Картер Браун - Клоун

Клоун с загримированным лицом сидел в кресле, уставясь на меня своими классически печальными глазами. Красный нос из папье-маше блестел в свете настольной лампы. На ней был традиционный клоунский костюм и огромные сапоги с отвернутыми ботфортами. Ковер на полу был весь покрыт темными пятнами крови. Когда ему перерезали горло, кровь, видимо, била из него, как из фонтана.

Я вышел из библиотеки, прикрыв за собой дверь. Ему же некуда было спешить, и я решил поговорить со сломленной горем вдовой, пока не приехали полицейский врач и эксперты. По правде говоря, сказав, что вдова сломлена горем, я выразился не совсем точно, она скорее была озадачена. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, когда я увидел ее в первые минуты после прибытия сюда.

Было около часа ночи. Вдова ждала меня в гостиной. Холодная блондинка с пепельно-серыми волосами, свободно ниспадавшими ниже плеч. Маленький рот с пухлыми чувственными губами. В широко посаженных голубых глазах ясно читались, несмотря на трагизм ситуации, высокомерие и надменность.

— Когда приедут остальные? — спросила она грудным голосом.

— Минут через пятнадцать-двадцать.

— Мне нужно что-нибудь выпить. — Она провела кончиком языка по верхней губе. — Вы не сделаете мне коктейль, лейтенант…

— Уилер, — подсказал я, — из бюро шерифа. Что вы будете пить?

— Коньяк со льдом. Вы составите мне компанию?

— С удовольствием, — сказал я и направился к бару. Счастлив тот полицейский, который может пить во время исполнения своих служебных обязанностей.

Я приготовил ей порцию коньяка, а себе налил виски со льдом и содовой. Она чуть не вырвала у меня стакан из рук, когда я подошел к ней, и жадно выпила.

— Надо придти в себя, — словно извиняясь, проворковала она. — Это было страшнее, чем любой кошмар… Когда я вошла в библиотеку и увидела его остекленевшие глаза, мне сначала показалось, что он надо мной издевается. — Она содрогнулась. — И потом эта кровь, кровь повсюду…

— Вы узнали его сразу? — спросил я.

— Людвига? — Она поспешно кивнула. — Ведь он был моим мужем, а уж его-то можно узнать в любом одеянии, даже в этом идиотском клоунском наряде.

— Людвига?

— Да. Людвига Яноса, — ответила она. — Я — его жена, Нина Янос. — Ее глаза слегка расширились. — Теперь вдова.

На ней было длинное вечернее платье сапфирового цвета с глубоким вырезом в форме буквы «V», за которым открывался чудесный ландшафт с двумя холмами. Шею украшало бриллиантовое колье. Из всего этого можно было сделать вывод, что сегодняшний вечер она провела не в кино.

— Расскажите мне все, что вы знаете, — попросил я.

— Людвиг сказал мне, что ему нужно съездить по делам в Лос-Анджелес. Он уехал в понедельник вечером и, собственно, должен был вернуться только завтра. А наши знакомые устроили сегодня вечеринку и пригласили меня. Там у меня ужасно разболелась голова, и вскоре мне пришлось уйти с вечера. Около полуночи я уже была дома. В гараже стояла машина Людвига, а в библиотеке горел свет. Удивившись, я поспешила к нему. Он сидел в кресле… мертвый. Ужасно! У меня дрожали пальцы, пока я набирала номер полиции. Потом приехали вы.

— Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы желать его смерти?

— Наверное, все или почти все из тех, кто его знал, — ответила она довольно спокойно. — Людвиг был одним из самых подлых людей, с которыми мне доводилось встречаться, и я уверена, что все, кто сталкивался с ним, придерживались такого же мнения.

— Значит, и вы тоже желали его смерти?

Она кивнула.

— По меньшей мере раз в день. Но у меня никогда бы не хватило мужества убить его.

— А вы не считаете, что в таких случаях гораздо проще развестись?

— Считаю… Но вы ведь не знали Людвига. Его все боялись. Кроме того, он был ярко выраженным собственником, лейтенант. И если он что-нибудь покупал, то считал, что это уже всецело принадлежит ему. Это относилось и к людям… Он делил их на две категории: на тех, которых он уже купил, и на тех, кого он собирался купить.

— Теперь я понимаю, почему у вас был не особенно горестный вид. Вы не очень-то скорбите о нем…

— Скорблю? — Она откинула голову назад и коротко рассмеялась. — Если бы не эта кровь, я бы сразу отпраздновала такое событие. Дело в том, что я не выношу вида крови.

— Где происходила вечеринка?

— У супругов Шепли. Их дом находится приблизительно в полутора милях отсюда. Внизу, в долине. Мы здесь все очень общительны, дружны и… богаты. На одну квадратную милю приходится не больше двух владений.

— А кем был ваш супруг по профессии?

— Меня это никогда не интересовало. — Она пожала плечами. — У него была фирма, которая очень скромно называлась «Янос ГМБХ».

— Вы давно замужем?

— Очень давно. — Она снова пожала плечами. — Около полутора лет. Я была его третьей женой. — Она посмотрела мне прямо в глаза. — Я вышла замуж за него только ради его денег.

— Теперь они у вас есть, — только и мог ответить я.

Полчаса спустя доктор Мэрфи смыл последние остатки грима с лица покойника и снял картонный нос. Теперь стало видно, что убитому было пятьдесят. Он оказался совершенно лысым, с довольно неприятной внешностью. Крючковатый нос был похож на клюв хищной птицы. Возможно, что у мертвецов вообще неприглядный вид, но все-таки я был уверен, что и в жизни Янос выглядел не очень привлекательно.

— Ну, вот, — сказал Мэрфи. — Грима больше нет. Но мне почему-то кажется, что я совершил ошибку, сняв его. Может, его снова загримировать?

В это время в комнату развязной походкой вошел вундеркинд из технической лаборатории Эд Сэнджер. У него был такой вид, будто он только что обнаружил, что из его кармана исчез крокодил, и он совершенно не может понять, где же он его оставил.

— В гараже две машины, — сказал он. — Возможно, одна из них принадлежит женщине, а одна — ему. Вы же наверняка здесь все проверили, лейтенант?

— Хм… все это кажется мне подозрительным, — ответил я. — Его супруга только что сообщила мне, что он всегда ездил на трехногом жеребце…

— Оружия вы, конечно, не нашли, — продолжал он с довольным видом. — А на кресле только отпечатки пальцев самой жертвы.

— Уверен, — сказал я, обращаясь к Мэрфи, — что все снимки будут сделаны с недостаточной выдержкой. Хотите пари, доктор?

— Не отказывайтесь, док, гарантирую отличные фото, — отпарировал Сэнджер без всякой враждебности. — Мне остается только пожалеть, Эл, что вы недооцениваете действенность наших научно-технических методов. Вся ваша энергия, как мне кажется, направлена на то, чтобы принизить роль науки при раскрытии того или иного преступления.

— Что он сказал? — спросил я у Мэрфи.

— Он сказал, что если вы хотите получить от него помощь, вам придется поклониться ему в ножки, — терпеливо объяснил мне Мэрфи.

— Я бы сформулировал это несколько иначе, — сказал Сэнджер, — тем не менее док Мэрфи прав. Но не буду вас обижать, Эл, и завтра же пришлю вам парочку роскошных снимков, чтобы хоть немного поднять вам настроение.

— Очень мило, — процедил я. — Тысяча благодарностей!

Он махнул мне на прощание рукой и такой же развязной походкой вышел из комнаты. Мэрфи с кряхтением выпрямился и потер свою занемевшую спину.

— Совершенно не понимаю, зачем вам понадобилось тащить меня сюда, — буркнул он. — Да еще посреди ночи. Моя жена постепенно приходит к убеждению, что я становлюсь маньяком и не могу жить без мертвецов.

— И, тем не менее, вы должны сказать, сколько же времени этот клоун лежит здесь с перерезанным горлом?

— Недолго… Часа три, наверное.

— Значит, это случилось где-то около одиннадцати? — Он взглянул на часы.

— Да, приблизительно… Надо позвать санитаров. Пусть заберут его. А я покачу домой. Моя жена уже, наверное, спит глубоким сном.

«И наверняка страдает от комплексов Мэрфи, — подумал я. — Первые симптомы этой болезни — страшная скука и одиночество в постели».

— Меня кое-что беспокоит в вас, Уилер, — заметил Мэрфи, закрывая свой черный чемоданчик. — Вид трупа действует на вас так же, как инъекция адреналина.

— Что ж, значит, я не ошибся в выборе профессии, — хмыкнул я. — Когда произведете вскрытие?

— Завтра во второй половине дня. Ну, я пошел. Оставляю вас наедине с этой сногсшибательной молодой вдовой. Кстати, она, по-моему, отнюдь не убита горем!

— Она уже созналась мне, что сама с радостью убила бы его, но у нее никогда не хватило бы на это мужества, — заявил я. — Вышла за него замуж из-за денег. Вполне возможно, что она теперь получит их.

— Может быть, вам удастся заключить с ней сделку? Вы ей подарите свои мужские достоинства, а она вам — пятьдесят процентов наследства.

Я проводил его до двери, и мы подождали там, пока его дружки в белых халатах не отнесли труп в санитарную машину. Вслед за ними исчез в ночи и доктор Мэрфи. Я вернулся в гостиную. Судя по всему, новоиспеченная вдова уже нашла свое утешение в алкоголе. Стакан чуть не вывалился из ее рук, и драгоценный коньяк тихо лился на ковер. Голубые глаза были подернуты пьяной дымкой.

— Ну, теперь все? — спросила она заплетающимся языком. Было видно, что говорить ей трудновато.

— У меня еще будет к вам несколько вопросов, — ответил я.

— У меня отличное алиби, — заявила она. — Да и вечеринка была отличная. Можете спросить Дэвида, если хотите. И Марту тоже.

— Это супруги Шепли?

Она кивнула.

— Да, Марта и Дэвид. Мои хорошие друзья. Они тоже не могли терпеть Людвига. Никто его не любил, потому что он был очень противным. И он не любил их. Как, впрочем, и всех остальных. Я бы не отважилась пойти к ним на вечеринку, если бы он не уехал в Лос-Анджелес. Он всегда требовал, чтобы я сидела дома и терпеливо ждала его возвращения. А что мне делать дома одной? Как убить время? — Все ее тело вдруг затряслось от беззвучного смеха. — С вожделением думать о нем и ждать, когда он вернется?