Если в углу комнаты располагается сосуд с мягкой глиной, можно через некоторое время обнаружить там отпечатки большой или маленькой ладони, изображение лица (в фас или в профиль), пригодное для снятия гипсового слепка. Таким образом получены изображения лиц в разных ракурсах, предоставляющие заинтересованному исследователю все возможности для серьёзного анализа.

Эта женщина поднимается в воздух, несмотря на то, что её пытаются удерживать руками. Она как бы лежит в воздухе, словно на диване, опровергая закон всемирного тяготения; она играет на музыкальных инструментах — органах, колоколах, тамбуринах — как будто невидимые гномы касаются их руками и дуют в них… Иногда эта женщина способна увеличивать свой рост более чем на четыре дюйма.»

Как мы уже знаем, профессор Ломброзо, находясь под впечатлением этих красочных описаний, приступил к исследованиям, проведя которые, окончательно уверовал в Спиритизм. Многие исследователи (из числа Миланской комиссии) сообщали:

«Невозможно сосчитать все случаи появления рук, которые касались кого–то из нас. В настоящее время никаких сомнений быть не может — мы видели настоящую, живую человеческую руку. Мы касались её в тот самый момент, когда торс и руки медиума находились под самым тщательным наблюдением, а её ладони лежали в руках наблюдавших, сидевших по обе стороны от неё.»

При свете двух свечей и одной масляной лампы происходило множество явлений, а некоторые из них наблюдались и при полном освещении, когда медиум находилась в состоянии транса. Доктор Охорович настоял на приезде Эвзапии в Варшаву в 1894 году, где в присутствии известных учёных и философов произошли серьёзные исследования. В отчёте сообщается, что наблюдалась частичная левитация стола и множество других физических явлений. Такая левитация происходила и в моменты, когда обе связанные ступни медиума были хорошо освещены и удерживались одним из участников заседания.

Вот отрывок из сообщения сэра Оливера Лоджа на собрании английского Общества психических исследований после окончания серии опытов, проведённых в доме профессора Рише на острове Рубо в 1894 году:

«Каковы бы ни были объяснения всего происходившего, я вынужден признать истинность увиденного. У меня не осталось никаких сомнений. Любой непредвзятый наблюдатель, увидев то, что видел я, сделал бы следующий общий вывод: вещи, до сих пор считавшиеся невозможными, происходили в действительности… Опыт моих наблюдений убедил меня в том, что определённые явления, обычно принимаемые за нечто невозможное, на самом деле случаются в природе, поэтому специалисты и научные общества, занимающиеся естественными науками, должны тщательно изучить и описать эти явления.»[190]

Когда сэр Оливер Лодж делал свой доклад, сэр Вильям Крукс привлёк внимание собравшихся к тому факту, что все описываемые явления очень походили на то, что происходило в присутствии Д.Д.Хоума.

Доклад сэра Оливера Лоджа подвергся беспощадной критике со стороны доктора Ричарда Ходсона, находившегося в ту пору в отъезде, в С.Ш.А., поэтому он был специально приглашён вместе с Эвзапией Палладино в Англию для того, чтобы принять участие в проведении серии опытов, организованных в доме мистера Фредерика Мейерса в Кембридже в августе–сентябре 1895 года. Эта серия получила название «Кембриджские опыты» и оказалась чрезвычайно неудачной. По её окончании было заявлено, что медиума неоднократно уличали в подлоге. В ходе разгоревшейся полемики появилось немало статей, написанных её участниками и выражавших диаметрально противоположные мнения. Достаточно упомянуть, что компетентные наблюдатели отказались подтвердить выдвинутые против Эвзапии обвинения, осуждая методику, применённую кембриджскими экспериментаторами.

Интересно вспомнить, что когда Эвзапия приехала в 1910 году в Америку, один тамошний репортёр без обиняков поинтересовался у неё, не уличали ли её когда–либо в мошенничестве. Приводим ответ Эвзапии: «Мне много раз об этом говорили. Так оно и бывает. Среди тех, кто собирается вокруг стола, всегда найдутся люди, которые только и ждут подвоха, — они просто хотят этого. Вот, я впадаю в транс. Ничего не происходит. Зрители начинают терять терпение. Они жаждут чудес во что бы то ни стало. Их рассудок настроен на это заранее, и я чисто бессознательно подчиняюсь им. Подобное происходит не часто. Но именно такие люди принуждают меня своей волей к подобным поступкам. Вот и всё.»

