— Нет, не доказывает.

— Зачем тогда все эти вопросы?

— Мистер Твигг, вы нашли какие-нибудь следы, которые могла оставить эта мертвая женщина?

— Нет, естественно, нет! Эта женщина была в воде, ведь она отправилась поплавать. Она поднялась на веранду еще во время прилива, задолго до того, как умерла. Единственные следы, которые могли остаться после нее, это следы соленой воды, а вода на полу высохла.

— Совершенно справедливо, — сказал Гарт. — Такой оценке времени соответствует и степень влажности ее купального костюма. — Он повысил голос. — Мистер Твигг, вы обнаружили какие-нибудь следы леди Калдер?

Прошло пять секунд.

Каллингфорд Эббот вытащил из кармана портсигар из свиной кожи, однако не открывал его. С повисшими усами и слегка наклоненной вперед головой, он нацелил свой монокль на Твигга.

— Никаких ее следов вы не нашли, — сказал Гарт, — хотя леди Калдер тоже шла по песку. Верно?

— Ну и что? Ничего не стоило…

— Неужели? — спросил Гарт. — Вы способны представить себе парочку убийц, которые одни следы уничтожают, а другие оставляют? Ну, ладно, предположим, мы так и сделали. Где же в таком случае веник или тряпка и моющие средства, которыми мы воспользовались в павильончике, куда не подведена вода? И как удалось не оставить следов, которых вы не могли найти? Вы не обнаружили никаких следов, мистер Твигг, потому что Бетти Калдер просто-напросто не была в павильончике.

Он провел рукой по лбу и сжал ладонями виски. Потом выпрямился и с напускной легкостью продолжил:

— Я буду говорить с вами откровенно, мистер Твигг, откровеннее, чем вы говорите со мной. Я не могу объяснить, как было совершено это преступление. Оно немного похоже на убийство, описанное в романе под названием «Чьей рукой?».

— Ага! — выдохнул Твигг, проницательно глядя на Гарта.

— Я не могу объяснить, кто принес в павильончик купальный халат. Я многое не могу объяснить.

— Ага! — сказал Твигг.

— Возможно, вы арестуете меня как убийцу, хотя мне кажется, что вы не сделаете этого. Если вы прекратите злиться на меня точно так же, как я злюсь на вас исключительно по причинам личного характера, то в этом случае ваш здравый ум помешает вам это сделать. Меня, как я сказал, вы можете арестовать. Но Бетти Калдер вы не посмеете тронуть.

— Я не посмею? — Твигг подошел к двери, открыл ее и, не отпуская дверную ручку, закричал: — Сержант Бейнс!

— Инспектор? — раздался снаружи голос.

— Сержант Бейнс, где леди Калдер?

— Вы ведь заперли ее в комнате наверху, инспектор. Вы не должны были так поступать, инспектор.

— Не ваше дело, как я должен поступать и как не должен! Приведите ее сюда.

Поскольку Твигг держал дверь открытой, между ней и окном сразу начался сквозняк.

Из-за развевающихся занавесок и раскачивающегося абажура лампы создалось впечатление, что картинки в дребезжащих рамках засияли всеми своими пестрыми красками. Эббот широким шагом подошел к Твиггу.

— Сержант Бейнс, — сказал он, — пожалуйста, забудьте об этом приказе. Твигг, закройте дверь!

— Сэр…

— Вы разве не слышали? Закройте эту дверь!

— Ну, ладно, — выдохнул Твигг. — Есть честная игра, а есть шуточки. Не собираетесь же вы, мистер Эббот, убедить меня в том, что все сказанное доктором Гартом является абсолютно неопровержимым.

— Естественно, это не является неопровержимым. Она по-прежнему находится под подозрением.

— В таком случае, вы, возможно, хотите, чтобы я попросил прощения, сэр? Возможно, я разговаривал слишком резко? Извините. Возможно, я не должен был говорить, что вы любитель? Извините.

— А почему вы не должны были говорить, что я любитель? В определенном смысле я действительно любитель. Если говорить о лошадях, о французской кухне, о женщинах и даже (надеюсь, Господь простит мне это) о преступлениях, я не считаю себя профессионалом. Однако я безусловно являюсь служащим уголовного отдела. И по двум причинам намерен не позволить вам продолжать сейчас расследование.

— Ага! Потому что вы, джентльмены, всегда держитесь вместе, да?

— Нет. — Монокль Эббота блеснул. — Первая причина состоит в следующем: доктор Гарт внес в это дело столько сомнений, что мы должны принять их во внимание. А вторая причина, которая является для меня еще более весомой, заключается в том, что я верю доктору Гарту.

— И теперь я должен забыть обо всем этом? Именно это вы намерены порекомендовать мне?

— Нет. Если бы я смог убедить вас и доктора Гарта подать друг другу руки и забыть о вашей ссоре, вы наверняка были бы лучшим дуэтом детективов в мире. Нельзя ничего поделать с безумцем, мой милый Твигг, даже если свои идеи он почерпнул из книг. Вам следовало…

Внезапно Эббот замолчал. Его собеседник совершенно не слушал его.

— Книги! — прошептал инспектор Твигг. — Как же мне это раньше не пришло в голову? Книги!

