Кейд надул щеки и прищурился.

– Не суетись, пацан, – сказал он. – Кому интересен твой Бауманн? Разве что его мамаше. Да если уж на то пошло, на Брэддока мне тоже наплевать.

И он ступил на ленту эскалатора, ведущую в зал для отлетающих.

В женевском аэропорту Кейд выгрузился в доску пьяный. С самолета он сошел последним и, когда проходил таможенный контроль, привел швейцарских служащих в состояние молчаливого шока.

За таможенным барьером его дожидался Хорст Бауманн. Он был коренным швейцарцем, уроженцем Цюриха. Невысок, коренаст, крепко сколочен. Его круглое лицо было покрыто густым загаром, глаза – холодные и проницательные, губы – тонкие и поджатые. Поскольку Брэддок и Шерман его уже предупредили, вид Кейда не привел его в изумление.

Бауманн считал, что он способен справиться с любой ситуацией. Он был швейцарским представителем «Шепотка» уже пять лет. Швейцария всегда предлагала не облагаемое налогами убежище многим мировым знаменитостям, и «Шепоток» процветал, раскапывая секреты таких людей. Бауманн успел зарекомендовать себя одним из самых эффективных разгребателей грязи в компании дерьмокопателей, сотрудничающих с «Шепотком».

– Она появится в Валлорбе часа через три-четыре, – сказал Бауманн. – К тому времени ты должен протрезветь. С этого момента, Кейд, ни капли. Ты сюда работать прилетел. И запомни – если что не по мне, я становлюсь грубым.

Кейд разглядывал его мощную, коренастую фигуру.

– Точно? – спросил он. – На, держи мою сумку. Меня зовут Кейд. Твой идиот-хозяин не стал бы меня нанимать, если бы не считал, что я могу дать ему то, что ему нужно. Так что заткнись, ты мне наскучил.

Бауманн взял сумку. В молчании они прошли к «ягуару» модели Е. Было солнечное, прохладное утро.

Как только Кейд плюхнулся на заднее сиденье, он тут же отрубился. Бауманн задумчиво поглядел на него, его светло-голубые глаза еще больше напомнили две льдинки. Он завел мотор и погнал «ягуар» из Женевы в сторону Валлорбе.

В Валлорбе Бауманн остановил машину у небольшого отеля, в двадцати метрах от границы и таможни. Кейд к тому времени наполовину проснулся и наполовину протрезвел. Оба вышли из машины и прошли в отель, где Бауманн зарезервировал номер. Бауманн распорядился, чтобы им в номер принесли литр черного кофе. Затем он провел Кейда наверх, в большую комнату с окнами, выходящими на пограничный пост.

Кейд рухнул на кровать, сжимая голову руками.

– Я хочу двойной скотч со льдом, – сказал он. – И поторопись. Мне просто необходимо выпить!

Бауманн снял свою плотную штормовку и набросил на спинку кресла. Стояла удушающая жара. Он подошел к окну и распахнул его. В комнату ворвался чистый, холодный воздух. Возможно, будет снегопад...

– Закрой это чертово окно! – закричал Кейд.

Бауманн подошел к нему.

– Посмотри на меня, – сказал он спокойно.

Кейд отнял руки от лица и посмотрел на Бауманна.

Тот, ни слова не говоря, тыльной стороной ладони залепил Кейду четыре молниеносные пощечины, которые опрокинули репортера на спину. Он лежал на кровати, ошеломленный, тупо глядя на коренастого швейцарца. Потом попытался выпрямиться и подняться на ноги. Еще одна резкая пощечина снова уложила его на спину.

Кейд затих. Он коснулся своего горящего лица, внезапно протрезвел и увидел ненавистную рожу Бауманна, такую же, как и Рона Митчелла в Истонвилле.

– Я могу проделывать это упражнение еще несколько часов и не устану, – сказал Бауманн мягко. – Мы должны работать вместе. Я сказал – больше ни капли, и это означает – больше ни капли. Усек?

Кейд собрался и рывком бросил свое тело вперед и вверх, целя кулаком в равнодушную физиономию напарника. Тот увернулся с унизительной для Кейда легкостью. Зато кулак Бауманна не промахнулся и со всей силой обрушился на солнечное сплетение Кейда. Кейд, согнувшись в три погибели, рухнул на колени. Он задыхался.

Бауманн схватил Кейда за волосы, приподнял и нанес еще три сильнейшие оплеухи. Кейд был совершенно беспомощен. Бросив репортера на пол, Бауманн прошел к двери, открыл ее и, подмигнув портье, принял у него поднос с кофейником. Он повернулся как раз вовремя, чтобы с легкостью отбить вялый удар покачивающегося Кейда, которому, чтобы подняться, понадобились остатки сил и самоуважения. Швейцарец мощным ударом в корпус снова послал Кейда на пол. Кейд рухнул с глухим стуком.

Бауманн сел на кровать, достал из пачки сигарету, не спеша закурил.

Кейд какое-то время лежал неподвижно, затем шевельнулся и принял сидячую позицию. Он глядел на Бауманна ненавидящими глазами.

– Ну, ты и ублюдок! – прошелестел он.

Бауманн улыбнулся.

– Есть немного. Ну, поскольку с разборкой покончили, не выпить ли нам по чашечке кофе?

Он поднялся и взялся за кофейник.

– Сахар?

– Нет.

Бауманн вручил Кейду чашку и снова уселся на кровать.

