Агата Кристи - Изумруд раджи

Эванс тихо и мрачно сказал:

– Вы очень умная женщина, миссис Мерроудин. Думаю, вы меня понимаете. Повторения быть не должно. Понимаете, о чем я говорю?

– Я понимаю.

Голос ее звучал ровно и был лишен всякого выражения. Бывший инспектор удовлетворенно кивнул. Она очень умная женщина и не хочет, чтобы ее повесили.

– За вашу долгую жизнь и за жизнь вашего мужа, – многозначительно произнес он и поднес к губам пиалу.

Затем его лицо изменилось. Его исказила ужасная гримаса, он попытался встать… крикнуть… Его тело окаменело, лицо посинело. Он упал назад, на спинку кресла, его руки и ноги конвульсивно дергались.

Миссис Мерроудин подалась вперед, наблюдая за ним. Легкая улыбка скользнула по ее губам. Она обратилась к нему очень мягко и доброжелательно:

– Вы совершили ошибку, мистер Эванс. Вы думали, что я хочу убить Джорджа… Как это глупо с вашей стороны, как глупо!

Она посидела еще минуту, глядя на мертвого человека – третьего человека, который грозил перейти ей дорогу и разлучить с человеком, которого она любила.

Ее улыбка стала шире. Она стала еще больше похожа на мадонну. Потом повысила голос и крикнула:

– Джордж, Джордж! Ох, иди же сюда! Я боюсь, произошел ужасный несчастный случай! Бедный мистер Эванс…

Джейн Кливленд зашелестела страницами газеты «Дейли лидер» и вздохнула. Этот глубокий вздох вырвался из самых сокровенных глубин ее существа. Она с отвращением посмотрела на мраморную крышку стола, на яйцо-пашот на тосте и на маленький чайник чая. Не потому, что не была голодна. Это было далеко не так. Джейн ужасно хотелось есть. В тот момент ей хотелось бы съесть полтора фунта хорошо прожаренного бифштекса с жареным картофелем и, может быть, еще с фасолью. И запить все это чем-нибудь более крепким, чем чай.

Но молодым женщинам, чьи финансы в плачевном состоянии, выбирать не приходится. Джейн повезло, что она смогла заказать яйцо-пашот и чайничек чая. Вряд ли ей удастся позволить себе это завтра. Если только…

Она еще раз вернулась к колонкам объявлений в «Дейли лидер». Если выражаться просто, то Джейн была без работы, и положение становилось все более угрожающим. И так уже та почтенная дама, которая управляет убогими меблированными комнатами, косо посматривает на молодую женщину…

– И все-таки, – сказала себе Джейн и негодующе вздернула подбородок привычным жестом, – и все-таки я умна, привлекательна и хорошо образованна. Что еще им нужно?

Если верить газете «Дейли лидер», им нужны были машинистки-стенографистки с большим опытом работы, менеджеры коммерческих фирм, которые могут вложить небольшой капитал, дамы, готовые поучаствовать в прибылях птицефермы (здесь также нужен был небольшой капитал), и бесчисленные кухарки, служанки и горничные – особенно горничные.

– Я бы не возражала против работы горничной, – сказала себе Джейн. – Но и на это место меня никто не возьмет без опыта работы. Я могла бы куда-нибудь поехать, смею сказать, в качестве добровольной молодой помощницы, но добровольным молодым помощницам платят так мало, что об этом и говорить нечего…

Она опять вздохнула, пристроила перед собой газету и атаковала яйцо-пашот со всей энергией здоровой юности.

Когда последний кусочек был проглочен, она перевернула газетную страницу и изучала колонку «Добрые советы и личные вопросы», прихлебывая чай. «Добрые советы» всегда были последней надеждой.

Если бы только в ее распоряжении была пара тысяч фунтов, все было бы просто. Имелось по крайней мере семь уникальных возможностей – и все они принесли бы не меньше трех тысяч в год. Джейн слегка скривила губы.

– Если бы у меня было две тысячи фунтов, – прошептала она, – было бы нелегко заставить меня с ними расстаться.

Она быстро пробежала глазами до самого низа колонки и снова подняла их с легкостью, рожденной долгой практикой.

Там упоминалась дама, дающая чудесные цены за ненужную одежду. «Осматриваю дамский гардероб на дому у владелицы». Упоминался джентльмен, покупающий ЛЮБЫЕ ВЕЩИ, но главным образом ЗУБЫ. Дамы с титулом, уезжающие за границу, которые желают избавиться от своих мехов за смешную цену. Отчаявшийся священнослужитель, и трудолюбивая вдова, и офицер-инвалид – все они нуждались в разнообразных суммах денег, от пятидесяти до двух тысяч фунтов. А потом неожиданно Джейн вдруг остановилась. Она поставила чайную чашку и еще раз прочла объявление.

«В этом есть какой-то подвох, конечно, – пробормотала она. – В таких вещах всегда есть подвох. Я должна быть осторожна. Но все же…»

Объявление, так заинтересовавшее Джейн Кливленд, гласило:

Если молодая леди в возрасте от двадцати пяти до тридцати лет с темно-синими глазами, очень светлыми волосами, черными ресницами и бровями, прямым носом, стройной фигурой, ростом пять футов и семь дюймов, хорошо умеющая подражать другим людям и говорить по-французски, зайдет по адресу Эндерсли-стрит, 7, между 5 и 6 часами вечера, она услышит нечто приятное для себя.

