— Вы ушли с вечеринки довольно рано?

— Да, из-за этой проклятой головной боли… Ушла до того, как там началось настоящее веселье.

— Значит, вы думаете, что вечеринка еще не закончилась?

— Конечно, нет! Если Марта и Дэвид устраивают вечеринку, то устраивают на славу. Часть гостей наверняка останется до завтрака.

— Вы говорили, что вашего супруга мог ненавидеть практически любой человек?

— Знать Людвига Яноса означает ненавидеть Людвига Яноса! — Она посмотрела на меня, прищурив глаза. — А почему вы об этом спрашиваете?

— Потому что я должен выяснить, кто его убил, — буркнул я в ответ. — Вы не можете сказать… может быть, кто-нибудь особенно ненавидел его?

— Конечно, могу! — Она очень мило улыбнулась. — Больше всех на свете ненавидела его я.

— Может быть, еще кто-нибудь?

— Сомневаюсь. Впрочем, я не знаю.

— А как обстоят дела с его первыми женами?

— Одна из них вот уже пять лет живет в Европе, — ответила она. — Другая умерла. Упала с двенадцатого этажа отеля, когда отдыхала на курорте. Вернее сказать, не упала, а сама выбросилась… И все отлично понимали, почему она это сделала. Наверняка Людвиг довел ее до сумасшествия. Но когда его вызвали в суд, он привел с собой какого-то выдрессированного психиатра, который заявил суду, что его жена страдала манией преследования… Нет, лейтенант. — Нина Янос покачала головой. — Если говорить о его женах, то убить его могла только я. Но, с другой стороны, я тоже не могла этого сделать, поскольку у; меня имеется бесспорное алиби.

— Как зовут его адвоката?

— Джил Хиланд, — ответила она. — Ужасно противный человек.

— А кто возьмет бразды правления в его фирме теперь, когда он умер? — спросил я.

— Я знаю только одного из его служащих, — со скучающим видом ответила она. — Этого человека зовут Элтон Чейз. Тоже ужасно противный субъект. Людвига окружали подонки. Нормальные люди не хотели у него работать.

Она одним махом опустошила свой стакан, вяло бросила его на ковер и зябко повела плечами.

— А вы уверены, что он мертв, лейтенант? Я спрашиваю об этом только потому, что Людвиг способен на любую шутку, даже самую безвкусную, лишь бы только вдоволь посмеяться… Сперва притворится мертвым, а потом вдруг окажется у меня в кровати, живой и невредимый.

— Смею вас заверить, что он мертв, — ответил я. — И труп его сейчас находится по дороге в морг.

— Только тщательно запирайте там все двери на засов, — неразборчиво пробормотала она. — От моего муженька можно ожидать всего, чего угодно. Я ему не доверяю.

— А вы не боитесь остаться здесь ночью совсем одна? — поинтересовался я. — Может быть, позвоните какой-нибудь приятельнице и попросите ее приехать к вам?

— Нет, нет! Мне никого не нужно, лейтенант. Не хочу разыгрывать безутешную вдову и выслушивать слова соболезнования и утешения. Еще две-три порции коньяка, — и я блаженно усну прямо здесь, посреди гостиной.

— А почему бы вам не переспать ночь в кровати, как обычно?

— На что вы, собственно, намекаете, лейтенант? — Она хихикнула, но потом лицо ее снова стало серьезным. — В кровати?.. В его кровати?.. Идти в его кровать, где я провела с ним эти ужасные полтора года?.. Вы, должно быть, совсем сошли с ума, мой дорогой лейтенант!

— Может быть, вы и правы, — заметил я. — Ну, ладно, всего хорошего! Если вспомните вдруг что-нибудь, что может помочь в нашем расследовании, позвоните мне, пожалуйста.

— Этого вы вряд ли дождетесь, — сказала она без обиняков. — Дело в том, лейтенант, что я целиком и полностью на стороне убийцы, и очень надеюсь, что вы его никогда не поймаете. Я даже искренне считаю, что он заслужил орден.

— Скажите, а зачем вашему супругу понадобилось надевать этот клоунский наряд? — спросил я. — Он что, очень любил переодеваться?

— Возможно, — сухо заметила она. — Но со мной он не делился по этому поводу… Как бы то ни было, он и без грима выглядел, как клоун… — Она внезапно к чему-то прислушалась. — Вы слышите, лейтенант?

— Конечно, — ответил я. — К дому приближается машина. Может быть, это кто-нибудь из Шепли едет сюда, чтобы осведомиться о вашем самочувствии?

— Нет, это не Шепли. Это, наверное, еще какой-нибудь наряд полиции, — со вздохом сказала она. — О чем мы говорили?.. Ах, да! Я уже ответила на ваш вопрос: о его пристрастии переодеваться я не имела представления… Из всех его слабостей, касающихся его внешности, я знала только одну: он часто подкрашивал себе виски, чтобы скрыть седину.

— Что скрыть? — переспросил я, занятый своими мыслями.

— Седину! — раздраженно повторила она.

Шум машины внезапно стих перед самым домом, и я непроизвольно ждал, что сейчас раздастся звонок в дверь.

— Седину на парике? — переспросил я озадаченно. — Зачем же ему это надо было?

