— Ты знаешь, о ком я говорю… Та девушка. Та, что была в армии…

Он помрачнел, лицо его стало суровым.

— Лин? Лин Марчмонт?

— Она тебя очень заинтересовала. Верно, Дэвид?

— Лин Марчмонт? Она невеста Роули. Старого доброго Роули, который просидел войну дома. Тупого, медлительного красивого быка…

— Я видела, как ты тогда без умолку с ней болтал.

— О, ради Бога, Розалин!..

— И вы опять виделись, да?

— Я встретил ее вчера возле фермы, когда утром ездил верхом.

— Ты будешь еще встречаться с ней, я знаю.

— Конечно, я буду встречать ее! Вормсли Вейл — крошечный поселок. Здесь и шагу не пройдешь, чтобы не натолкнуться на кого-нибудь из Клоудов. Но если ты думаешь, что я влюбился в Лин Марчмонт, ты ошибаешься. Для меня она всего лишь — высокомерная и самодовольная девица со злым язычком. Желаю старине Роули счастья с ней. Нет, милая Розалин, она не в моем вкусе.

Розалин переспросила с сомнением:

— Это правда, Дэвид?

— Разумеется, правда.

Почти робко она заговорила вновь:

— Я знаю, ты не любишь, когда я гадаю на картах… Но они часто говорят правду — да, да. И вот вчера карты сказали мне о девушке, которая принесет нам несчастье. Она приедет из-за моря. И еще я нагадала, что в нашу жизнь вторгнется незнакомый брюнет, из-за него нам грозит опасность. Карты еще предвещали смерть…

— Уж эти мне твои незнакомые брюнеты! — рассмеялся Дэвид. — Ты полна предрассудков. Не имей дел с незнакомыми брюнетами, вот мой тебе совет…

И он ушел из дому, продолжая смеяться. Но когда Розалин больше не могла видеть его липа, он нахмурился, глаза его затуманились, и он пробормотал:

— Будь ты неладна, Лин! Вернулась из-за моря и сразу наделала переполох…

Он вдруг осознал, что выбирает дорогу, на которой лете всего встретить девушку, только что получившую из его уст столь нелестную оценку.

Розалин видела, как он шел через сад, к калитке, которая вела к дороге через поле. Она поднялась в свою спальню и стала рассматривать одежду в шкафу. Ей очень нравилось новое манто из норки. Подумать только, это манго принадлежит ей! Ей все еще не верилось.

В спальню вошла горничная и сказала, что ее ждет миссис Марчмонт.

Эдела сидела в гостиной, плотно сжав губы. Сердце ее готово было выскочить из груди. Она уже несколько дней собиралась к Розалин, но, по своему обыкновению, откладывала этот визит. Она не решалась идти еще и потому, что мнение Лин внезапно изменилось. Теперь она была решительно против того, чтобы мать просила денег взаймы у вдовы Гордона.

Однако очередное письмо от директора банка, полученное сегодня утром, побудило миссис Марчмонт к решительным действиям. Она больше не могла откладывать. Лин ушла с самого утра, Дэвида Хантера миссис Марчмонт видела на дороге, ведущей из Ферроубэнка. Итак, путь был свободен. Ей хотелось застать Розалин одну, без Дэвида. Она правильно рассчитывала, что с одной Розалин будет гораздо легче иметь дело.

Тем не менее она ужасно нервничала, ожидая в залитой солнцем гостиной. Но когда Розалин вошла, она почувствовала себя несколько лучше: молодая женщина выглядела еще более полоумной, как она это называла, чем обычно.

«Интересно, — подумала Эдела, — это — последствия бомбежки или она всегда была такая?»

Розалин сказала запинаясь:

— О, д-доброе утро! Что-нибудь случилось? Садитесь, пожалуйста.

— Какое прекрасное утро! — безмятежно заговорила миссис Марчмонт. — Все мои ранние тюльпаны взошли. А ваши?

Розалин смотрела на нее, не понимая.

— Не знаю…

«О чем же говорить, — думала Эдела, — с человеком, который не хочет ничего знать ни о садоводстве, ни о собаках? А между тем это самые испытанные темы светской беседы в сельских условиях…» Вслух она сказала, не сумев подавить язвительную нотку в голосе:

— Конечно, у вас так много садовников… К чему вам вмешиваться в их дела.

— Наш старый садовник сказал, что ему нужны еще два помощника. Но ведь все еще не хватает рабочих рук…

Она произнесла это так, как говорит ребенок, повторяющий слова взрослых.

«Да, она похожа на ребенка. Возможно, в этом и заключается ее очарование, — подумала Эдела. — Возможно, именно это так сильно привлекло сурового Гордона Клоуда, человека с острым умом и деловой хваткой, что он не заметил ее глупости и недостатков воспитания. Не может ведь быть, что все дело в ее наружности. Множество хорошеньких женщин безуспешно пытались завлечь его.

А эта детскость — наверно, для человека шестидесяти двух лет она особенно привлекательна. Интересно, такова ее истинная натура или это поза — поза, которая оказалась выгодной и потому стала второй натурой?..»

