— Вот это сюрприз! — заметил я. — Прежде чем приехать сюда, я нанес визит вашей супруге и узнал от нее, что вы уехали по делам службы. Правда, она высказала предположение, что за этим скрывается любовница, но потом подумала и пришла к выводу, что у вас для этого недостаточно энергии.

— Значит, вы догадались, что я здесь?

— А где же еще? — спокойно спросил я.

— И даже не попытались найти меня? — В его голосе слышалось недоверие. — Ведь вы очень многим рискуете!

— Послушайте, Дэвид, я уверен, что вы никогда в жизни не отважитесь убить человека. Для этого нужно иметь совершенно другой характер. — Я посмотрел в холодные голубые глаза Нины Янос. — Если хотите, спросите у нее. Она в этом разбирается.

— У нас нет времени вести праздные разговоры, — раздраженно сказала она. — Дэвид, мы должны быстро решить, что с ним будем делать.

— Он не сможет ничего доказать! — воскликнул Шепли. — Все, что он здесь говорил, пустая болтовня! Какая-то сумасшедшая теория и больше ничего! Кто, черт возьми, ему поверит?

— Возможно, прокурор, — заметила она. — А что касается тебя, то тут он прав. Ты — слабый человек. — Она глубоко вздохнула и перевела на меня взгляд. — Я восхищена, Уилер! Как вы только смогли составить такую полную картину?

— Игра воображения, и больше ничего, — сказал я. — Вчера вечером я позвонил вам и сказал, что забегу на минутку. Судя по всему, вы ничего не сказали супругу, и сцена избиения, которую я застал здесь, была специально предназначена для меня. Как вам удалось довести его до белого каления? Можно смело утверждать, что вы сами сунули ему в руку хлыст.

— Я просто напомнила ему про хлыст, — сказала она почти весело. — А потом заявила, что если он настоящий мужчина, то должен хорошенько избить меня за все мои грехи. Какое-то время он не решался этого сделать, но я стала издеваться над ним, и тогда…

— И вы, и Людвиг вначале лгали, как по писаному, — сказал я, — но постепенно я стал понимать, что в его словах больше правды, чем лжи.

— Может, принести блокнот? — внезапно спросил Шепли.

— Зачем? — прошипела Нина.

— Если уж мы слушаем его мемуары, то с таким же успехом можем и записать их, — буркнул он.

— Ты прав, — сказала она. — Но в первую очередь нам надо окончательно решить, что же с ним делать.

— Он из полиции, — мрачно напомнил Шепли. — А ты знаешь, что бывает, когда убивают легавого? На его место тут же приходят другие легавые.

— Здесь другой случай, — сказала Нина. — Он обычно работает в одиночку. Не хочет ни с кем делить лавры.

— Хочешь покончить с ним и смыться, так что ли? А что мы выиграем от этого? В лучшем случае, опередим полицию на сутки.

— Думаю, что и раньше, когда вы разрабатывали свой дьявольский план, Шепли давал вам, Нина, дельные советы, — заметил я.

— Придержите лучше свой язык! — набросился на меня Шепли.

— Мы должны его убить, — медленно и четко сказала Нина. — Но мы никуда не побежим! Разве ты не слышал, что он сказал, Дэвид? Ведь я теперь стала единственной наследницей Людвига! И к тому же у нас изобретение Эндерсона! Все это нельзя бросать!

— Хорошо, — сказал он. — Согласен. А как быть с его трупом? Ты сделаешь из него чучело?

— Неплохо сказано! — заметил я. — В вас погибает большой комический талант.

— Дэвид! — внезапно с жесткой интонацией сказала Нина Янос. — Иди-ка сюда и встань рядом со мной.

Шепли повиновался, но в его водянисто-голубых глазах появилось беспокойство.

— Отдай мне револьвер, — приказала она.

Он протянул ей оружие. Она направила его мне прямо в грудь.

— В верхнем ящике кухонного стола лежит большой нож. Принеси его!

Он широко раскрыл рот.

— Что?..

— Ты плохо слышишь? — Ее рот презрительно скривился. — Делай то, что я сказала!

— Что ж… хорошо, — послушно сказал он.

Она подождала, пока он не ушел из комнаты, а потом улыбнулась мне. Мне стало зябко от ее улыбки.

— Как бы я хотела, чтобы все было иначе, — сказала она тихо.

— Что-то не верится, — ответил я.

В этот момент появился Шепли с большим ножом в руке.

— Положи нож на кушетку!

Он повиновался.

— Что теперь?

— Теперь ты свяжешь его, — сказала Нина. — Только не волнуйся! Он хорошо понимает, что в случае крайней необходимости моя рука не дрогнет.

— Чем же мне его связать?

— Бывают минуты, когда я спрашиваю себя, а стоило ли вообще мне связываться с тобой, — сухо ответила она.

— Хорошо… хорошо… об этом поговорим позже… Но ты мне так и не ответила на вопрос.

— Да чем хочешь! — в ярости выкрикнула она. — Свяжи ему только руки.

Она сняла с себя пояс, переложив оружие в другую руку, и кинула ему, при этом халат соскользнул с ее плеча.