— Вы, наверное, немного не того, лейтенант? — Она как-то неуверенно посмотрела на меня. — А может, вам просто нужно еще выпить? Я бы тоже немного выпила… Принесите же чего-нибудь!

— Но он же был совершенно лысый! — воскликнул я. — У него не было на голове ни единого волоска! И на висках тоже! Что же он подкрашивал?

Она нервно замигала глазами.

— Что?.. Кто был лысым?

Дверь в комнату с шумом распахнулась, и в нее ворвался плотный высокий человек. Лет сорока, с густыми темными волосами и пышными усами. Глаза у него были холодные и серые, брови густые и черные.

На нем был костюм, который не по карману ни одному честному полицейскому служаке, а лицо у него было таким самоуверенным и даже наглым, что создавалось впечатление, что он купил себе всю эту роскошь за очень большие деньги.

— Так, так! — громогласно протрубил он. — Вы кто, собственно, такой?

Вдова издала какой-то непонятный звук. В следующий момент ноги у нее подкосились, и она тяжело упала на ковер.

— Я лейтенант Уилер, — ответил я с достоинством. — Из бюро шерифа. А вы кто такой?

— А я — Людвиг Янос, — ответил он. — И мне очень интересно знать, что вам понадобилось в моем доме среди ночи? Да еще в обществе моей жены?

2

Ему понадобилось какое-то время, чтобы переварить присутствие кровавых пятен на светлом ковре библиотеки, потом он медленно покачал головой.

— Это еще хуже, чем в театре, — сказал он своим раскатистым голосом. — Прихожу домой и узнаю, что моя жена уже считает себя вдовой, а в гостиной расположился полицейский чиновник, строя всякие предположения на тему о том, кто же меня, собственно, мог убить… — Он снова покачал головой. — Просто с ума сойти можно! Как же она могла спутать меня с тем человеком?

— Все дело, наверное, в костюме клоуна, — сказал я. — На лице его был густой слой румян, у него был приклеен картонный нос… Мне кажется, что она приняла мертвеца за вас чисто автоматически.

— Могла бы приглядеться повнимательнее, — недовольно буркнул он.

— Ему кто-то перерезал шею, — ответил я на это. — Вы же видите, здесь все забрызгано кровью… А она вошла в библиотеку, ничего не подозревая. Неужели вы думаете, что женщина, находясь в доме одна, сохранит спокойствие при таких обстоятельствах и начнет рассматривать труп?

— Нет, я этого не думаю, — неохотно сознался он. — Но если этот зарезанный, этот мертвец не я, то кто же еще в таком случае?

— Я вам его опишу, — сказал я. — Это человек лет пятидесяти. Совершенно лысый, с орлиным носом и толстыми губами. Лицо довольно неприятное, надо сказать.

— Я не знаю никого, кто бы подходил под это описание. — Он быстро поднял голову. — Вы сказали, что моя жена вошла в библиотеку, ничего не подозревая?.. Она что, уходила куда-нибудь из дома?

— Она была на вечеринке у ваших соседей и друзей Шепли, — пояснил я. — Потом у нее там разболелась голова, и она уехала оттуда довольно рано. Дома она была еще до полуночи. Увидев, что ваша машина стоит в гараже, она предположила, что вы уже вернулись домой. В библиотеке горел свет и… Минутку! Как же я сразу не догадался об этом? Наверное, просто от переутомления… Объясните мне, как же могло так случиться? Ведь когда ваша супруга уезжала на вечеринку, вашего автомобиля в гараже не было. А вот когда она вернулась, он уже был на месте. В чем дело?

— Понятия не имею, — ответил он. — Я поехал на машине в аэропорт и поручил Чейзу отогнать машину в контору, пока я буду находиться в Лос-Анджелесе. Собственно говоря, я хотел вернуться в Пайн-Сити только завтра вечером… Вернулся раньше, как видите, и на аэродроме нанял машину.

«Этот ответ — один из тех неудовлетворительных ответов, — сказал я себе, — которые на поверку оказываются совершенно правильными. Во всяком случае, так бывает, как правило».

— Именно поэтому вполне допустимо, — сказал я, — что ваша жена и сочла, что это вы пали жертвой…

— Вероятно.

Он повернулся и вышел из библиотеки. Я последовал за ним в гостиную.

— Мне нужно что-нибудь выпить! — провозгласил он точно так же, как немного раньше это сделала его жена. — Как вы на это смотрите, лейтенант?

— Не откажусь от виски со льдом и содовой.

Янос подошел к бару и начал там орудовать.

— А вы знаете, — неожиданно сказал он, — этот убийца действовал довольно бесстыдно! Какая наглость — воспользоваться моим домом и моей машиной! А эти пятна на ковре… Они, наверное, уже не отмоются?

— Да, наверное! Остается только сожалеть обо всем этом, — вежливо ответил я. — Я был бы вам очень благодарен, мистер Янос, если бы вы завтра утром подъехали в морг, чтобы взглянуть на мертвеца.

— Это очень неприятная процедура. — Он придвинул ко мне стакан. — Но ведь у меня, видимо, нет выбора? Если бы только Нина оставалась дома, как я ей наказывал, ничего бы этого не случилось…

— Почему вы так решили?