– Я бы с удовольствием его лет на десять засадил.

– Успокойся, Том, не горячись понапрасну. Чем он занимается, мы знаем. Обирает богатых старух. Тут мы ничего поделать не можем, пока кто-нибудь из этих мегер не подаст жалобу. Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь из них это сделал?

– Все равно я возьму его на прицел. Уж если и есть кто в этом городе, по кому каталажка плачет, так это Лукан.

Беглеру эти разговоры начали уже надоедать и он переменил тему:

– Как Кэрол?

– А! – Лепски сдвинул шляпу на затылок и оглушительно расхохотался. – Представляешь, Джо, сегодня она заявила, что приготовит мне на обед курицу, но только если я подстригу эти чертовы газоны и вымою чертову машину. Ну хорошо. Я люблю цыплят. Если жарить их на вертеле – пальчики оближешь. Но у Кэрол есть новый рецепт. Где, черт возьми, она их берет? Сплошное несчастье! Никаких цыплят на вертеле. Она накормит меня по-настоящему. Она рассказала мне рецепт. Режешь на куски чертову птицу. Наливаешь в кастрюлю красное вино. Добавляешь лук и еще что-то такое и тушишь в этом курицу. Она сказала, это будет потрясающе. Ладно, я не возражаю, хотя предпочел бы цыпленка на вертеле. Ну, я подстриг газон и помыл машину, а она весь день проторчала на кухне – у нее там орало радио, а она подпевала. Должен признаться, что когда я зашел на кухню, там был настоящий бардак, но от запахов действительно слюнки текли. Потом я сделал жуткую глупость. У нас кончилось пиво и сигареты, и я поехал за ними, а на обратном пути встретил Макса и протрепался с ним целый час. – Лепски тяжело вздохнул. – У Кэрол есть два больших недостатка. Во-первых, телевизор. Она может пялиться даже на рябь и полосы на экране, если он вдруг сломается. Она просто сдвинулась с этим телевизором. И второе – она не может не болтать по телефону. Все ее приятельницы вечно звонят ей. И вот, когда я вернулся, Кэрол болтала с какой-то подругой, которая жаловалась ей на свои болячки. А Кэрол просто обожает медицинские проблемы. Она читает все чертовы женские журналы, где пишут о здоровье. Друзья зовут ее «доктор Лепски». У нее на все есть ответ. И в результате: Кэрол треплется, а из кухни идет дым.

– С женщинами такое случается, Том, – успокаивающе сказал Беглер, которому нравилась жена Тома.

– В общем, Джо, ты прав. Кэрол искренне расстроилась, и я сказал ей то же самое, но курицы я так и не попробовал. Мы ели чизбургеры. Когда мы жевали эту гадость, я решил ее немного развеселить. Но я придумал слишком тонкий ход. Я сказал, что было бы здорово мне уйти в отставку и вместе с ней открыть ресторан. Она бы готовила, а я бы выступал как подставное лицо. – Он расхохотался. – Ну вот, и Кэрол ухватилась за это. Она спросила, всерьез ли я. Я сказал, что можно попробовать и у меня есть отличное название для ресторана. – Он снова зашелся от хохота. Успокоившись, Лепски продолжал: – Я сказал, что ресторан надо назвать «Горелые блюда».

Беглер зажал рот ладонью, чтобы не расхохотаться. Стараясь казаться серьезным, он произнес:

– Ручаюсь, до Кэрол это не дошло.

– Точно, – снова заржал Лепски. – «Горелые блюда». Неплохо, а, Джо?

– И что она сказала? – спросил Беглер, знавший характер Кэрол.

– Ну, ты же знаешь Кэрол. Еще один ее недостаток – то, что она не врубается в мой юмор. Она выскочила из дома, крича, что уезжает навсегда, бросилась к машине и умчалась как ракета.

Беглер, любивший разыгрывать Лепски, изобразил на лице суровое осуждение.

– А вот это уже скверный признак, Том.

Лепски заволновался:

– Ты что, Джо, думаешь, она говорила серьезно?

– Да ясное дело, что твои дурацкие шутки говорят лишь о дурном вкусе. А вещи она с собой забрала?

Лепски бросило в пот. Он промокнул лоб носовым платком.

– Да нет, она сразу бросилась к машине.

– Конечно, она может спокойно погрузиться, пока ты на дежурстве, и слинять.

– Этого она не сделает, – пробурчал Лепски. – Мы, видишь ли, любим друг друга.

Беглер тяжело вздохнул и сделал драматичный жест.

– Том, послушай совета старого холостяка. Шуточки твои, по правде говоря, довольно грубы. Так что, если не хочешь, чтобы она дулась на тебя месяцами, постарайся сделать ей что-нибудь приятное. Признайся, что неудачно пошутил, покайся, повинись, принеси ей цветы, коробку конфет, флакон духов… женщины это обожают.

Лепски сделал квадратные глаза.

– Цветы? Духи? Конфеты?! Но это же дорого, Джо!

– А как ты думал? За все надо расплачиваться, если хочешь жить в свое удовольствие. Вот что, Том, когда сменишься, поезжай в аэропорт и купи, что надо, и когда Кэрол проснется, она сразу увидит всю эту роскошь. Понимаешь? Ты скажешь ей, что просишь прощения. Ручаюсь, она все простит и будет опять готовить тебе еду.

– Господи, ну отчего я не умею держать язык за зубами?

Лепски встал из-за стола и с испорченным настроением вышел вон.

Когда Беглер был уверен, что Лепски его не услышит, он дал волю своему хохоту.

