На следующее утро инспектор Спенс употребил почти то же выражение, что и Фрэнсис.

— Итак, мы снова там, где начинали, — сказал он со вздохом. — Мы должны узнать, кто же на самом деле был этот Инок Арден.

— Это я вам могу сказать, инспектор, — сказал Пуаро. — Его настоящее имя Чарлз Трентон.

— Чарлз Третон! — Инспектор свистнул. — Гм, один из Этих Трентонов… Так, надо думать, что она его подтолкнула… то есть миссис Джереми… Однако мы вряд ли сможем доказать ее связь с этим делом. Чарлз Трентон. Мне кажется, я припоминаю…

Пуаро кивнул:

— Да. Он был под судом.

— Помню. Если не ошибаюсь, мошенничество в отелях. Являлся обычно в «Ритц»[64], выходил оттуда, как будто живет там, покупал «роллс-ройс»[65] при условии, что будет его испытывать все утро, объезжал самые дорогие магазины и делал покупки. Могу вас заверить, что чеки, данные человеком, которого у входа ждет «роллс», чтоб отвезти его покупки в «Ритц», не будут подвергаться сомнению. Кроме того, у него прекрасные манеры, он отлично воспитан. Он действительно живет в отеле неделю, другую, а затем, как только начинают возникать подозрения, спокойно удаляется, распродавая по дешевке различные предметы приятелям, у которых останавливается. Чарлз Трентон… Гм… — Инспектор посмотрел на Пуаро. — Так вы все это разузнали, да?

— Каковы успехи в деле Дэвида Хантера?

— Нам придется освободить его. В тот вечер у Ардена была женщина. Мы основываемся не только на рассказе этой старой ведьмы. Джимми Пирс шел домой, его выставили из «Стога сена» — он становится задирой после двух стаканов, — так вот, он видел, как какая-то женщина вышла из «Оленя» и вошла в телефонную будку около почты. Это было сразу после десяти часов. Говорит, что это была совсем незнакомая ему женщина, которая, как он думает, останавливалась в «Олене». «Потаскушка из Лондона», — вот как он ее назвал.

— Он близко видел ее?

— Нет, с другой стороны улицы. Кто же она на самом деле, мосье Пуаро?

— Он не говорил, как она была одета?

— Твидовое пальто, оранжевый шарф на голове, в брюках и сильно намазана. Совпадает с описанием старой леди.

— Да, совпадает. — Пуаро нахмурился.

— Так кто же она? — спросил Спенс. — Откуда взялась, куда исчезла? Вы знаете наше железнодорожное расписание. Поезд в двадцать один двадцать — последний на Лондон. А в обратном направлении двадцать два ноль три. Может, эта женщина околачивалась тут всю ночь и уехала в Лондон на поезде в шесть восемнадцать? Может, у нее была своя машина? Может, она уехала с попутной?.. Мы разослали запросы по всем окрестностям — никакого результата.

— А как насчет поезда в шесть восемнадцать?

— Он всегда переполнен и, кстати, большей частью мужчинами. Я думаю, что женщина была бы замечена — женщина такой наружности. Конечно, она могла приехать и уехать на машине, но на машину в Вормсли Вейл в нынешние времена сразу обращают внимание. Мы ведь в стороне от магистрали.

— В ту ночь не было замечено никаких машин?

— Только машина доктора Клоуда. Он выезжал к больному. Надо думать, кто-нибудь обратил бы внимание на неизвестную женщину в машине.

— Почему же обязательно неизвестную, — задумчиво сказал Пуаро. — Человек слегка пьяный, да еще на расстоянии сотни ярдов мог не признать и местную жительницу, не очень хорошо ему знакомую. Особенно если она оделась иначе, чем здесь принято…

Спенс посмотрел на него вопросительно.

— Узнал бы этот молодой Пирс, например, Лин Марчмонт? Она уезжала на несколько лет.

— Лин Марчмонт была в это время в «Белой вилле» со своей матерью, — сказал Спенс.

— Вы уверены?

— Миссис Лайонел Клоуд — эта угорелая, жена доктора — говорит, что она звонила ей туда по телефону в десять минут одиннадцатого. Розалин Клоуд была в Лондоне. Миссис Джереми… Ну, ее я никогда не видел в брюках, да она почти и не красится. И ее никак нельзя назвать молодой.

— О, mon cher. — Пуаро наклонился вперед. — В темную ночь, при тусклом свете уличных фонарей, разве узнаешь возраст женщины, к тому же еще накрашенной?

— Послушайте, Пуаро, — спросит Спенс, — к чему вы клоните?

Пуаро снова откинулся на стуле и сощурил глаза.

— Брюки, твидовое пальто, оранжевый шарф, закутывающий голову, много краски, потерянная помада. Это наводит на размышления…

— Можно подумать, что вы дельфийский оракул[66], — проворчал инспектор. — Хотя я понятия не имею, что это означает. Молодой Грэйвс тоже любит щеголять подобными словечками, которые, впрочем, ничуть не помогают ему в сыскной деятельности. Еще будут какие-нибудь таинственные заявления, мосье Пуаро?

— Я уже говорил вам, — сказал Пуаро, — что это дело очень нетипичное. В качестве примера я привел мертвеца, который заведомо не мог быть Андерхеем. Ясно, что Андерхей был чудаком с рыцарскими убеждениями, старомодным и консервативным. Человек в «Олене» был шантажистом; в нем не было ничего ни рыцарского, ни старомодного, ни консервативного, да и особенно чудаковатым его не назовешь — поэтому ясно, что он не был Андерхеем. Он не мог быть Андерхеем, потому что люди не меняются. И я был поражен, когда Портер назвал его Андерхеем.

