— Насколько мне известно, мистер Боствик прошлым летом был в Париже.

— Там были тысячи туристов. Я сказал: «доказательство»! Он вообще встречался с ней? А она «выслеживала» его до самого Лондона точно так же, как, по твоим словам, выслеживала остальных? Она когда-нибудь писала ему или пыталась его найти?

— Нет, — ответил Эббот, — такого доказательства не существует.

— Ну вот!

— Однако оно нам и не требуется. Из Боствика ей не удалось выжать ни пенса, это ясно. — Тон Эббота изменился. — Однако в эту старую-престарую игру играют все тем же старым-престарым способом. Черт побери, Гарт! Две недели назад она навестила миссис Боствик в Гайд-Парк-Гарденз.

— Откуда тебе об этом известно?

— Потому что инспектор Твигг взял на себя заботу не спускать с нее глаз.

— Опять этот Твигг!

— На твоем месте, дружище, я бы не стал так его недооценивать. Характер у него, возможно, не из мягких, однако это способный полицейский. Если он за что-то зацепится, то уже не отпустит. Если ты поссоришься с ним, то будешь иметь очень злого врага.

— Ну-ну! — вмешался в этот момент в разговор инспектор Твигг. — Ну-ну!

Трудно сказать, догадался ли Твигг, о чем Эббот говорит по телефону. Стоя на пороге приемной, он поднялся на цыпочки и медленно опустился на пятки. Лампочка за ним освещала его голый череп, прикрытый несколькими прядями каштановых волос. Потом он энергично направился к Гарту.

— Эббот, — сказал Гарт в микрофон, — сейчас я должен закончить разговор.

— Момент! Подожди! Ты еще не сказал мне…

— Я должен закончить разговор, — повторил Гарт и повесил трубку.

— Вот так-то, доктор, — приветливо сказал Твигг. — А теперь послушаем, — он ткнул пальцем в направлении Майкла Филдинга в библиотечке, — теперь послушаем, что на душе у этого молодого человека. Что сказала по телефону миссис Боствик?

— Мистер Филдинг, — повышенным тоном сказал Гарт, — этому человеку вы ничего не скажете. Вам понятно? Вы ничего ему не скажете.

Он произнес это сквозь зубы. Видеть себя он не мог, но почувствовал, что его лицо стало бледным. Твигг пришел в замешательство.

— Мне бы не хотелось, чтобы возникли еще какие-нибудь затруднения, доктор.

— Мне также. Миссис Боствик — моя пациентка, — он впервые солгал, — и любое ее сообщение является врачебной тайной. В этом доме вам нечего больше делать, мистер Твигг. Мы оба охотно отпускаем вас.

— Послушайте, мистер, я предостерегаю вас…

— Ну? — Гарт ждал. — Вы уже вторично произносите эти слова вслух и по меньшей мере в десятый раз намекаете на это. От чего вы предостерегаете меня?

— От того, чтобы вы не попали в ужасно неприятное положение. Миссис Боствик находится сейчас в Хэмпстеде. Мне достаточно зайти туда…

— А я, в свою очередь, предостерегаю вас, мистер Твигг. Повторяю, что миссис Боствик — моя пациентка. Если вы попытаетесь навестить ее без моего разрешения, будь то сегодня или в любое другое время, именно вы попадете в неприятное положение, и вам об этом прекрасно известно. Дверь находится там. Убирайтесь!

— Мне никто не будет указывать…

У обоих были громкие голоса — у инспектора хриплый, у Гарта сочный и звонкий. Примерно десять секунд Твигг смотрел на Гарта и шумно дышал. Потом кивнул. Вернулся в приемную за котелком, после чего прошел по черно-белым плиткам, осторожно, словно на цыпочках. Подойдя к входной двери, он остановился и повернулся. Он больше ничего не сказал, но взгляд, брошенный им на Гарта, был выразительнее всяких слов.

Дверь за ним закрылась.

У Гарта вырвался вздох — выражение внезапного расслабления его напряженных нервов.

— Итак, Майкл. Что сказала миссис Боствик?

— Доктор, разве это было разумно? Я имею в виду этот вызов.

— Не знаю. Все это начинает становиться мне безразличным. Нет, это неправда. Мне небезразлично. Так что вы хотели сказать о миссис Боствик?

Майкл вышел из библиотеки.

— Она хочет, чтобы вы как можно быстрее приехали туда. Очень просит вас, доктор. Она говорила весьма серьезным тоном.

— Понятно. Что у нее случилось?

— Когда кроме миссис Боствик и ее тети в доме никого не было, туда проникла какая-то женщина и попыталась убить миссис Монтэг. Она пыталась задушить ее. Ей это почти удалось.

— Но если им нужен врач…

— Нет, врач им не нужен. По крайней мере, в связи с этим случаем. Миссис Боствик вызвала их семейного врача из Хэмпстеда. Однако она отчаянно нуждается в вашем совете по какому-то личному делу. Та женщина, которая проникла в дом, а потом каким-то образом исчезла через подвал…

— Кто была эта женщина?

— Этого миссис Боствик не сказала. — Майкл облизал языком губы и дал ответ после минутного молчания. — А учитывая то, что произошло сегодня вечером здесь, я ни за что на свете даже и гадать не стал бы.

Гарт оставил это без комментариев.

Он прошел мимо юноши и вошел в приемную. Направился к камину, где на полке слева от часов, перед зеркалом стояла фотография Бетти Калдер в серебряной рамке.

