— У тебя что-то новенькое, Хэл? — спросил Хэвиленд.

— Да, — ответил Уиллис. В трубке он услышал:

— Алло?

Голос был заспанный, но Уиллис узнал голос Доннера.

— Пузан, это Уиллис. Ты мне звонил?

— Что? — переспросил Доннер.

— Говорит детектив Уиллис из восемьдесят седьмого отделения.

— А, привет. Господи, который час?

— Около восьми.

— Вы вообще когда-нибудь спите?

— Что у тебя для меня есть?

— Вы знаете типа, которого называют «капитан Рэндольф»?

— В мою клиентуру он не входит. Кто это?

— Недавно перебрался из Чикаго, но голову даю на отрез, что здесь у него тоже есть грехи. Он грабитель.

— Вы уверены?

— Разумеется. Хотите с ним встретиться?

— Посмотрим.

— Сегодня вечером я собираюсь немного поиграть в кости. Будет и Рэндольф. Можете с ним встретиться.

— Где?

— Я вас возьму с собой, — сказал Доннер. Потом помолчал. — Вы же знаете, турецкие бани нынче дороги.

— Вначале нужно выяснить, о ком идет речь, — сказал Уиллис. — Возможно, эта встреча окажется ни к чему. Вы уверены, что он будет играть в кости?

— Как в самом себе.

— Я тебе позвоню попозже. Будешь на месте?

— До одиннадцати. Потом пойду в бассейн.

Уиллис взглянул на имя, которое он записал на клочке бумаги.

— Капитан Рэндольф. Так его зовут?

— Рэндольф-то да. Но насчет капитана я не уверен.

— Но ты уверен, что ограбления — его рук дело?

— Абсолютно, — подтвердил Доннер.

— Ладно, я тебе позвоню.

Уиллис положил трубку, немного подумал, потом набрал номер отдела идентификации. Москоло, один из служащих административного отдела, вошел в канцелярию и спросил:

— Эй, Хэл, кофе будешь?

— Ага, — кивнул Уиллис и начал объяснять по телефону, что ему нужно.

Отдел идентификации и картотека находились в Главном комиссариате в центре города на Хай-стрит. Работали они двадцать четыре часа в сутки, и единственной их задачей был сбор, подбор и классификация всей информации и описаний преступников. Там была, например, картотека отпечатков пальцев, картотека рецидивистов, списки особ, находящихся в розыске, списки освобожденных условно, картотека отбывших сроки, списки известных азартных игроков, насильников, известных грабителей и сводка по всем картотекам вместе. Фотоархив содержал свыше восьмидесяти тысяч фотографий преступников. А поскольку всех, кого обвиняют в преступлениях, или тех, чье преступление доказано, обязательно фотографируют, картотеки постепенно расширялись и непрерывно модернизировались. Поскольку отдел идентификации получал и обрабатывал двести шестьдесят тысяч комплектов отпечатков пальцев в год и поскольку он удовлетворял запросы по двумстам пятидесяти тысячам уголовных дел из комиссариатов всей страны, пожелание Уиллиса удовлетворить было нетрудно.

Через час ему уже принесли целый конверт бумаг. Первой фотокопией, которую Уиллис выловил из конверта, была учетная карточка Рэндольфа с отпечатками пальцев. Уиллис торопливо просмотрел ее. На этой стадии расследования отпечатки еще были ни к чему. Тогда он достал из конверта следующий материал — фотокопию оборотной стороны учетной карточки.


ШШШШШШШШШШШШШШШШШШШ


Уиллис просмотрел и прочие бумаги из конверта. Там была и справка о том, что второго мая 1950 г. Рэндольфа через восемь месяцев выпустили из Бэйли Айленда под честное слово за хорошее поведение. Чиновнику, который его оформлял, заявил, что хотел бы вернуться в Чикаго, где родился и куда собирался вернуться, демобилизовавшись с флота. Ему оформили документы, и 5 июня он отправился в Чикаго. Там была справка из чикагской полиции, куда переслали дело и материалы на Рэндольфа. Он вроде бы никак не нарушил своего честного слова.

Уиллис начал копаться в материалах и обнаружил копию личного дела Рэндольфа времен службы на флоте. Его призвали 8 декабря, через день после нападения на Перл-Харбор. Тогда ему было двадцать три, почти двадцать четыре. Дослужился до капрала, участвовал в десантах на Иводзиме и Окинаве и лично уничтожил пятьдесят четыре японских солдата. 17 июня 1945 года при наступлении шестой дивизии морской пехоты на город Мезадо был ранен в ногу. Его отправили в госпиталь в Перл-Харбор. Когда выздоровел, перевели в Сан-Франциско, где демобилизовался с почестями.

А через четыре года напал на пятидесятитрехлетнего мужчину, чтобы забрать у него бумажник. И теперь, если верить Доннеру, он снова в городе и грабит людей. Уиллис взглянул на часы, потом набрал номер Доннера.

— Алло? — отозвался тот.

— Насчет игры в кости, — сказал Уиллис. — Я буду.

