Принятые меры были менее благородны, чем вопрос в принципе. Это было выполнено внезапно, так что страна не имела времени приноровиться к новым условиям. Три миллиона фунтов стерлингов были предназначены для Южной Африки, что дает сумму в 60—70 фунтов стерлингов поголовно за раба, цена значительно ниже местной. Наконец, вознаграждение выплачивалось в Лондоне, так что поселенцы вынуждены были продавать свои претензии посредникам по пониженным ценам. Митинги негодования устраивались в каждом маленьком городке и на скотопригонном рынке, на «Кару». Старый голландский дух поднялся в поселенцах. Революция была бесполезна, но громадная незанятая страна лежала впереди них к северу. Кочевая жизнь была свойственна им, и в своих огромных повозках, запряженных волами, они, как и их предки, имели и дом и крепость. Один за другим нагружали они свои неуклюжие повозки, и началось великое переселение. Свои стада они гнали впереди себя. Эмигранты захватили также свои стада и табуны, и дети караулили их и помогали старшим в погоне. В числе прочих ребятишек погонял волов мальчишка лет десяти, весь в изодранном платье. В этой разношерстной, странной толпе мальчуган играл незавидную роль, но для нас он имеет важное значение, так как это был Поль (Пау-лус) Стефанус Крюгер.

Это оригинальное переселение может сравниться в новейшее время разве только с выступлением мормонов из Науво в поисках за обетованной землей в Юте. Страна была известна и редко заселена до Оранжевой реки, но позади ее было громадное пространство, в которое никто никогда не проникал, кроме, разве, какого-либо отважного охотника или смелого пионера. На счастье, если существует что-либо подобное в более важных человеческих делах, какой-то зулусский победитель прошел по этой стране и оставил ее необитаемой, кроме малорослых бушменов, этих отвратительных аборигенов, стоящих на самом низком уровне развития среди человеческих рас. Здесь была хорошая трава и хорошая почва для эмигрантов. Они путешествовали маленькими отдельными партиями, но общее число их было довольно значительно. От 6 до 10 тысяч, по сведениям их собственных историков, или около четверти всего народонаселения колонии. Некоторые партии, из самых ранних, погибли самым плачевным образом. Большое количество эмигрантов остановилось у высокой скалы к востоку от Блумфонтейна, в том месте, где позднее образовалась Оранжевая республика. Часть эмигрантов была отрезана страшными матабели, ветвью великого зулусского племени.

Окончательная победа «Voortrekker'oв» очистила страну между Оранжевой рекой и Лимпопо, местность, которая в позднейшее время стала известной, как Трансвааль и Оранжевая республика. Между тем другой отряд эмигрантов спустился в Наталь и победил Дингаана, великого предводителя зулусов. Преодолев все трудности дальнего перехода, победив диких неприятелей, буры в конце своего долгого и утомительного странствования вновь увидели то, от чего они так далеко ушли и что меньше всего желали видеть, а именно: флаг Великобритании.

Буры заняли Наталь со стороны суши, англичане же сделали то же раньше их, но со стороны моря, и маленькая колония англичан поселилась в Порт-Натале, теперь известном под именем Дурбан. Британское правительство действовало в данном случае не вполне стойко, и только покорение Наталя бурами заставило его предъявить свои права, как на великобританскую колонию. В то же самое время буры убедились в неприятной доктрине, что великобританский подданный не может по своему желанию сбросить свое подданство и, уйди он куда угодно, этот странствующий поселенец все-таки будет изображать из себя не более как пионера великобританских колоний. Интересен факт, когда в местность, известную под именем Дурбан, в 1842 году было послано три отряда солдат, составлявших обыкновенную Corporal's guard, с которыми Великобритания основывает новую колонию; эта горсть людей была подстережена бурами и перерезана ими, что неоднократно случалось и с их преемниками. Оставшиеся в живых, однако, укрепились и держались в укрепленной позиции, пока подкрепления прибыли, и поселенцы отступили. Наталь с тех пор сделался великобританской колонией, и большинство буров ушли на север и восток с огорченными сердцами, чтобы рассказать о своих обидах своим братьям в Оранжевой республике и Трансваале.

Имели ли они причины быть обиженными? Трудно для историка достигнуть той отвлеченной точки философии, с которой он мог бы беспристрастно разобраться в споре, где его собственная родина является одной из спорящих сторон. Все-таки мы допускаем, что наши противники имели право. Наше присоединение Наталя, без сомнения, было окончательным, несмотря на то что буры, а не англичане первые сломили силу кровожадных зулусов, наводивших ужас на всю страну. Для них было очень больно уйти из такой плодородной страны, которую они победили, и вернуться к пустым пастбищам горных степей после многочисленных испытаний и подвигов. Они унесли из Наталя тяжелое чувство обиды, которое помогло отравить навсегда наши отношения с ними. Эта маленькая распря между солдатами и эмигрантами является важным событием, положившим предел честолюбивым замыслам буров, преградившим им доступ к морю, заставив их довольствоваться сушей. Не будь этого — одним новым флагом, и быть может, могущественным, было бы больше среди морских держав.