— Это и привело вас к миссис Джереми?

— К миссис Джереми меня привело сходство. Очень характерные черты лица. Трентоновский профиль. Если бы в нынешних обстоятельствах были бы уместны шутки, я бы сказал, что Чарлз Трен гон вполне вписывается в картину — именно в качестве мертвеца, но есть еще много вопросов, на которые нам нужны ответы. Почему Дэвид Хантер так легко позволил себя шантажировать? Можно с уверенностью ответить? Нет. Итак, он тоже действует не в соответствии со своим характером. Затем Розалин Клоуд. Все ее поведение необъяснимо, но одно мне особенно хотелось бы знать: чего она так боится? Почему она думает, что с ней обязательно случится что-нибудь дурное теперь, когда рядом нет больше ее защитника — брата? Кто-то… или что-то является причиной этого страха. И ведь это не страх потерять состояние, нет, возможно, тут все гораздо серьезнее… она боится за свою жизнь…

— Боже милостивый! Мосье Пуаро, не думаете же вы…

— Вспомните, Спенс, вы только что сказали, что мы снова там, где начинали. Это значит, что и семья Клоудов снова оказалась в прежних своих обстоятельствах.

Роберт Андерхей умер в Африке. И между ними и деньгами Гордона Клоуда прежняя преграда — Розалин…

— Вы в самом деле думаете, что кто-нибудь из них способен на это?

— Да, думаю. Розалин Клоуд двадцать шесть лет, и хотя психически она неустойчива, но физически вполне сильна и здорова. Она может прожить до семидесяти, может — еще дольше. Но пусть хотя бы еще только сорок четыре года Не находите ли вы, инспектор, что кое-кому сорок четыре года могут показаться слишком большим сроком?

Глава 12

Когда Пуаро вышел из полицейского участка, с ним почти сразу поздоровалась тетушка Кэтти. Она несла множество покупок и, несмотря на их тяжесть, подошла к нему, задыхаясь от нетерпения.

— Это так ужасно — то, что произошло с майором Портером, — сказала она. — Я знаю, его взгляд на жизнь был слишком материалистический. Армейская рутина, знаете ли, так ограничивает кругозор, и, хотя он столько времени провел в Индии, боюсь, что он не воспринял тамошние духовные ценности. Ах, мосье Пуаро, упущенные возможности! Как это всегда печально!..

Во время этой взволнованной речи тетушка Кэтти, видимо, совсем забыла о своих покупках. Один из пакетов внезапно выпал у нее из рук, и из него вывалилась в грязь тощая треска. Тетушка Кэтти так засуетилась, что, пока Пуаро спасал треску, выпустила из рук второй пакет — и банка с патокой весело покатилась по Хай-стрит.

— Большое спасибо, мосье Пуаро! — Тетушка Кэтти приняла в объятия треску, и Пуаро побежал за патокой. — О, благодарю вас… я такая неловкая… но уж очень я расстроилась. Этот несчастный человек… Да, она липкая, но мне, право, неловко воспользоваться вашим носовым платком… Ну, это очень любезно с вашей стороны… Так вот, я говорю, что в жизни мы умираем, а в смерти мы обретаем жизнь… Я нисколько не удивлюсь, если увижу астральное тело[67] кого-нибудь из моих дорогих умерших друзей. Можно, знаете ли, даже встретить их на улице. Да вот совсем недавно вечером я…

— Вы позволите? — Пуаро засунул треску поглубже в сумку. — Да, так что вы сказали?..

— Астральные тела, — повторила тетушка Кэтти. — Я попросила двухпенсовую монету, потому что у меня были только полупенсовые. Но в то же время я подумала, что это лицо мне знакомо. Я только не могла припомнить, чье он о… Да так и не припомнила… Но теперь я думаю, что, наверно, это кто-то, кто ушел в иной мир… может быть, уже давно… поэтому мое воспоминание было совсем смутным… Просто замечательно, что Провидение посылает нам людей, которые нужны, даже если мы нуждаемся только в монете для телефона. О Бог мой, какая очередь у булочника! Наверно, получили рулет с вареньем или пирожные. Надеюсь, я еще успею…

Миссис Лайонел пустилась бежать через дорогу и присоединилась к очереди угрюмых женщин, вытянувшейся около кондитерского магазина.

Пуаро пошел дальше по Хай-стрит. Он не свернул к «Оленю». Вместо этого он направился к «Белой вилле».

Ему очень хотелось поговорить с Лин Марчмонт, и он подозревал, что Лин Марчмонт не прочь будет побеседовать с ним.

Было чудесное утро, совсем летнее, но все еще с весенней свежестью, которая скоро исчезнет.

Пуаро свернул с дороги. Он увидел пешеходную тропу, ведущую вверх, мимо усадьбы «Лонг Уиллоуз», к склону холма над Фэрроубэнком. Этим путем шел Чарлз Трентон со станции в пятницу, незадолго до своей смерти. На пути вниз, по склону холма, он встретил поднимавшуюся Розалин Клоуд. Он не узнал ее, что было неудивительно, поскольку он не был Робертом Андерхеем, и она, естественно, по той же причине не узнала его. Но когда ей показали труп, она поклялась, что никогда прежде не видела этого человека. Сказала ли она так ради безопасности, или в тот день она настолько была погружена в свои мысли, что даже не взглянула в лицо человека, мимо которого прошла по тропе? Если так, то о чем она думала? Не думала ли она случайно о Роули Клоуде?