– «Горелые блюда»! – воскликнул он. – Вот это да! Слишком хорошо, чтобы молчать! Надо рассказать это ребятам. Они животики надорвут!

Лепски в мрачном состоянии духа поехал в казино. Там в любую минуту могла возникнуть заварушка. Там всегда ошивалось множество самых разномастных шулеров, мошенников и прочей шушеры. А стало быть – всегда можно найти, на ком сорвать злость.

Ему не пришлось долго ждать. Как только Лепски вошел в зал, он сразу же засек Джонни Четыре Туза – плюгавого итальянца, печально известного своими шулерскими способностями.

Лепски наскочил на него и нагнал такого страху, что шулер бросился к машине и уехал. Затем Лепски произвел несколько более успешных наскоков, распугав мелких шулеров.

Тут Лепски увидел спускающегося вниз по ступеням Лаки Лукана. Том испустил вопль, от которого все пернатые на пальмах в панике взмыли в ночное небо. К Лукану Лепски подошел, когда тот отпирал дверцу в своей прокатной машине.

– Ну и что мы делаем в этом городе? – рявкнул Лепски.

Вопрос был задан таким голосом, что у Лаки сердце ушло в пятки. Он, весь похолодев, медленно обернулся и увидел Лепски. Он знал, что коп груб и опасен. Сейчас было не время связываться с ним.

– Здравствуйте, мистер Лепски. Очень рад вас видеть. Прекрасно выглядите, мистер Лепски.

– Ты, парень, мне зубы не заговаривай! – прорычал Лепски. – Какого черта снова у нас ошиваешься?!

– Я? Да просто отдыхаю. Солнце, знаете ли, тепло…

– Нам тут таких фраеров не нужно, ясно? Мотай отсюда и отдыхай где-нибудь в другом месте.

Лукан пытался выглядеть хладнокровно. Ему еще предстояло работать с Клингом, неизбежны были новые встречи с Лепски. Стараясь говорить спокойно и внушительно, он произнес:

– Это ваше официальное заявление, мистер Лепски? Может, мне в таком разе обратиться за письменным разрешением к мэру? К вам поступили на меня какие-нибудь жалобы? Нет? Так в чем же ваши претензии?

Он сел в машину, включил зажигание и отъехал.

Лепски, потеряв дар речи, смотрел ему вслед и только кулаки стискивал.

Без десяти шесть Лепски вернулся домой и извлек из машины флакон духов в подарочной упаковке, большую коробку конфет и букет из двенадцати роз на длинных стеблях. Он все еще находился под впечатлением, произведенным на него той суммой, которую за все это пришлось выложить.

Цветы он поставил в вазу, а духи и конфеты выложил на стол на видном месте, чтобы жена сразу же их заметила, когда спустится вниз.

– Том, это ты, дорогой? – Голос Кэрол донесся из спальни наверху.

Лепски подошел к лестнице. На верхней площадке стояла Кэрол в просвечивающейся ночной сорочке.

– Том, бедняжка, ты, наверное, утомился. Поднимайся скорее в спальню. У нас куча времени. Потом перекусишь. Поднимайся же!

Лепски смотрел на Кэрол, думая, что она действительно самая шикарная женщина, какую он когда-либо видел. В смущении поднялся он наверх и тут же оказался в горячих объятиях Кэрол.

– Прости меня, дорогой, – кокетливо сказала она. – Меня вчера немного занесло. Мне так жаль.

Лепски совсем растерялся. Жена решительно повлекла его в спальню.

– Прими душ, милый, да побыстрее. – Она скользнула в постель.

Лепски судорожно стягивал с себя одежду.

– Кэрол, я должен извиниться, я…

Она разразилась смехом:

– Ну да, я погорячилась. Я поехала в клуб и рассказала все девчонкам. Они за бока хватались. «Горелые блюда». Они сказали, это самая остроумная вещь, какую они в жизни слышали, и это правда. Ты очень умный, Том.

Совершенно обалдевший, Том, пошатываясь, направился в ванную и включил душ. «Стоило ли так тратиться, – думал он, стоя под теплыми струями, – и без подарков помирились».

Впрочем, вернувшись в спальню и оказавшись в постели в горячих объятиях Кэрол, он позабыл обо всем.


Эрни Клинг удобно растянулся на кушетке в своем номере в мотеле «Звездный». Неподалеку в глубоком кресле восседал Лаки Лукан, а поодаль, на стуле с жесткой спинкой, устроился Нго Ви. Вьетнамец сидел с непроницаемым лицом, но на всякий случай глаз не спускал с Лукана.

Клинг и Лукан уже поболтали о поездке из Вашингтона, и теперь Клинг делился впечатлениями о Парадиз-Сити. В общем, его все устраивало, включая предстоящую работу.

– Итак, – сказал Лукан, – дело тебе подходит, и ты за него берешься. Тогда прими задаток.

Он достал «дипломат», полученный от Джемисона.

– Тут четыре тысячи долларов на текущие расходы.

Еще тысячу Лукан, конечно же, присвоил.

– Если это только на первые дни, то не возражаю.

– Именно так. – Лукан вручил Клингу портфель.

– Малыш, – Клинг протянул «дипломат» Нго, – пристрой куда-нибудь в безопасное место.

– Да, сэр. – Нго взял «дипломат» и вышел из комнаты.

– Что за китаеза? – спросил Лукан, понизив голос.

– Держись от него подальше, Лаки. Он вьетнамец, и он мой партнер.

Лукан нахмурился: