Агата Кристи - Каприз

— Ничто?

— Нет, Алек по-прежнему мрачен… о, я не знаю… он стал замкнут. Я не понимаю, что с ним происходит. Его нервы на пределе. Ему звонят по телефону, оставляют какие-то странные записки, и он ни о чем мне не рассказывает. Это сводит меня с ума! Сначала я думала, что здесь замешана другая женщина, но это маловероятно.

Ее голос звучал несколько неуверенно, словно ее тревожили и другие мысли. Пуаро это заметил.

— Вам понравился вчерашний чай? — спросил он.

— Чай? — переспросила она удивленно. Казалось, ее мысли были далеко и теперь возвращались к действительности. — О да, — спохватилась она. — Вы не представляете себе, как это было утомительно. Сидеть в том душном шатре с паранджой на лице…

— В чайной палатке, наверное, тоже было душно?

— О, да! Но выпить чашку чая всегда приятно, не так ли?

— Вы только что искали что-то, мадам. Может быть, вот это? — Он протянул ей брелок.

— Я… о, да! О… благодарю вас, месье Пуаро. Где вы нашли его?

— Здесь, на полу, вот в этой трещине.

— Должно быть, я его когда-то уронила.

— Вчера?

— О нет, не вчера. Раньше.

— Но, мадам, я помню, что видел этот самый брелок у вас на запястье, когда вы предсказывали мне мою судьбу.

Никто не умел преподнести преднамеренную ложь так искусно, как это делал Эркюль Пуаро. Он солгал с такой уверенностью, что Пегги Легги потупила взгляд.

— Я точно не помню, — промолвила она. — Я лишь сегодня утром заметила, что его нет.

— Тогда я счастлив, мадам, — сказал Пуаро, — что могу вернуть его вам.

Она нервно поворачивала маленькую вещицу в своих пальцах.

— Благодарю вас, месье Пуаро.

Она встала. Дыхание ее было неровным, а глаза выдавали волнение.

Она поспешно вышла. Пуаро откинулся на спинку скамьи и медленно покачал головой.

— Нет, — произнес он вслух, — вчера она не ходила в чайную палатку. И не к чаю она спешила к четырем часам. Она приходила сюда — в «каприз». Отсюда недалеко до лодочного домика. Она с кем-то встречалась.

Он снова услышал звуки приближающихся шагов. Быстрых, нетерпеливых шагов. «А это, вероятно, тот, кого она ждала», — подумал он, улыбаясь.

Но когда в «каприз» вошел Алек Легги, Пуаро воскликнул:

— Я снова ошибся!

— Что? Что вы сказали? — возбужденно спросил Алек Легги.

— Я сказал, что я снова ошибся, — объяснил Пуаро. — А так как я ошибаюсь редко, это меня раздражает. Не вас я ожидал сейчас увидеть.

— А кого же? — спросил Алек Легги.

— Молодого человека, — быстро ответил Пуаро, — почти мальчишку, одного из тех, что носят ярко размалеванные черепахами рубашки.

Он был доволен эффектом, произведенным его словами. Алек Легги шагнул вперед.

— Как вы узнали? Как вы… Что вы хотите сказать? — проговорил он довольно сбивчиво.

— Я телепат, — ответил спокойно Пуаро и закрыл глаза.

Алек Легги сделал еще два шага вперед. Пуаро понимал, что перед ним стоял человек, доведенный до белого каления.

— Что, черт возьми, все это значит? — потребовал его vis-a-vis [13].

— То, что ваш друг, я полагаю, ушел в молодежную гостиницу. И если вы хотите увидеть его, вам следует искать его там.

— Значит — это, — упавшим голосом пробормотал Алек Легги.

Он опустился на противоположный конец каменной скамьи.

— Так вот почему вы здесь. Мне следовало бы догадаться, какие «призы» вы приехали вручать.

Он повернулся к Пуаро. Его лицо было измученным и несчастным.

— Я знаю, чем это должно казаться, — промолвил он. — Я знаю, как все это выглядит в целом. Но все не так, как вы думаете. Меня обманули. Я стал жертвой. В их лапы лишь попадись, вырваться из них трудно. А я хочу от них избавиться. В этом все дело. Я хочу от них избавиться. Я чувствую, что мои отчаянные попытки ни к чему не приводят. Я — как крыса, попавшая в крысоловку. О, да что толку говорить! Полагаю, вы своего добились. Теперь у вас есть улики.

Он встал и нетвердой походкой, словно плохо видел, направился к выходу. Затем вдруг бросился бежать. Он бежал, не оглядываясь.

Пуаро остался на месте с широко открытыми от удивления глазами.

— Очень странно, — высоко вскинув брови, пробормотал он. — Странно и очень интересно. Я добился улик… Каких улик? Против убийцы?

Инспектор Блэнд сидел в полицейском участке Хэлмута. Полицейский надзиратель Болдвин, крупный, спокойный с виду мужчина, сидел по другую сторону стола. Между ними, на столе, находилась темная промокшая масса.

— Это ее шляпа, — осторожно ткнув в нее пальцем, сказал инспектор Блэнд. — Я в этом уверен, хотя, конечно, не могу поклясться. Кажется, она любила такие. Об этом мне рассказала ее служанка. У нее их было несколько штук. Бледно-розовая, красновато-коричневая, а вчера она была в черной. Да, это она. Значит, ее выловили в реке? Это в некоторой степени совпадает с нашими предположениями.

— Но полной уверенности не дает, — возразил Болдвин. — В конце концов шляпу могли просто швырнуть в реку.

