Сестры из Назарета в Южной Африке представляют из себя общину, стоящую вне всяких расовых или политических предрассудков. Здесь мы помещаем раньше опубликованные слова матери-игуменьи:

«Я каждою почтою получаю письма, но ни одного слова или намека на плохое поведение солдат мне не писали. Наши сестры, находящиеся в разных частях колонии, часто сталкиваются с военными разных рангов и, в общем, об английском солдате отзываются с большой похвалой, особенно относительно его вежливости и благородных качеств».

Вышеизложенные показания не похожи на сведения, даваемые всему свету бурскими агентами с помощью денег и влияния на европейскую прессу. Постоянный прилив извращенных известий, клеветы и лжи отравил умы всей Европы и сделал глубокую и продолжительную брешь в отношениях между нами и нашими германскими родственниками.

Английские солдаты обвинялись в том, что стреляли в женщин. Удивительно, каким образом многие женщины, находившиеся в домах, уцелели в то время, когда их мужья защищали фермы. В общем мало было случаев нанесения вреда женщинам. Около Ледисмита во время сражения была убита амазонка с ружьем в руке.

Другая жертва послужила темой для мифа, давшего богатый материал для карикатур и газет. Обвиняли, что мы хладнокровно убили племянницу Крюгера, и берлинские утренние газеты расписали историю со многими артистическими украшениями, как видно из нижеследующего:

«Когда бур увидел, что жена его была не в состоянии подняться, он поспешил к ней на помощь, но был задержан бесчеловечно англичанами... Офицер уверял его, что у нее прострелен висок и она должна во всяком случае скоро умереть, ввиду чего они оставили ее лежащей на земле. Вечером он услышал, что произнесли его имя. Это жена звала своего супруга перед смертным часом, пролежав двенадцать часов в ужасных мучениях. По прибытии в Рюстенбург она умерла. Несчастная женщина — госпожа Элофф — племянница Крюгера. Мы выражаем глубокое соболезнование Крюгеру по поводу постигшего его несчастия; этот случай оживил горькое неудовольствие всего света против жестокости, с какою ведется война».

Эта история широко распространилась всевозможными путями и различными газетами. Ниже следует по этому поводу донесение лорда Китченера:

«Ни одной женщины с подобною фамилией не было убито; речь идет вероятно о смерти госпожи Вандермерв, которая, к несчастью, была убита в доме, из которого стрелял ее муж. Госпожа Вандермерв — родственница Элоффа. Смерть женщины от шальной пули вызывает глубокое сожаление, но ясно, что во всем виновен муж, благодаря которому произошел случай».

Таким образом, этот миф погиб. Однако я должен теперь (Рождество 1901 года) заметить, что европейский журналист, описывая интервью с Крюгером, говорит: «Он носит траур по своей племяннице, умершей от пули». Не относился ли этот траур к смерти его жены?

И еще раз этот миф послужил поводом к новой изобретательности: рассказывали, что в битве при Граспане, около Рейца, 6 июня бурские женщины служили прикрытием для англичан; эта басня дала богатый материал для карикатуристов фатерланда. На картине изображены ряды прекрасных бурских девушек, связанных вместе, а из-за их спин прицеливаются кровожадные солдатье-сюжет, как видите, заманчивый для нежно настроенного артиста. Картина чудная, все великолепно, не хватало только одного в ней — правды. Ниже следует объяснение, появившееся в немецкой газете:

«Когда 6 июня англичане были атакованы бурами, они заставили бурских женщин и детей покинуть вагоны. Потом женщины были поставлены перед фронтом солдат; перед приближением буров англичане начали стрелять из-за плеч женщин. Восемь женщин и два ребенка были убиты бурами. Когда буры узнали, в чем дело, они прекратили огонь. С криком и воем, подобно диким зверям, они прорвали ряды англичан и до смерти побили их прикладами ружей».

Истинное событие было таково. Утром 6 июня майор Сладен с 200 человек конной инфантерии конвоировал 100 фургонов, в которых находились бурские женщины, дети и сорок пять мужчин пленных. Конвой остановился в ожидании главных английских сил. Во время этой остановки англичане были атакованы сильным отрядом буров около 500 или 600 человек под командою Де-Вета. Англичане укрылись в кафрскую деревню и выказали отчаянное сопротивление. Длинная вереница фургонов, переполненных женщинами, тянулась посередине долины, против деревни и служила бурам прикрытием во время нападения на деревню. В результате женщины и дети очутились под перекрестным огнем с двух сторон. Одна женщина и два ребенка были убиты, но трудно определить кем — бурами или англичанами. В конце концов англичане отбили нападение. Таким образом, во время стычки женщины одинаково служили как прикрытием для буров при нападении, точно так же прикрытием для англичан при обороне. Вероятно, в пылу сражения обе стороны больше думали о фургонах, чем об их содержимом.

