— Вы просто невозможны!

— А вы просто невероятны! — ответил я. — Что вас ожидает завтра? У вас много работы?

— Не очень. — Она наморщила лобик. — А что?

— — Может быть, поможете мне в моем расследовании? — предложил я. — Мы бы прокатились с вами в пустыню и посмотрели бы, не повстречается ли нам какой-нибудь крот.

— Вы это серьезно?

— Конечно! — ответил я. — И наверняка хоть частично поможете мне, если Эндерсон начнет бросаться незнакомыми техническими терминами.

— Хорошо! — сказала она после небольшой паузы. — Когда мы поедем?

— Я заеду за вами в десять утра.

— Хорошо, время меня устраивает, но только не заезжайте за мной, — решительно заявила она. — Я не хочу, чтобы соседи стали судачить о том, что я близко знакома с полицейским.

— Неплохо сказано, — заметил я.

Мы еще какое-то время сидели и молча смотрели друг на друга, пока не прикончили коктейли. После этого я отправился на кухню, чтобы приготовить новую порцию, и возвратился с полными бокалами. Изабель взяла у меня свой бокал, внимательно посмотрела на него, потом бросила на меня испытующий взгляд и медленно поставила бокал на столик.

— Не очень оригинально, — сказала она.

— Что вы имеете в виду? — не понял я.

— Ваша стратегия, — пояснила она. — Пытаетесь напоить меня, чтобы потом соблазнить.

— Почему вы вдруг решили, что я собираюсь вас соблазнять? — Мой голос был полон благородного негодования.

— Это же ясно, как Божий день, — она коротко рассмеялась. — Вся эта прелюдия в ресторане… полумрак в вашей гостиной… Отличный ужин и много-много вина. Ко всему этому нужно было бы добавить приглушенные звуки чарующей музыки, кушетку, на которой легко могли бы разместиться человек шесть, и опять вино, вино, вино…

— Соблазнение — это такая игра, в которую играть можно только вдвоем, — начал я втолковывать ей непреложные истины. — А вы, судя по всему, играть в эту игру не хотите. Поэтому мне и приходится сидеть тихонько, как пай-мальчику, и старательно взвешивать все «за» и «против», касающиеся другой возможности.

— Какой же?

— Возможности изнасилования, — сказал я с ухмылкой.

— Изнасилования?!

Она вскрикнула и вскочила с кушетки, задев коленом стоявший перед ней столик, при этом она потеряла равновесие. Я с величайшим удовольствием раскинул руки, чтобы поймать ее в свои объятья. Стараясь лишить меня такой возможности, Изабель инстинктивно дернула ногой, каблук тотчас же запутался в складках ее широкой юбки, верхняя часть платья с треском распалась на два лоскута, и она, перелетев через столик, рухнула на меня. Кресло, в котором я сидел, опрокинулось назад. Я сделал отчаянную попытку удержать Изабель от окончательного падения, но она развила такую скорость, что в руках у меня осталась только нижняя часть ее платья. Я быстро выкатился из кресла и вскочил на ноги. То, что я увидел, ошеломило меня. Согласно закону инерции Изабель прямо-таки въехала по пояс под мой любимый ковер. Это был черный ковер из овечьей шерсти, который я купил несколько недель тому назад и сладострастно предвкушал, как он будет прекрасно гармонировать с обнаженным бело-розовым женским телом. Сейчас я убедился в этом, правда, ситуация несколько отличалась от той, какая рисовалась в моем воображении.

Изабель, должно быть, сделала сальто-мортале, иначе невозможно было бы объяснить, почему она оказалась на спине. Сквозь ковер угадывались контуры ее головы и маленьких грудей, возвышавшихся, словно два холмика. Она колотила пятками об пол и что-то яростно вопила, впрочем, нетрудно было догадаться, что именно.

Сперва я хотел извлечь ее на свет Божий, но быстро передумал и решил не рисковать. Думаю, что в подобной ситуации ни один мужчина не отважился бы это сделать. Я был не лучше и не хуже других, поэтому поспешно ретировался на кухню. Едва я успел приготовить себе коктейль и, не смакуя, выпить его, как дверь в кухню широко распахнулась, и появилась почти совершенно обнаженная Изабель. На шее у нее болтался обрывок былого великолепия.

— Как вы могли додуматься до такого? — вперив в меня свои сверкающие зеленые глаза, глухо спросила она.

— До чего «такого», — осторожно осведомился я.

— Убить меня вместо того, чтобы изнасиловать?

— У меня и в мыслях этого не было! — поспешно начал оправдываться я. — Вы стали падать и…

— Я прекрасно помню, как все было. Только зачем вы сорвали с меня платье, а потом вышвырнули из кресла?

— Оно опрокинулось само, — робко сказал я. — Я имею в виду кресло, а не платье. Я хотел вас удержать, но, как видите, сумел поймать только ваше платье, а не вас.

— И вы думаете, я этому поверю?

— Нет, не думаю, — огорченно сказал я. — Но, тем не менее, клянусь вам, что это правда!

— Ха-ха! — Этот смех прозвучал приблизительно так, как самое скверное ругательство. — Вы только взгляните на меня! Платье разорвано, я стою перед вами почти голая и…

Я решил не спорить и сунул ей в руку бокал с виски. Она выпила содержимое бокала двумя большими глотками.

— У вас есть ванная комната? Приготовьте мне что-нибудь выпить, а я тем временем схожу в ванную и подумаю, покончить ли мне только с собой или с нами обоими.

— Можете не очень торопиться.

— Знаете, что я вам скажу? За это платье я заплатила девяносто долларов, и надела его только сегодня.

— Но у вас остался воротничок, — ответил я успокаивающе. — И в нем вы выглядите довольно симпатично, напоминаете древнеегипетскую рабыню.

Изабель показала мне спину и исчезла в спальне. Сзади она выглядела еще более соблазнительной, чем спереди. Я занялся приготовлением напитков. Затем вернулся в гостиную, поставил мебель на место и стал ждать.

Через какое-то время за моей спиной кто-то тихонько кашлянул. Обернувшись, я увидел перед собой Изабель. Она как-то неуверенно улыбалась мне. Волосы ее были еще немного влажными. Зеленые глаза поблескивали, рот был слегка приоткрыт, и я видел, что она кончиком языка проводит то по одной, то по другой губе.

— Прежде чем принять душ, я долго рассматривала себя в зеркало, — сказала она. — Смотрела, нет ли синяков.

— Угу…

— Вы были правы. — Она слегка наклонила голову. — Я действительно похожа на рабыню из Древнего Египта. Только вот никогда не слышала, что они носили черное трико… — Она поиграла ленточкой на шее. — Поэтому я оставила их в ванной. Так я выгляжу более естественно, не правда ли?

— Конечно… Конечно… — хриплым голосом подтвердил я.

Я не мог оторвать глаз от ее бело-розового прекрасного тела, белоснежных холмиков с ярко-красными кораллами, маленького треугольничка под пупком, и почувствовал, что меня начинает колотить дрожь. Я был готов щелкнуть пальцами, чтобы призвать своих рабов, которые с нетерпением ожидали моих распоряжений… Что желает моя любимая рабыня? Пирамиду? Пожалуйста! Почему бы нет? Можно сразу две! А может быть, она хочет стать царицей одного из подвластных мне государств? Нет? Что ж, тогда мы отправимся в новый поход, чтобы завоевать для нее другое государство…

— Я вижу, что вы не забыли приготовить напитки. — Она подошла поближе и взяла бокал со столика. — Надеюсь, ты не будешь возражать, если я буду называть тебя просто Эл? Правда, у тебя почему-то такой вид, как будто ты находишься под гипнозом.

— Вы… вы внезапно переменили свое решение? — только и мог проговорить я.

— Можно сказать, что и так. — Она неторопливо села напротив меня на кушетку и изящным движением закинула ногу на ногу. — Когда я стояла под душем, у меня было достаточно времени все обдумать и проанализировать. Когда я сегодня вечером пошла с тобой в ресторан, я думала, что уж на этот-то раз меня ждет что-то другое… Точнее говоря, любовь с полицейским. Поэтому я так и вела себя. А что мне это принесло? Да ничего, кроме синяков…

— По-моему, никаких синяков не видно, — удалось выдавить мне из себя.

— Всему свое время. — Она горько усмехнулась. — Ну, и поскольку мы упомянули о времени, то разреши мне задать тебе вопрос: сколько времени тебе нужно…

Я издал в ответ лишь какой-то совершенно нечленораздельный звук.

— Ты сидишь, словно парализованный, так что я даже побаиваюсь приближаться к тебе, как бы не напугать.

— Я все еще не могу придти в себя, — пытался я объяснить свое состояние.

Я допил бокал и не спеша поставил его на столик. Благодаря этому разумному поступку я развязал себе руки в буквальном смысле слова. Я поднялся с кресла и направился к кушетке. Изабель внимательно смотрела на меня своими зелеными глазами. Я взял ее на руки и понес в спальню. Когда я бросил ее на кровать, она слабо вскрикнула.

— Прости меня, дорогая, — сказал я, снимая с себя куртку, — я совсем забыл, что твоя голова не выносит сотрясений.

— А ты не тратишь слишком много слов на женщину, Эл, — сказала она. — Но зато ты, наверное, силен в другом?


Минут через сорок она сладко зевнула и стала поудобнее устраиваться на кровати.

— Знаешь, что я хочу сказать тебе, Эл? — спросила она.

— Мои силы в настоящий момент полностью иссякли, — быстро сказал я в ответ. — Но «иссякший» любовник все-таки намного лучше слюнявого романтика, — добавил я. — И любая женщина во всех случаях предпочтет первого. Правильно?

— Правильно. — Она слегка опять зевнула. — Именно это я и хотела тебе сказать.

6

— Ведь вечером мы договорились выехать в десять. К этому самому Эндерсону… — Она недоуменно пожала плечами. — Уже пять минут двенадцатого, а мы все еще торчим здесь.

— Но ведь ты должна была съездить домой, чтобы переодеться, — напомнил я.

— Конечно! А что же мне оставалось делать? — запальчиво ответила она. — Или ты серьезно полагаешь, что я могла отправиться в пустыню с одной ленточкой на шее?