Розалин сказала:

— К сожалению, Дэвида нет дома…

Эти слова вернули миссис Марчмонт к действительности. Дэвид мог вернуться каждую минуту. Надо сделать попытку сейчас, не упуская случая. Слова застревали у нее в горле, но она заставила себя говорить.

— Вы… вы не могли бы помочь мне?

— Помочь вам?

Розалин смотрела удивленно, непонимающе.

— Я… сейчас все так трудно… Видите ли, со смертью Гордона наше положение сильно изменилось…

«Безмозглая идиотка! — думала она. — Долго еще ты будешь так оторопело пялиться на меня? Ты отлично знаешь, что я имею в виду! Должна знать. В конце концов, ты сама была бедной…»

В эту минуту она ненавидела Розалин. Ненавидела за то, что она, Эдела Марчмонт, вынуждена сидеть здесь и выклянчивать деньги. Как это трудно! Как бесконечно трудно! За эти короткие мгновения ей вспомнились долгие часы дум и забот, все ее планы…

Продать дом? Но куда переехать? В продаже совсем нет маленьких домов, во всяком случае — дешевых. Взять квартирантов? Но сейчас не достать прислугу, а сама она просто не справится со стряпней и уборкой. Если поможет Лин… Но ведь Лин собирается замуж за Роули. Жить с Роули и Лин? Нет, ни за что! Найти работу? Какую работу? Кому нужна немолодая, усталая женщина без специальности?

Она услышала свой голос. Он звучал враждебно, потому что она презирала себя.

— Я имею в виду деньги, — сказала она.

— Деньги?..

Розалин казалась искренне изумленной, будто меньше всего ожидала, что речь пойдет о деньгах.

Эдела продолжала, с трудом выдавливая из себя слова.

— Я превысила свой кредит в банке, задолжала по счетам… за ремонт дома… а проценты мы еще не выплатили. Ведь все уменьшилось вдвое… Я имею в виду доходы. Дело, очевидно, в налогах. Гордон всегда нам помогал, Помогал содержать дом. Он брал на себя все расходы по текущему ремонту, окраске и прочее. Да и на расходы давал. Вносил в банк определенную сумму каждый квартал. Всегда говорил, чтобы я не беспокоилась. Я и не беспокоилась. То есть пока он был жив, а теперь…

Она замолчала. Ей было стыдно, но в то же время она испытывала и облегчение. В конце концов, худшее теперь позади. Если Розалин откажет, то откажет — и все…

Розалин чувствовала себя очень неловко.

— О Боже! — сказала она. — Я не знала… не думала Я… Ну конечно, я спрошу у Дэвида…

Стиснув ручки кресла, Эдела сказала с отчаянием:

— Не можете ли вы дать мне чек сейчас?

— Да, да, кажется, могу.

Розалин с испуганным видом вскочила, подошла к письменному столу. Поискала в разных ящиках и наконец вытащила чековую книжку.

— Написать… на сколько?

— Если можно… пятьсот фунтов…

«Пятьсот фунтов», — послушно написала Розалин.

У Эделы камень свалился с плеч. В конце концов, это оказалось не так трудно. Она ужаснулась при мысли, что сейчас ощущает не столько благодарность, сколько разочарование от легкости, с какой ей досталась победа Розалин, безусловно, до странности проста.

Молодая женщина встала из-за стола и подошла к Эделе. Неловко протянула чек. Казалось, теперь неловкость испытывала только она.

— Надеюсь, теперь все в порядке. Мне, право, очень жаль…

Эдела взяла чек. Несформировавшимся детским почерком на розовом бланке было написано: «Миссис Марчмонт. Пятьсот фунтов (500). Розалин Клоуд».

— Очень мило с вашей стороны, Розалин. Благодарю.

— О, пожалуйста. Мне следовало самой подумать…

— Очень любезно с вашей стороны, дорогая.

Теперь, с чеком в сумочке, Эдела Марчмонт чувствовала себя другим человеком. Розалин повела себя очень мило. Было бы неловко затягивать визит. Она попрощалась и ушла. У входа в дом она встретила Дэвида, любезно сказала «доброе утро» и поспешила прочь.

Глава 6

— Что здесь делала эта Марчмонт? — спросил Дэвид, как только вошел.

— О Дэвид! Ей были ужасно нужны деньги. Я никогда не думала…

— И ты их ей, по-видимому, дала. — Он смотрел на нее с отчаянием, смешанным с иронией. — Тебя нельзя оставлять одну, Розалин.

— О Дэвид, я не могла отказать. В конце концов…

— Что — в конце концов? И сколько ты дала ей?

Совсем тихо Розалин прошептала:

— Пятьсот фунтов…

К ее облегчению, Дэвид рассмеялся:

— Легкий блошиный укус!

— О Дэвид, это уйма денег!..

— В данный момент для нас это пустяк… Ты все еще не можешь понять, что стала очень богатой женщиной. Но все равно: раз юна просила пятьсот фунтов, она была бы вполне довольна, получив двести пятьдесят. Ты должна научиться языку займов.

Она пробормотала:

— Мне очень жаль, Дэвид…

— Милая моя девочка! В конце концов, это твои деньги.

— Вовсе нет, то есть не совсем…