При виде ее тела у меня даже дух захватило. Да, ничего не скажешь! Фигурка у нее совершеннейшая — пышная, округлая, груди упругие, с большими темными сосками. Под округлостями живота красовался красноватый треугольник волос.

Заметив мой восхищенный взгляд, она самодовольно заметила:

— Видите, чего вы лишились?

— Он должен повернуться, если ты хочешь, чтобы я связал ему руки за спиной, — сказал Шепли, приближаясь ко мне.

— А теперь пришел момент, Дэвид, — сказал я, — чтобы задать ей вопрос, для чего она все это затеяла?

— Что, что?

— Что она намеревается сделать? — повторил я. — Вы тоже имеете право знать, что здесь замышляется.

— Не слушай его! — вмешалась Нина. — Делай свое дело!

— Вам придется объяснять в суде, откуда здесь взялся мертвый полицейский, — продолжал я. — И тоже с перерезанным горлом.

— Не стой, как истукан! — снова закричала Нина. — Уилер, если вы сейчас же не заткнетесь…

— Я вам объясню, как все будет, Дэвид, — продолжал я гнуть свое. — Скажут, что я тоже пал жертвой маньяка, как и первые двое. Но чтобы доказать, что это действительно так, нужно будет этого маньяка найти… Только, разумеется, не живого, а мертвого. Живой маньяк может и заговорить.

— Мертвого? — переспросил Шепли. — Мертвого маньяка?

— Вы разве не догадываетесь, кто им будет? — спросил я. — Подумайте хоть немножко, Дэвид! У кого сейчас в руках револьвер?

— Он, конечно, шутит? — Дэвид посмотрел на Нину и побледнел.

— Ладно, теперь мне совершенно безразлично, в какой последовательности это делать, — беспечно сказала она сама себе.

Шепли открыл рот, что-то собираясь сказать, и в этот момент она нажала на спуск. При звуке выстрела я бросился на пол под защиту кушетки и лихорадочно выхватил свой револьвер. Когда прозвучал второй выстрел, я уже держал ее под прицелом.

— Брось, оружие, Нина!

— Сейчас умрешь и ты, поганая ищейка! — в дикой злобе прорычала она и снова нажала на спуск.

Пуля пролетела дюймах в пятнадцати от моей головы и ударила в деревянный подлокотник кресла. На меня посыпались мелкие щепки. Тогда я чуть приподнял свой револьвер и выстрелил два раза подряд. Нина, шатаясь, сделала два шага вперед, судорожно стараясь удержаться на ногах. В следующее мгновение она выронила револьвер и тяжело упала на пол. Мне показалось даже, что дом задрожал при ее падении.

Я медленно поднялся и сунул револьвер в кобуру. Мертвый Шепли лежал рядом с кушеткой. Все лицо его было в крови.

Придется писать объяснительную записку… О том, как к этому отнесется шериф Лейверс, я и думать боялся. Пять трупов, один за другим! Это было слишком даже для меня.


…Наконец шериф устал бушевать, успокоился немного и приказал мне взять отпуск на два дня. Он сказал, что это минимальный срок, который ему нужен, чтобы привыкнуть к мысли о том, что в будущем ему снова придется видеть мою физиономию. Я поверил ему. Один из молодых полицейских нашел, в конце концов, бумаги, касающиеся изобретения Эндерсона, но меня это уже мало тронуло. Мне хотелось только одного: никого не видеть и ничего не слышать.

Когда кончился первый день моего отпуска, приблизительно часов в восемь раздался звонок в дверь.

Я в известной степени забеспокоился, зная, что от моего шерифа можно ожидать чего угодно, особенно если он в ярости. Но это была она. На ней был светлый брючный костюм с черной отделкой, и выглядела она в нем чрезвычайно аппетитно.

— Я сказала тебе, что позвоню, но потом подумала, что телефонный разговор в какой-то степени обезличивает контакт, и поэтому решила приехать.

Не обращая на меня никакого внимания, она промаршировала в гостиную, оставив меня стоящим в прихожей с открытым ртом. Наконец, выйдя из состояния временного шока, я последовал за ней. Она уже успела включить стереофон и собиралась отправиться на кухню, чтобы приготовить напитки.

— Нужно ввести кое-какие поправки, — бросила она мне небрежно.

— Поправки? Какие?

— Поправки в «Шкалу наслаждений Изабель». Дело в том, что стрелка моего измерительного прибора уже долгое время стоит на нуле, и я никак не могу примириться с таким положением.

— Может быть, Джордж поможет выправить положение?

— Ха-ха! — презрительно произнесла она. — С Джорджем все покончено. Я тебе уже говорила об этом. — Она сунула мне в руку бутылку. — Ты сделаешь коктейль, не так ли?

— Как пожелаете, милостивая государыня, — только и ответил я.

— Ты, кажется, немного нервничаешь? Вот уж никогда бы не подумала, что такой Казанова, как ты, вдруг может испугаться женщины.

— Очень остроумно! — буркнул я, но она уже успела исчезнуть в спальне.

Я приготовил коктейли и принес их в гостиную. Через несколько минут Изабель вышла из спальни и… Мне показалось, что у меня неожиданно подскочила температура, во всяком случае, я почувствовал жар. На ней ничего не было, кроме крохотных голубеньких бикини.