Другая фотография Бетти, маленький снимок, сделанный «кодаком», лежала в бумажнике Гарта во внутреннем нагрудном кармане. Он дотронулся до этого кармана. Никакая фотография не могла передать цвет блестящих каштановых волос, ярких карих глаз и розовых полуоткрытых губ. И все же это лицо в серебряной рамке казалось живым.

— Доктор, — воскликнул Майкл, — что, собственно, происходит?

Гарт снова прикоснулся к пиджаку там, где был внутренний нагрудный карман. Из карманчика белого жилета он вытащил часы, нажал на кнопку — открылась крышка, взглянул на циферблат, закрыл часы и положил их в карман.

— Доктор, я спрашивал…

— Знаю, — сказал Гарт, — я слышал, что вы говорили. — Он повернулся к Майклу. — Пожалуйста, попытайтесь вызвать еще один кэб. Что бы ни происходило, я хочу доказать, что происходит не то, что они имеют в виду.

Глава 4

Марион Боствик ходила взад-вперед по гостиной. Она ходила с достоинством, не спеша и выглядела задумчивой. Подол ее хорошо сшитого платья при каждом движении подметал ковер.

Дэвид Гарт, спускающийся по лестнице, посмотрел вниз через перила на освещенную дверь гостиной. Остановившись на минуту, он принялся размышлять над тем, что должен сказать. Затем пошел дальше.

Этот дом на холме, такой высокий и узкий, что казалось, он вот-вот опрокинется, на сей раз произвел на него несколько иное впечатление, не такое, как во время первого визита. Человек в этом доме все время чувствовал себя не в своей тарелке, его постоянно тревожила атмосфера этого дома, ему непременно хотелось оглянуться, и он не знал почему. Однако сейчас дом казался Гарту не таким мрачным и не напоминал ему пещеру, как это было в прошлый раз. В гостиной стояли жесткие кресла из резного полированного дуба. Полированный стол из такого же светлого дуба имел выдвижные ящики с блестящими латунными ручками в виде петелек. Над камином висела голова тигра.

Марион снова прошла мимо дверей, к губам она прижимала кружевной платочек. На ней было дневное платье, обтягивающее грудь и бедра и сшитое из какого-то атласа, синева которого была темнее ее светло-синих глаз. Услышав шаги Гарта, она остановилась и спросила, не отнимая платочка ото рта:

— Ну что, Дэвид?

— Это были довольно маленькие руки, — ответил он.

— Простите?

— Руки, которые душили миссис Монтэг. Маленькие, но очень сильные. На нее напали сзади. Об этом свидетельствуют следы ногтей на ее шее. Просто счастье что она осталась в живых.

— Что? Марион широко раскрыла глаза. — Да-да, я знаю. Бедная тетя Бланш. В каком она состоянии?

— Она спит.

— Я имею в виду, что вы установили, когда ее осматривали.

— Я всего лишь ненадолго заглянул в спальню. Всю ее я не осматривал. Она не моя пациентка.

— Ах! Эта ваша дурацкая этика! — Марион сделала нетерпеливый жест. — Знаете, Дэвид, наверное, вам не надо было приходить сюда.

— Но ведь вы сами меня вызвали.

— Да, милый друг. Однако я ведь тоже… — сказала Марион, приподняв одно плечо и вытянув руку вперед ладонью вверх, — я ведь тоже могу быть иногда истеричной, как и любой другой человек. К счастью, в конце концов это не столь важно.

— Это весьма важно, Марион. Вы должны сказать мне, что, собственно, произошло.

— О чем вы?

— Ну, насколько я помню, мы с вами и Винсом должны были сегодня ужинать в Гайд-Парк-Гарденз. Что же вы делаете здесь?

— Ах, вот вы о чем… Да, конечно, я должна вам объяснить. Поскольку именно меня это измучило больше всех, а мне такие вещи не нравятся, и я не собираюсь одобрять их! Меня позвала тетя Бланш, Дэвид.

Ее глаза перестали бегать. Она глубоко вздохнула, села в одно из массивных кресел, выпрямилась и кивком предложила Гарту сесть в соседнее кресло.

— Она позвонила мне, Дэвид. Невероятное дело. Тетя Бланш не любит телефон и никогда не притрагивается к нему. Однако на сей раз ей пришлось воспользоваться им. Она сказала, что всю прислугу отослала из дома. Выпроводила сразу всех и велела им явиться поздно вечером. Сказала, что ее должна навестить какая-то женщина и что она не хочет оставаться в доме одна, когда придет эта женщина. Как я могла в таких обстоятельствах немедленно не прийти и не остаться с ней? Посудите сами!

— Миссис Монтэг сказала вам, как зовут ее гостью?

— Прошу вас, не торопите меня!

— Ну, что же было дальше?

Гарт, оставшийся стоять, наклонил голову. В свете двух ламп полировка на мебели стала мертвенно синей. В углах блестели латунные вазы из Бенареса.

— Дядюшка Сэл каждую среду и пятницу ходит вечером в клуб. Он никак не мог оставаться здесь. А Винса, как обычно, дома не было, так что послать сюда его я тоже не могла. В конце концов еще не было восьми. Вы сказали, что сможете быть в Гайд-Парк-Гарденз не раньше десяти. Поэтому я решила, что сама исполню этот смешной каприз тети Бланш. У меня хватало времени, чтобы вернуться домой к десяти.