— Да, ее могли швырнуть из лодочного домика или с яхты.

— За яхтой ведется тщательное наблюдение, — заметил Болдвин. — Если сна была там, то она там и сейчас — живая или мертвая.

— Он не сходил на берег сегодня?

— Пока нет. Он на борту. Сидит в плетеном кресле на верхней палубе и курит сигару.

Инспектор Блэнд взглянул на часы.

— Пора на борт, — сказал он.

— Надеетесь найти?

— Не совсем уверен, — ответил Блэнд. — У меня такое чувство, что он очень умная бестия.

Он немного задумался, а затем, показав пальцем снова на шляпу, спросил:

— А как с трупом? Если его бросили в реку? Есть какие-нибудь соображения на этот счет?

— Да, есть, — ответил Болдвин. — Я говорил с бакенщиком. Он раньше служил в береговой охране. Я всегда с ним советуюсь в подобных случаях. Он хорошо разбирается в приливах и в прибрежных течениях. В то время, когда леди бросили в Хэлм (если ее вообще туда бросали), был отлив. Сейчас полнолуние, и труп должно отнести к корнуэльским берегам. В какое место — предполагать трудно. Очень мало шансов, что удастся его выловить. Нам удавалось два-три раза извлекать утопленников, но опознать трупы было невозможно. Их сильно разбивало о прибрежные скалы. С другой стороны, он сам может всплыть в любое время.

— Это очень облегчило бы следствие, — заметил Блэнд.

— Вы уверены, что ее бросили в реку?

— А где же ей быть еще, — угрюмо произнес Блэнд. — Вы ведь знаете, мы проверили все автобусы и поезда. Это место — тупик. На ней была очень заметная одежда, а другой у нее с собой не было. Следовательно, Нэсс-Хауз она не покидала. Труп ее либо в море, либо спрятан на территории поместья. Что меня сейчас интересует, — мрачно продолжал он, — так это мотив… И труп, конечно, — словно спохватившись, добавил он. — Пока не будет найден труп, мы не сможем прийти к определенным выводам.

— А как насчет девчонки?

— Она все видела… или — кое-что. В конце концов, все выяснится, но это будет нелегко.

Теперь на часы взглянул Болдвин.

— Пора, — сказал он.

На борту «Эсперанс» двух полицейских офицеров де Суза встретил со всей учтивостью. Он предложил им выпить и после их отказа любезно справился о ходе следствия по делу Марлен Таккер.

— Следствие продолжается, — ответил ему инспектор Блэнд.

Полицейский надзиратель очень деликатно объяснил цель их визита.

— Вы хотели бы обыскать «Эсперанс»?

Казалось, де Суза не выразил обиды. Ему казалось это даже забавным.

— Но для чего? Вы считаете, что я скрываю убийцу? А может быть, вы думаете, что я сам — убийца?

— Это необходимо, мистер де Суза. Я уверен, что вы поймете. Вот ордер на обыск.

Де Суза поднял руки.

— Но я сам готов помочь вам, я — жажду! Пусть все будет, как между хорошими друзьями. Пожалуйста, ищите, где вам угодно! А! Вероятно, вы считаете, что я здесь прячу свою кузину, леди Стаббс? Вы, вероятно, думаете, что она сбежала от своего мужа и нашла у меня убежище? Но ищите же, джентльмены, прошу вас.

Яхта была обыскана самым тщательным образом. Под конец, стараясь скрыть свою досаду, полицейские попрощались.

— Ничего не нашли? Какая жалость. Но я ведь вас предупреждал. Может быть, выпьете чего-нибудь теперь? Нет?

Де Суза проводил их до борта, где стоял их катер.

— А как со мной? — спросил он. — Мне можно сниматься с якоря? Вы, очевидно, понимаете, что мне здесь становится скучновато. Погода великолепная. Я бы хотел отправиться в Плимут.

— Мы бы очень просили вас, сэр, подождать дознания. Оно будет завтра. Вполне возможно, что следователь захочет задать вам несколько вопросов.

— О, конечно. Я сделаю все, что смогу. Но потом?

— Потом, сэр, — с каменным выражением лица ответил полицейский надзиратель Болдвин, — вы свободны идти, куда пожелаете, конечно.

Последнее, что они увидели, когда их катер отошел от яхты, было улыбающееся лицо смотревшего на них сверху де Суза.

Дознание было мучительно скучным и неинтересным. Ни медицинское заключение, ни показания опрашиваемых не смогли удовлетворить любопытства присутствующих. Дознание носило чисто формальный характер, и для окончательного выяснения обстоятельств назначили дополнительные сроки.

После дознания инспектор Блэнд занялся экспериментом. Это уже не было формальностью. Всю вторую половину дня он провел на борту известного прогулочного теплохода «Девонширская красавица». Отправляясь из Бриксвелла около трех часов пополудни, теплоход огибал мыс, шел вдоль морского побережья, входил в устье Хэлма и затем плыл вверх по реке. Кроме инспектора Блэнда, на его борту было еще двести тридцать пассажиров. Устроившись у штирборта, Блэнд пристально разглядывал лесистые берега. За поворотом показался одиноко стоящий крытый серой черепицей лодочный домик Худоун-Парка. Инспектор Блэнд украдкой взглянул на часы. Было ровно четверть пятого. Теперь теплоход приближался к лодочному домику Нэсс-Хауз. С небольшим балкончиком и причалом внизу он ютился в глубине живописной группы деревьев. Никаких явных признаков того, что внутри кто-то есть, не наблюдалось, хотя, в соответствии с приказанием Блэнда, там дежурил полицейский констебль Хоскинс.