лучше хозяина, и ответ его опять звучал похоже: «два хозяина». Потом он спросил, как же им лучше всего ладить друг с другом, и тут же ответил сам, что им лучше всего ничего не знать друг о друге.

— И вы не смеялись? — спросил я его с серьезным видом.

— Нет. — Он несколько смутился. — А вы считаете, что все это очень смешно?

— Смешно? Наоборот! Над такими шутками плакать надо, — ответил я и вымученно улыбнулся. — А порой такие шутки вызывают даже животное рычание.

— Как это так? — удивленно спросил он.

— Вы знаете легенду о голодном тигре и одноногой дрессировщице?

— Нет, никогда не слышал, — ответил он.

— Жаль. Тогда вам никогда не понять, что он хотел сказать своей шуткой о двух хозяевах, которым лучше ничего не знать друг о друге.

— А, может быть, вы мне расскажете ее? — жалобно попросил он.

— Я бы с радостью это сделал, — ответил я, — но, к сожалению, забыл, в чем там соль.

Уходя, он в сердцах сильно хлопнул дверью, и я остался один в квартире. Через десять минут я понял, что Чейз жил неплохо, любил выпивать и тратил много денег на гардероб: в шкафу висела, по меньшей мере, дюжина костюмов. Я методично просмотрел все карманы, пока, наконец, в одном из костюмов не обнаружил бумажник с кредитными карточками, правами водителя и пятьюдесятью долларами наличными. Там же лежала и квитанция о выдаче напрокат маскарадного костюма.

Я вернул хозяину дома ключи от квартиры Чейза, и он сухо распрощался со мной.

Пообедав, я направился в магазин, где выдавались вещи напрокат. Человеку, стоявшему за прилавком, было около шестидесяти. Он был плотным, высоким и в известной степени обрюзгшим.

— Добрый день, сэр! — Стены затряслись, когда прогремел его голос. — Вы хотите взять напрокат какой-нибудь костюм?

— Не совсем, — ответил я и положил на прилавок служебный значок.

Он осторожно взял его кончиками пальцев и критически начал его рассматривать.

— Какое бы начало не было, но это все-таки начало. — Сказав это, он положил значок обратно на прилавок. — Но это не оригинальное начало, скажу вам откровенно, сэр. — Он неодобрительно хмыкнул. — Я имею в виду «или — или».

— Что «или — или»?

— Или это маскарад, или это не маскарад. — Его карие глаза с презрением посмотрели на меня. — Я имею в виду, что это противоречит смыслу, не так ли? Где же тут шутка, где же здесь фантазия? — Он покачал головой. — Вы только представьте себе, как все будет, сэр. Пришли вы на этот прекрасный маскарад. Окружили вас прекрасные маски. Справа — озлобленное лицо пирата, слева — сияющее личико мадам Помпадур. Перед вами — элегантный кавалер. А потом вас кто-нибудь спрашивает, кого вы, собственно, здесь представляете? — Он презрительно скривил губы. — «Кто я? — Его голос поднялся чуть ли не до фальцета. — Я из полиции! А вот и мой служебный значок!»

— Может быть, вы и правы, — малодушно признался я. — Значит, по-вашему, мне лучше нарядиться в костюм придворной дамы?

— На это я могу вам ответить двояко: либо у вас вообще не хватает винтиков, либо вы просто шутите. На педераста вы не похожи, но с возрастом я все больше и больше убеждаюсь, что их бывает очень трудно распознать.

— Я действительно из полиции. — Я вынул из кармана квитанцию и протянул ему. — Вы не вспомните человека, который взял у вас этот костюм?

— Костюм клоуна?

Он закрыл глаза и застыл. Стоял он так довольно долго. Мне уже стало казаться, что он заснул, но он внезапно открыл глаза и сказал:

— Нет. Дело в том, что в последнее время у нас часто берут костюмы клоунов. И мужчины, и женщины.

— Его звали Чейз, — сказал я. — Он взял костюм вчера. Неужели вы действительно его не помните?

— Толстяк в очках?

— Нет.

— Тогда не помню. — Он с сожалением пожал плечами. — Меня не особенно интересуют люди, желающие нарядиться клоунами. Большинство из них боятся проявить свой комплекс неполноценности. Вот они и надевают на себя наряд клоуна, чтобы их вообще никто не мог узнать.