Кроме того, еще известен один случай: в Мидделбурге во время нападения буров двое обитателей концентрационного лагеря были случайно убиты. Вот и все несчастные случаи, известные во время долгого периода ведения войны. Несмотря на это, всем хорошо знакомая немецкая газета «Kladderadatsch» не постыдилась поместить рисунок, изображающий разрушенную ферму с убитыми женщинами вокруг и повешенным на дереве мальчиком. Хотя «Kladderadatsch» пользуется репутацией юмористического журнала, но все-таки должны же быть пределы его выдумкам.

В своем памфлете «Методы варварства» Стед поместил статью под заглавием «Взгляд на адскую панораму», в которой он говорит о суде над Спельстра. Дав клятву соблюдать нейтралитет, Спельстра, голландец, послал письмо в голландскую газету, в котором оклеветал английскую армию. Его судили за клевету, и он был приговорен к уплате 100 фунтов стерлингов штрафа. Во время судебной процедуры он ссылался на многих свидетелей с целью поддержать свое обвинение против английского войска. На основании этих данных Стед сочинил целую панораму.

Стед начинает свою обвинительную речь словами, говорящими сами за себя: «Только в хвалебной песне, посвященной лицам, вызвавшим войну, говорится, что английская армия два года провела в Южно-Африканской Республике и за это время не было ни одного случая обвинения хотя бы одного солдата в чем-нибудь. Я с удовольствием поверил бы этому, но Редьярд Киплинг откровенно сознается, что Томми Аткинс не святой, а обыкновенный человек из бараков, в данном случае из лагерей, замечательно похожий на всех других людей. Дома мы его хорошо знаем. В Лондоне ни один отец семейства, хозяин дома, не позволит своей девушке-слуге оставаться по вечерам в обществе солдат, даже в самое мирное время. Если бы он позволил, то почувствовал бы, что подвергает девушку большой опасности. Все благопристойные люди, живущие вблизи казарм или в городах, где находятся гарнизоны, не только не соглашаются на подобное знакомство женской прислуги с солдатами, но строго запрещают.

Каким же образом можно допустить, что эти же самые люди, будучи освобождены от всяких оков цивилизации, посланные сжигать, грабить, разрушать по своему собственному желанию и к своему удовольствию, вдруг сразу совершенно преобразятся и начнут выказывать необыкновенное почтение женам и детям неприятеля? Но такие рассуждения теперь не популярны, и я уже вперед слышу крики негодования многих лиц, заявляющих, что я клевещу на благородных солдат, жертвующих жизнью на защиту интересов империи. Но я ни слова не говорю против наших солдат. Я говорю только, что они —  люди».

Он продолжает:

«Это неприятный факт, но на него надо смотреть, как и на многие другие. Война не может вестись — эта война не велась — без того, чтобы замужние женщины и девушки не подвергались самым крайним оскорблениям. Это неизбежный случай войны. Это нормальное явление ада войны. Совершенно невозможно определить точного количества женщин, пострадавших от рук наших солдат».

Можно ли допустить подобное доказательство в таком серьезном вопросе? По его словам выходит, что «250 000 человек совершили насилие. Чем я это докажу? Тем, что их было 250 000 человек (мужчин), а потому они должны были совершить насилие».

Оставив в стороне благородство, долг чести и другие высокие и отвлеченные понятия, спросим г. Стеда: разве он не знает, что жизнь солдата, уличенного в подобном преступлении, протянется только до окончания военного суда? Какой солдат не знает об этом? За подобное оскорбление нет пощады. Разве буры так малодушны, что не пожелают отомстить? Кто из офицеров возьмет на себя ответственность умолчать о поступке солдата, уличенного в подобном преступлении? Где же тогда списки казненных солдат, если подобные жестокие обвинения правдивы? Таких списков нет, так как ничего подобного не совершалось.

В своем описании о ходе дела в суде Стед возмущает нас рассказом об одиннадцати женщинах, дававших под присягой показания о том, что английские солдаты с ними дурно обращались. В связи с предыдущим можно вообразить, что женщины жаловались на оскорбление их женского достоинства; к тому же дальше Стед говорит «об ужасных и бессовестных поступках». Следствие же доказало, что восемь случаев из одиннадцати не имеют преступного характера и честь женщин в них не затронута. В одном случае гроб подвергся осмотру, но безрезультатно, хотя иногда в гробах находили оружие. Во втором случае осмотру подверглась кровать, на которой лежала больная женщина, но без всякого насилия или грубости. В двух других случаях женщин заперли в вагонах; но солдаты в вагон не входили, по словам свидетельницы. Таковы факты, которые г. Стед старается раздуть под громким названием «ужасные и бессовестные поступки».

Но есть три доказанных случая нападения на женщин. В одном из них обвиняется некто Е—п, служащий в Intelligence Department. Но сомнительно, чтоб этот господин принадлежал к английской армии. Есть основания предполагать, что он был из штатских и, кроме того, голландец. Почти нет английских фамилий, которые подходили бы к фамилии Е—п, тогда как голландских много: Esselen, Enselin и другие.