Кейд остался на полу. Тело ныло от недавних ударов, но мозги были ясными. Он вдруг посмотрел на себя глазами Бауманна: сидящий на полу алкаш с побитой мордой в растрепанной одежде, потерпевший полное поражение. Он с трудом, болезненно кряхтя, поднялся на ноги, залпом выпил обжигающий кофе, подошел к столику и налил себе еще. Кейду было стыдно и горько.

– Сигаретку? – спросил Бауманн, протягивая пачку «Марокканских».

– Благодарю.

Кейд принял сигарету и закурил. Он выпил еще кофе, потом прошел в ванную и обмыл горящее от ударов лицо. Поправил одежду, чувствуя, что впервые с того времени, как выехал из Нью-Йорка, к нему возвращается ясность мыслей и восприятия. Он вернулся в комнату, подошел к окну и долго стоял, разглядывая пограничный пост, с жадностью вдыхая холодный свежий воздух.

– Она появится часа через три. Так что времени достаточно, – сказал Бауманн. – Есть не хочешь?

– Нет.

– Ну, а я перекушу. Если тебе что-нибудь понадобится, звони портье. Да, выпивки они тебе не принесут, можешь и не пытаться. – Он подошел к двери. – Увидимся позже.

Бауманн вышел из номера.

Кейд выпил еще чашку кофе и уселся в шезлонг.

Через какое-то время ему надоела компания собственных унылых мыслей, он поднялся и спустился в холл. Снял с вешалки свой плащ и прошел в магазинчик через дорогу. Бутылки с виски магнитом притягивали его взор, но он устоял перед искушением и купил ароматизированную жевательную резинку. Увидев выходящего из отеля Бауманна, он присоединился к нему.

– И сейчас есть не хочешь? – спросил Бауманн. – Тут подают весьма приличные бифштексы. Тебе надо что-то съесть.

– Да, наверное, – ответил Кейд.

Есть ему все так же не хотелось. Болели ребра. Но он внезапно ощутил импульс вернуться к нормальной жизни.

Кейд прикончил свой поздний обед, Бауманн расплатился, и они прошли к «ягуару». Забрались внутрь и принялись ждать, разглядывая пограничный пост.

Анита Стрелик появилась, когда уже начинало темнеть, в 17.50, на час раньше предсказанного Бауманном времени. Хотя уже были сумерки, Бауманн сразу узнал ее красный «астон-мартин», притормозивший в ярком свете пограничного поста.

– Вот и она, – сказал Бауманн. – Формальности займут у нее минут пять. Поехали.

Он завел мотор и вывел «ягуар» на дорогу, ведущую в Лозанну.

Повернувшись назад, Кейд смотрел через заднее окно. На мгновение в его поле зрения появилась высокая женщина в лыжных брюках, белой штормовке и белом вязаном шлеме, скрывавшем прическу. Она стояла у «астон-мартина» и разговаривала с пограничником в серой форме.

Неожиданно он ощутил возбуждение: чувство, которого не испытывал уже несколько месяцев.

– Пропустим ее, – сказал Бауманн.

Через несколько минут нетерпеливый рев клаксона сзади заставил Бауманна прижать «ягуар» к обочине, а мимо них ураганом пронесся «астон-мартин», делающий не менее сотни километров в час.

– Верный способ самоубийства на наших узких дорогах, – заметил Бауманн, прибавляя все же газу.

Он включил встроенную в панель коротковолновую рацию и, поднеся ко рту микрофон, сказал:

– Хррст вызывает Ы-Эр! Ы-Эр, ответь.

Из динамика донесся мужской голос:

– Слышу тебя, Хорст.

– Движемся по направлению к Лозанне. Где вы?

– У Большого моста.

– Она направляется туда. Держись перед ней, но будь осторожнее – она любит быструю езду.

– Заметно.

Они не видели больше «астона-мартина», пока не достигли пригородов Лозанны. Бауманн, знавший дорогу от Валлорбе как свои пять пальцев, резко прибавлял газа на прямых участках, а на извилистых гнал с тщательно рассчитанной скоростью. Он знал, что не может отстать от «астон-мартина» больше чем на три минуты, но все же вздохнул с облегчением, когда увидел красную машину, которая вынуждена была сбросить скорость, вливаясь в густой поток машин на въезде в Лозанну.

Они медленно ползли по забитым автомобилями улицам, пока, наконец, не достигли Большого моста. К тому времени «астон-мартин» исчез из виду. Бауманн был вынужден признать, что его владелица маневрировала в густом транспортном потоке с большим искусством, чем он. Внезапно ожила рация.

– Вызывает Ы-Эр. Она за мной, пытается проскочить. Мы на авеню де Леман, направляемся в сторону Вевея.

– Не давай ей вырваться вперед, – ответил Бауманн. – Я догоняю.

– Понятно.

Затем последовало резкое проклятие:

– Черт! Она обошла меня! Проскочила пряменько между мной и встречным грузовиком! Только что крыло себе не ободрала! Я заблокирован и ее не вижу!

– Небось, водителем себя считаешь? – крикнул Бауманн с издевкой. Он совершил несколько рискованных маневров и через несколько секунд промчался мимо «Т.Р.-4». Помахал водителю, тот ответил тем же.

Кейд в напряжении подался вперед, он был захвачен азартом погони и не мог не восхищаться водительским мастерством Бауманна.

– Если она думает, что меня так легко сбросить с хвоста, то ей придется переменить это мнение, – пробормотал Бауманн. Он взял в руки микрофон. – Вызываю Грау. Грау, ответьте.