Гостиная была маленькой, но обставлена суперсовременно. Я осторожно присел на какую-то абстрактную штуковину, обтянутую пенопластом. Она присела на что-то очень похожее напротив меня.

— Значит, официальный визит?

Она сердито нахмурила брови, но в ее зеленых глазах я заметил насмешливую искорку.

— Но сначала нечто личное. Я хотел бы высказать тебе одновременно свои поздравления и соболезнования, — сказал я.

Она удивленно подняла брови.

— В связи с чем?

— Поздравления приношу по поводу твоей помолвки, — ответил я. — Правда, я не совсем уверен, можно ли Джорджа Риверса назвать в полном смысле счастливчиком, но он оказался очень предприимчивым.

— Вот как, ты уже в курсе? — Она закусила нижнюю губу. — Он обладает своеобразным талантом высказываться в самый неподходящий момент.

— А теперь прими соболезнования по поводу кончины твоего патрона.

— Патрона?

— Людвига Яноса, — уточнил я. — Покончил с собой сегодня вечером. Приставил револьвер к подбородку и выстрелил. Всю гостиную обрызгал своими мозгами.

— Он… Что?.. — Ее лицо позеленело. — Прости… — Она вскочила и выбежала из гостиной. Я услышал, как хлопнула дверь ванной, и спросил себя, неужели я от природы такой жестокий или только разыгрываю роль человека, которого ничто не берет.

Минут через пять Изабель снова вошла в гостиную с белым, как мел, лицом.

— Мне нужно выпить чего-нибудь покрепче, Эл, — сказала она каким-то тусклым голосом. — Ты мне не приготовишь?

— Конечно! — сказал я и направился к бару, продолжая говорить: — Янос считал, что Чейз и его жена устроили против него заговор и пытались приписать ему оба убийства. А он не имел совершенно никаких доказательств, чтобы опровергнуть эти обвинения, и решил, что у него нет другого выхода…

— Оба убийства? — словно эхо, повторила она.

— Когда мы с тобой ездили к Эндерсону, — сказал я, — мне пришлось кое-что утаить от тебя. Дело в том, что Эндерсон был дома, только мертвый. — Я приготовил напитки и протянул стакан Изабель. — Ему перерезали горло. Как и Чейзу.

Она поднесла стакан к губам и судорожно глотнула коктейль.

— Если я вдруг сейчас начну кричать, — сказала она через несколько секунд, — то виноват в этом будешь ты.

— Убийца выкрал его изобретение, — продолжал я. — Если убийцей был не Янос, то настоящий преступник здорово потрудился, чтобы бросить на него серьезное подозрение. И, судя по всему, Чейз тоже был замешан в этом деле.

— Никак не могу поверить, — пробормотала Изабель. — Это слишком много для меня. Сперва Элтон, потом Людвиг и Эндерсон. — Она покачала, головой. — Просто непостижимо!

— Мне нужна кое-какая информация, — сказал я. — Она касается фирмы Яноса. Вчера у меня состоялся милый приятельский разговор с Джорджем, но я не думаю, что он был со мной вполне откровенен. А от тебя он таиться не будет. Ведь вы помолвлены.

— Хочешь, чтобы я пошла на подлость по отношению к нему, так? Или считаешь, что я жадна на мужчин? Я еще даже не решила, сделала ли я правильный выбор. Однажды я предложила ему переспать со мной, чтобы узнать, подходим ли мы друг другу с сексуальной точки зрения. После этого он не разговаривал со мной целых три дня. Когда ты так неожиданно появился у нас в бюро, я подумала, что небольшая интрижка на стороне будет мне очень полезна.

— Чтобы сделать некоторые сравнения?

— В какой-то степени.

— Но если Джордж все-таки не решится на это? Как же ты тогда будешь совершенствовать свою сравнительную сексологию как науку? — спросил я. — Во всяком случае, до брака.

— О, кое-какие планы на этот счет у меня есть, — пробормотала она. — Кроме того, я хотела вовлечь его в такую ситуацию, из которой ему не было бы возможности выбраться. Но теперь все это кажется мне незначительным и совсем не таким уж важным.

— И все-таки, я думаю, что он будет с тобой откровенен.

— Да, наверное, — скучным тоном сказала она. — Что ты хочешь узнать?

— Спроси его, не помнит ли он, разговаривал ли Чейз по телефону с Эндерсоном?

— Что еще?

— Не просил ли его Чейз взять напрокат костюм клоуна для вечеринки, которую устраивали Шепли, и не рассказывал ли ему Чейз вообще об этом вечере.

— Еще?

— Что он вообще знает о сделке с Эндерсоном?

— Узнаю завтра утром, — пообещала она.

— А почему не сегодня вечером?

— Сегодня у меня нет настроения вообще с кем-нибудь разговаривать. Это относится и к тебе, Эл.

— В таком случае позвони мне сразу. Или, может быть, нам лучше завтра пообедать вместе?

— Мне кажется, что я не смогу больше никогда есть с тобой, — ответила она раздраженно. — Мне становится нехорошо от одного твоего вида.

— Ну, хорошо. Буду ждать звонка.

— Если не забуду, — ответила она. — И если у меня будет время.

Я допил коктейль и поднялся. Когда я был уже в дверях, она окликнула меня.