Гарт чувствовал, как у него неприятно колотится сердце. «Нет, только не это! — мысленно умолял он. — Хотя бы не так быстро! Только не это!»

Большое лицо Твигга стало почти приветливым. Он огляделся в комнате, окинул взглядом книжные полки. И сразу увидел кое-что на одной из полок слева от камина. Он вразвалку направился к полкам и протянул к ним руку.

— Вы не уделите мне свое внимание, инспектор?

— Да, сэр?

— В следующий раз вы не будете совершать таких опрометчивых поступков, инспектор! А этих людей оставите в покое и не будете им угрожать, до тех пор пока…

— Еще чего! — фыркнул Твигг и обернулся. — Я не оставлю в покое ни одного из них, покуда эта невинненькая шлюшка не получит того, что заслуживает. Но вы поступили хорошо, мистер Эббот, что не позволили мне попасться в ловушку, как хотел доктор. Я только что вспомнил кое-что. Черт возьми! Я только что вспомнил еще кое-что.

Глава 10

— Зачем ты вспоминаешь это? — спросила Бетти. — Они уже ушли. Уже все ушли. Зачем ты это вспоминаешь?

На дорожку перед домиком ночной ветерок приносил прохладу, приятную уставшим глазам и мышцам Гарта. Он был настолько измотан морально, как мог быть измотан физически, если бы только что закончил первый этап альпинистского восхождения.

И у него за спиной действительно остался первый этап, а отнюдь не вершина.

— Бетти, — сказал он, — сегодня ты не можешь оставаться одна на ночь. Конечно, почти исключено, чтобы в «Олень и перчатку» пустили в качестве гостя одинокую женщину, но мы попытаемся их уговорить. Побыстрее уложи чемодан.

— Я спросила тебя…

— Бетти, умоляю, побыстрее уложи чемодан.

— Я уже надоела тебе, да? Это неудивительно. Если ты тоже считаешь…

— Бетти, я знаю, что ты не убивала ее. Мне кажется, я знаю, кто это сделал, и я начинаю верить, что знаю также, как это произошло. А на твой вопрос, надоела ли ты мне, ответ будет: «Нет!» Напротив, я люблю тебя, очень люблю. Но давай оставим это до тех пор, пока я, как говорится, не буду в своей тарелке. Поторопись, прошу тебя. Уложи чемодан.

Бетти кивнула.

В этом тусклом свете ее глаза казались огромными.

Несмотря на то, что она уже сняла велосипедные туфли на низком каблуке, когда ранее ходила вместе с Гартом и Эбботом в «Оленя и перчатку», на ней по-прежнему были темная юбка и серая блузка, надетые днем. Она повернулась и побежала по дорожке к дому.

Часы Гарта показывали двадцать минут двенадцатого. Если о доме, в котором имеются только керосиновые лампы, можно сказать, что он сияет, то именно в этот момент домик действительно сиял. Все злые силы попрятались в заливе. Ни один демон или привидение не подкрадывались по пляжу, чтобы задушить кого-нибудь, не оставляя после себя никаких следов. Труп Глайнис Стакли уже унесли.

Однако Твигг, как всегда, вездесущий и, как всегда, бодрствующий…

Гарт отогнал это видение и направился по дорожке к дому.

Несмотря на то, что несколько лет Бетти была женой губернатора Ямайки, она по-прежнему считала, что салоном следует пользоваться лишь в каких-то, главным образом неприятных, случаях и только изредка использовать эту комнату для чего-нибудь другого. Собственный опыт лишь убеждал ее в справедливости такого мнения.

Слева от холла, в фасадной части дома, находилась столовая, отделанная в лучшем стиле 1907 года. Справа был салон, по своим размерам соответствующий гостиной в тыльной части дома, а деревенский вид ему призваны были придавать цветы в глазурованных горшочках, известных как jardinieres.[5]

Когда Гарт проходил мимо салона, кто-то тихонько свистнул. Под лампой, свисающей с потолка, в комнате стоял Винсент Боствик в визитке и полосатых брюках. В поднятой левой руке он вертел цилиндр, в правой держал прогулочную трость с серебряным набалдашником. Свет лампы подчеркивал прямой пробор на голове Винсента и делал более резкими черты его обветренного лица.

Гарт, который в этот момент был уже готов к любой неожиданности, с порога уставился на него.

— Как ты сюда попал, Винс?

— Пешком, — Винс воспринял этот вопрос буквально. — До Фэрфилда недалеко, а до «Оленя и перчатки» еще ближе. Марион и я тоже остановились в «Олене и перчатке», дружище.

— Давно?

— Ни о чем не спрашивай! Об этом ты узнаешь позже. Мы…

— Значит, мы все здесь? Мы все в Фэрфилде?

— Да, — подтвердил Винс, водя кончиком трости по одной из жардиньерок. — Это можно назвать встречей легионеров, или, если воспользоваться терминами геральдики, стаей грифов. — Он снова постучал тростью по подставке цветочного горшка. — Я не хочу встречаться с этими субъектами в синих мундирах. И у меня на то есть свои причины. Все уже ушли?

— Ты имеешь в виду полицию? Надеюсь, ушли. Ты знаешь, что произошло?