Число эмигрантов, поселившихся на огромных пространствах страны между Оранжевой рекой и Лимпопо, постепенно увеличивалось вследствие прибытия пришельцев из Капской колонии, и численность их достигла до 15 тысяч душ. Это население было рассеяно на пространстве величиною с нынешнюю Германию и больше, чем штаты Пенсильвания, Нью-Йорк и Новая Англия. Форма их правления была индивидуально демократическая, напоминающая в высшей степени общинное правление. Войны с кафрами, страх и ненависть к великобританскому правительству, казалось, были единственною связью, которая держала их вместе. Они делились и подразделялись в своих собственных границах, как зарождающееся яйцо. Трансвааль был полон маленьких общин, которые между собою ссорились так же ожесточенно, как они это делали с правительством Капской колонии. Лейденбург, Зутпансберг и Почефструм готовы были обратить оружие друг против друга. На юге между Оранжевой рекой и рекой Вааль не было совсем никакой формы правления, отдельные партии голландских фермеров, базутов и готтентотов, живших в беспрерывном состоянии смут и волнений, не признавали ни великобританского правительства на юге, ни Трансваальской республики на севере; хаос сделался наконец нестерпимым, и в 1848 году гарнизон был поставлен в Блумфонтейне, и эта область была присоединена к Великобританской империи. Эмигранты после ничтожного сопротивления в Блумфонтейне потерпели поражение и решились признать над собой власть цивилизованного народа.

В этот период Трансвааль, где большая часть буров поселилась, пожелал иметь формальное признание их независимости, и великобританское правительство раз навсегда решило им его дать. Громадная пустынная страна, в которой мало было интересного, разве только ее стрелки, не имела ничего притягательного для Великобритании, которая в силу этого старалась ограничить свои обязательства. Конвенция, заключенная между обеими сторонами, известная под именем «Конвенция Сандри-вер», является одним из выдающихся фактов в истории Южной Африки. По этой конвенции великобританское правительство гарантировало бурам право вести свои собственные дела и управляться самостоятельно, по их собственным законам, без всякого вмешательства со стороны Великобритании. Она требовала только уничтожения рабства и этой единственной оговоркой умыла себе, как ей казалось, окончательно руки во всем деле. Таким образом, Трансваальская республика вступила формально в существование.

Через год по заключении Сандриверской конвенции, была создана вторая республика, под названием Оранжевой республики, вследствие осторожного отступления Великобритании из территории, которую она занимала в течение восьми лет. Постоянный вопрос обострялся, тучи грозной войны сгущались над горизонтом, и это было очевидно для всякого. Великобританские государственные люди видели, что их обязательства были очень велики во всех частях света и что присоединение Южной Африки было всегда сомнительной ценности и несомненных смут. Против желания части населения (большинства ли, или нет, невозможно сказать) мы отозвали наши войска как можно дружелюбнее, и новая республика была оставлена в полной и свободной независимости. В ответ на петицию, представленную против нашего удаления, великобританское правительство вотировало сорок восемь тысяч фунтов стерлингов в вознаграждение тем, которые пострадали от перемены правительства. Трансвааль еще мог бы иметь кое-что против Великобритании, но мы, за исключением разве одного случая, всегда относились с чистою совестью в наших делах с Оранжевой республикой. Таким образом создались в 1852 и 1854 году эти упорные республики, которые на известное время в состоянии были удержать соединенные силы империи.

Между тем Капская колония благоденствовала, и ее народонаселение — британское, германское и голландское увеличилось к 1870 году свыше 200 тысяч душ. Голландское население было слегка преобладающим. Благодаря либерально-колониальной политике Великобритании наступило время, когда нашли возможным дать молодому народу самоуправление в их собственных делах. В 1872 году полное самоуправление было даровано молодой колонии, губернатор же, как представитель королевы, удерживал номинальное право veto на законодательство. Согласно этой системе, голландское большинство колонии могло и ставило своих представителей во главе управления и вело все управление на голландских условиях. Голландский язык был восстановлен, и голландский язык сделался таким же официальным языком страны, как и английский. Чрезвычайная либеральность таких мер и средства, какими они были введены, как бы неприятен этот закон ни казался с английской точки зрения, были главною причиною того, что невеликобританские поселенцы так остро почувствовали всю нелиберальность обращения с ними в Трансваале. Голландское правительство управляло британцами в британских колониях в то время, как буры не давали британцу права голоса, даже в городских думах городов, построенных англичанами.