— Хочу задать тебе один вопрос, — сказала она.

Я повернулся к ней.

— Какой?

— Когда Джордж рассказал тебе о нашей помолвке, ты не почувствовал угрызений совести, что переспал со мной?

— Насколько я помню, это случилось всего один раз, а такие мелочи никаких угрызений совести у меня не вызывают.

— Что же, ты вообще ничего не почувствовал при этом разговоре?

— Почувствовал. Мне стало немного жаль его.

— А если я расторгну помолвку, ты будешь доволен?

— Не знаю, — искренне ответил я.

— Ты уже уходишь? — спросила она, глядя куда-то в сторону. — Почему бы тебе не остаться у меня на ночь?

— Хочешь сравнить сегодняшние данные со вчерашними?

— Ты самый противный человек, которого я когда-либо знала, Эл Уилер! — сказала она с ударением на моем имени. — Надеюсь, что рано или поздно ты свалишься с лестницы и сломаешь себе шею! Или с тобой случится припадок падучей, и ты грохнешься посреди улицы! Или… или…

— Согласно данным моей таблицы, прибор Уилера работал вчера с предельной точностью, — перебил я ее. — А стрелка наслаждения показывала все сто процентов. Меня просто удивляет, как ты не начинаешь стонать при одном только прикосновении к мужчине. Джордж — настоящий счастливец! Правда, после медового месяца от него, возможно, мало что останется, но, как говорится, за счастье надо платить…

— Убирайся вон!

Бокал, пронесшийся над моей головой, ударился о дверь и разлетелся на сотни осколков. Я поспешно ретировался. Дома я включил приемник и попытался успокоиться с помощью прекрасного и все понимающего голоса Лизы Минелли. Потом выпил еще порцию виски и улегся.

Должно быть, я совсем сошел с ума, отказавшись от такого заманчивого предложения. Да и Изабель Мерман не совсем в своем уме, если собирается выйти замуж за такую скучную и бескровную счетную машину, какой является Джордж Риверс… Не сошел ли с ума и Людвиг Янос, когда пустил себе пулю в лоб, или же его действительно кто-то загнал в самый угол, и он не видел из него выхода… С этими мыслями я заснул.

Телефонный звонок разбудил меня около восьми. Звонил шериф Лейверс. Я понял это сразу, потому что после первого звука, раздавшегося в трубке, у меня чуть не лопнули барабанные перепонки. Он кричал, рычал, грохотал и ревел, как зверь, пока не задохнулся от собственного крика. Я не стал ждать, пока он закончит свой концерт, и повесил трубку. Тут я неожиданно вспомнил одно имя, которое упомянула Нина Янос во время нашей первой встречи, Джил Хиланд, адвокат. Я решил нанести ему визит. Терять мне, кроме своей должности, было нечего, а ее, если бы я решился поехать сейчас в контору шерифа и предстать пред его очи, я мог бы потерять в течение нескольких секунд.

Войдя в контору адвоката, я сразу заметил, что здесь делается все, чтобы создать для клиентов самую благоприятную атмосферу. Мебель была прочной, но не роскошной. Комнаты в меру освещены. Темноволосая секретарша, лет двадцати пяти, встретила меня с предупредительной улыбкой и в то же время вопросительно, словно хотела запечатлеть в своем мозгу мою фигуру на всю жизнь. Она доложила Хиланду о моем визите, и я должен был несколько минут подождать, прежде чем он меня принял.

Хиланду было лет сорок. Голова его успела облысеть, но сам он был пышный и цветущий. Его светло-серые глаза как-то странно помаргивали. Создавалось впечатление, что он вот-вот заснет.

— Я уже слышал о том, что случилось вчера, — сказал он после обычного обмена любезностями. — И все еще не могу этому поверить. Сначала убийство Элтона Чейза, теперь самоубийство Людвига Яноса…

— Я хорошо понимаю ваше состояние, мистер Хиланд, — вежливо сказал я. — Завещание Яноса находится у вас?

Он кивнул.

— Да, оно здесь, в письменном столе. Я ведь сразу понял, что ко мне придет кто-нибудь из полиции. Вы хотели бы с ним ознакомиться?

— Может быть, вы мне расскажете в общих чертах, что там содержится?

— В связи со сложившейся ситуаций, это совсем не так просто сделать, — ответил он. — Между Чейзом и Яносом существовало определенное соглашение. Оба они являлись пайщиками фирмы. Людвигу принадлежали шестьдесят процентов всего дела, а вместе с этим, следовательно, и право решающего голоса. Так обычно и бывает в аналогичных случаях. Было между ними заключено и соглашение на тот случай, если один из пайщиков внезапно умрет. Оставшийся в живых пайщик автоматически получает право выкупить оставшуюся часть согласно уже заранее оговоренным условиям. Но теперь, когда оба мертвы, я не совсем представляю себе, как будет решен вопрос. Теоретически, как я полагаю, наследникам Чейза должна быть выплачена соответствующая сумма, специально оговоренная в соглашении, а все дело должно перейти к наследникам Яноса. Вы следите за ходом моих рассуждений?

— Да, конечно, — ответил я. — Но давайте начнем с другого. Кто наследует Чейзу?