– «Бесхитростная Гвендолин, или почему девушки сбиваются с пути», – пробормотала Джейн. – Несомненно, мне нужно быть осторожной. Но тут слишком много особых примет для таких вещей. Интересно… Рассмотрим весь список.

И она приступила.

«От двадцати пяти до тридцати лет – мне тридцать шесть. Глаза темно-синие, правильно. Очень светлые волосы, черные ресницы и брови, тут все в порядке. Прямой нос? Ну да, вполне прямой. Не крючковатый и не вздернутый. И у меня стройная фигура, стройная даже по современным меркам. Мой рост всего пять футов шесть дюймов, но я могу надеть высокие каблуки. И я хорошо копирую других… ничего выдающегося, но я умею подражать голосам других людей, и я говорю по-французски, как ангел или как француженка. Фактически я именно то, что им нужно. Они должны просто прыгать от восторга, когда я появлюсь у них. Джейн Кливленд, иди и побеждай!»

Джейн решительно вырвала объявление и сунула его в сумочку. Потом потребовала счет новым, бодрым голосом.

Без десяти пять Джейн вела разведку в окрестностях Эндерсли-стрит. Сама эта улица была маленькой, зажатой между двумя большими улицами неподалеку от Оксфорд-серкус. Скучная, но респектабельная.

Дом номер семь ничем не отличался от соседних домов. Как и они, он состоял из офисов. Но пока Джейн смотрела на него, ей в первый раз пришло в голову, что она не единственная синеглазая, светловолосая, стройная девушка с прямым носиком в возрасте между двадцатью пятью и тридцатью годами. Очевидно, в Лондоне полно таких девушек, и по крайней мере сорок или пятьдесят из них толпились у дома номер семь по Эндерсли-стрит.

– Конкурентки, – сказала Джейн. – Надо побыстрее занять очередь.

Так она и сделала, как раз в тот момент, когда еще три девушки вышли из-за угла улицы. За ними последовали другие. Джейн развлекалась, оценивая стоящих рядом с ней девушек. В каждом случае ей удавалось найти какой-то недостаток: светлые ресницы, а не черные, глаза скорее серые, чем голубые, светлые волосы обязаны своим цветом краске, а не природе, интересное разнообразие носов и фигур, которые только всеобъемлющее милосердие позволило бы назвать стройными. Джейн воспрянула духом.

– Думаю, что у меня не меньше шансов, чем у любой другой, – пробормотала она себе под нос. – Интересно, в чем тут дело? Надеюсь, это хор красавиц…

Очередь медленно, но непрерывно двигалась. Вскоре появился второй поток девушек, который вытекал изнутри дома. Некоторые вскидывали голову, некоторые глупо ухмылялись.

– Им отказали, – радостно сказала Джейн. – Надеюсь, не все места еще будут заняты, когда я войду туда.

Очередь из девушек двигалась вперед. Девушки с тревогой смотрели на себя в крохотные зеркальца, лихорадочно припудривали носики и хвастались губной помадой.

– Жаль, что у меня нет более элегантной шляпки, – грустно сказала себе Джейн.

Наконец, подошла ее очередь. За дверью дома находилась с одной стороны стеклянная дверь, табличка на которой гласила: «Господа Катбертсон». Именно в эту стеклянную дверь одна за другой входили соискательницы. Подошла очередь Джейн. Она глубоко вздохнула и вошла.

За дверью находился внешний офис, явно предназначенный для клерков. В конце его виднелась еще одна стеклянная дверь. Джейн велели войти в нее, она так и сделала – и оказалась в меньшей комнате. Там стоял большой письменный стол, а за столом сидел средних лет мужчина с проницательным взглядом и густыми усами, придающими ему вид иностранца. Он окинул взглядом Джейн, затем указал на дверь слева.

– Подождите там, пожалуйста, – коротко произнес он.

Джейн повиновалась. В помещении, куда она вошла, уже находились люди. Там было пять девушек; все они сидели очень прямо и все бросали друг на дружку злобные взгляды. Джейн стало ясно, что ее включили в число вероятных кандидаток, и настроение у нее улучшилось. Тем не менее она вынуждена была признать, что эти пять девушек не меньше ее удовлетворяли нужным условиям, перечисленным в объявлении.

Время шло. Через внутренний офис, очевидно, продолжали проходить девушки. Большинство из них выпускали в другую дверь, выходящую в коридор, но время от времени появлялась очередная претендентка и пополняла избранное общество. В половину седьмого там собралось четырнадцать девушек.

До Джейн донесся гул голосов из внутреннего офиса, а затем похожий на иностранца джентльмен, которого она мысленно прозвала «полковником» из-за его военных усов, появился на пороге.

– Я буду принимать вас по одной, леди, с вашего позволения, – объявил он. – В том порядке, в каком вы входили.

Джейн была в списке шестой. Прошло двадцать минут, прежде чем ее вызвали. «Полковник» стоял, заложив руки за спину. Он быстро задал ей множество вопросов, проверил ее знание французского языка и измерил ее рост.

– Возможно, мадемуазель, – произнес он по-французски, – вы подойдете. Я не знаю. Но это возможно.