В кости каждый раз играли в новом месте. В этот вечер, в четверг, — в складе недалеко от приморской автострады. Уиллис в соответствии с духом события надел спортивную рубашку с рисунком из лошадиных голов и спортивный пиджак. Встретившись с Доннером, едва его узнал. Желеобразная трясущаяся гора белого мяса, дышавшая паром в турецких банях, каким-то образом приобрела форму и даже солидность, когда втиснулась в темно-синий костюм.

Доннер всегда выглядел внушительно, но теперь казался гигантским, как сказочный великан, производил величественное впечатление и держал себя почти по-королевски. Они с Уиллисом обменялись рукопожатием, во время которого из ладони Уиллиса в ладонь Доннера перекочевала десятка. Потом направились к складу, где их ждали кости и капитан Рэндольф.

Тип у бокового входа узнал Доннера, но молчал, пока Доннер не представил ему Хэла Уиллиса как «Вилли Харрела, моего старого друга». Потом впустил их в склад, где внутри все было погружено во тьму. Только в одном углу горела лампочка. Остальное пространство было заполнено чем-то похожим на холодильники и стеллажи.

— Охрана договорилась с полицейским патрулем, — объяснил Доннер. — Так что нас тут беспокоить не будут.

Они шли через склад, каблуки звонко цокали по бетонному полу.

— Рэндольф — вон тот, в зеленом пиджаке, — показал Доннер. — Вас познакомить или вы сами?

— Лучше уж сам, — сказал Уиллис. — Если произойдет прокол, не хотелось бы засветить тебя. Ты слишком ценен.

— Но это уже случилось, — заметил Доннер. — Ведь я вас провел сюда, не так ли?

— Ну да, но я бы мог быть таким хитрым жлобом, что одурачил и тебя, а?

— Ну, вы даете, — удивился Доннер. А потом шепотом, чтобы его комплимент не так походил на лесть, добавил: — Вам палец в рот не клади.

Если Уиллис его и услышал, то не подал виду. Они направились в освещенный угол, где был расстелен брезент. Доннер присоединился к игрокам. Уиллис подался к группе стоявших напротив и протиснулся к Рэндольфу. Кон держал низкий парень в котелке.

— На что поставил?

Рэндольф взглянул на Уиллиса сверху вниз. Он был высок, с каштановыми волосами и синими глазами. Шрам от ножа на виске придавал довольно приятному лицу суровый вид.

— На шестерку, — ответил он.

— Рискованно играет?

— Не очень, — ответил Рэндольф.

Тип в котелке собрал кости и метнул еще раз.

— Дай Бог шестерку, — взмолился кто-то в группе.

— Не лезь под руку, — рявкнул другой.

Уиллис просчитал по головам. Вместе с ним и Доннером игравших было семеро.

— Шестерка, — объявил тип в котелке, забрал с брезента большинство банкнот, оставив на нем двадцать пять долларов. Потом снова собрал кости и сказал:

— Ставлю двадцать пять.

— Ставлю столько же, — сказал здоровенный парень сиплым голосом, бросив на брезент две десятки и одну пятерку. Тип в котелке метнул снова.

— На семерку, — сказал он.

Уиллис наблюдал за ним. Кости подпрыгнули и остановились.

— Четыре, — сказал котелок.

— Два к одному, на четыре, — сказал Уиллис и вытащил десятку.

Тип напротив сказал:

— Принимаю, — и дал ему пятерку.

Котелок бросил снова.

— Рисково играешь, — шепнул Рэндольф Уиллису.

— Ты же сказал, не особенно.

— Но с каждым коном он все опаснее, смотри!

Котелок выбросил шесть, потом пять. Тип напротив спросил Уиллиса:

— Ставим еще?

— Идет, — ответил Уиллис. Подал ему десятку, тип покрыл ее пятеркой. Котелок метнул кости. Теперь вышла его четверка. Уиллис отдал тридцать долларов типу напротив. Котелок оставил на брезенте пятьдесят.

— Зайду на половину, — сказал Сиплый.

— Я добавлю, — сказал Уиллис.

Оба они бросили на брезент деньги.

— Ненормальные, — констатировал Рэндольф.

— Я пришел сюда играть, — объяснил Уиллис. — А если бы у меня дрожали поджилки, сидел бы дома.

Котелок выбросил семь с первого раза.

— Дьявол, — взорвался Сиплый.

— Сотня моя, — ухмыляясь, заявил Котелок.

— Твоя так твоя, — ответил Уиллис. Доннер, стоявший напротив, взглянул на него с сомнением. У Сиплого брови полезли на лоб.

— Лихой игрок попался, — заметил Котелок.

— А что здесь, кружок кройки и шитья или игра в кости? — сказал Уиллис. — Играй! Шесть к пяти, не восемь, — продолжал Уиллис. Остальные молчали. — Нет, восемь к пяти. — Шесть к пяти была верная ставка.

— Идет, — ответил Сиплый, подавая пятерку Уиллису.

— Кидай! — требовал Уиллис.

Котелок метнул.

— Две шестерки, — объявил Рэндольф. Покосился на Уиллиса. — Ты выиграл восемь.

— Та же ставка? — спросил Сиплый.

— Та же.

— Твоя очередь, — подал пятерку Рэндольф.

— Я уж думал, с этим парнем лучше не связываться, — сказал Уиллис и усмехнулся Рэндольфу.

— И волк в овечью шкуру влезет, — ответил Рэндольф.