Это звучит как бесхитростное повторение тех аргументов, которые другие люди приводили в защиту Эвзапии. Однако в сказанном ею есть доля правды, ведь психологическая сторона медиумизма ещё изучена недостаточно. В связи с этим можно сделать два важных вывода. Во–первых, как отметил доктор Хируорд Каррингтон, практически все попытки сымитировать подобные явления окончились неудачей. Во–вторых, кембриджские экспериментаторы не имели ни малейшего представления о так называемой «эктоплазматической конечности» — явлении, отмеченном у Слэйда и других медиумов. Каррингтон пишет: «Все возражения, выдвинутые миссис Сиджвик, можно опровергнуть, если предположить, что Эвзапия на время материализует «третью руку», втягивая её в себя после того, как произойдёт то или иное явление.» Как ни странно, многочисленные свидетельства определённо указывают на это. Именно в 1894 году сэр Оливер Лодж увидел нечто, что он назвал «появлением дополнительных конечностей», соединённых с телом Эвзапии или находящихся очень близко к нему. С уверенностью, столь часто свойственной невежеству, редакционный комментарий журнала Общества психических исследований,[191] опубликовавшего отчёт сэра Оливера, делает следующий вывод: «Вряд ли необходимо лишний раз подчеркнуть, что соединение «духовных» рук с телом медиума есть обстоятельство prima facie,[192] наводящее на мысль о жульничестве.»

Однако дальнейшие научные исследования подтвердили предположение сэра Оливера Лоджа. Профессор Боттацци сообщал следующее: «На другом сеансе та же самая рука опустилась на моё правое предплечье, не сжимая его. На этот раз я не только прикоснулся к ней своей левой рукой, но к тому же мог отчётливо увидеть человеческую руку естественного телесного цвета, я ощупал пальцы и тыльную сторону тёплой и шершавой ладони. Потом рука растворилась (что я и видел собственными глазами) в теле мадам Палладино, она втянулась туда, описав при этом кривую линию. Признаюсь, я начал подозревать, что не уследил за тем, как освободилась левая рука Эвзапии. Однако по всему выходило, что эти сомнения беспочвенны, потому что наши руки продолжали соприкасаться, как и прежде. Даже если огромное множество феноменов, произошедших в течение семи сеансов, сотрутся из моей памяти, этот случай я не забуду никогда.»

В июле 1907 года профессор Галеотти увидел нечто, названное им «раздвоением левой руки медиума». Он воскликнул: «Смотрите, я вижу две левые руки, абсолютно одинаковые! Одна из них — на столе, и её касается господин Боттацци, а другая, как будто выходя из плеча, тянется, касается другой руки, а потом снова растворяется в теле медиума. И это — не галлюцинация.» Во время сеанса в доме господина Бериссо в июле 1905 года, когда руки Эвзапии крепко удерживались присутствовавшими и были им хорошо видны, доктор Венцано и другие свидетели «отчётливо видели, как из верхней части правого плеча медиума выдвинулась ладонь, а потом и вся рука, задрапированная тёмным рукавом». Подобных сообщений существует великое множество.

Следующий случай очень важен для понимания сложности медиумизма, в особенности, когда дело касалось Эвзапии. Во время сеанса с профессором Морселли было замечено, как Эвзапия освободила свою руку из–под контроля и потянулась к трубе, лежавшей на столе. Ей, однако, помешали это сделать. Вот, что происходило дальше: «В тот момент, когда контроль был особенно тщательным, труба вдруг взлетела со стола и исчезла в «шкафу», пролетев между медиумом и доктором Морселли. Очевидно, медиум пыталась сделать своей рукой то, что потом осуществила медиумическим путём. Невозможно предположить, что это была попытка грубого надувательства. Нет сомнения в том, что медиум не прикасалась к трубе — она не могла этого сделать. Но даже, если бы и смогла, у неё всё равно не было возможности поместить трубу в «шкаф», который находился за её спиной.»

Стоит отметить, что угол комнаты был отгорожен шторами таким образом, что образовался так называемый «кабинет» (он же «шкаф», — Е.К.) место, где концентрируется психическая сила, но Эвзапия, в отличие от большинства медиумов, сидела снаружи, примерно в одном футе от штор, спиной к ним.

В 1895 году Общество психических исследований сделало заключение, что все явления, связанные с Эвзапией, — надувательство, и прекратило контакты с ней. Однако в континентальной Европе росло число исследовательских групп, которые, проведя тщательно организованные опыты, подтверждали способности Эвзапии. Поэтому в 1908 году Общество психических исследований решило повторно обследовать медиума. Для этой цели были назначены трое самых видных учёных из числа скептиков. Один из них, мистер У.У.Бэгалли, член Совета Общества психических исследований, изучал психические явления на протяжении более тридцати пяти лет и за всё это время, за исключением, возможно, нескольких случаев на сеансах Эвзапии несколькими годами ранее, — ни разу не был свидетелем истинного случая физического медиумизма: «Все проведённые исследования вскрыли обман и ничего, кроме обмана.» К тому же он являлся изощрённым фокусником. Мистер Иврард Филдинг, почётный секретарь Общества, вёл исследования в течение десяти лет, однако «за все эти годы так и не видел ни одного сколько–нибудь убедительного физического феномена», кроме, возможно, упомянутого выше сеанса Эвзапии. Доктор Хируорд Каррингтон — третий член комиссии — сообщил, что ни на одном из бессчётного множества сеансов, участником которых ему довелось быть, он «ни разу не видел ни малейшего реального проявления потусторонних сил в физическом плане, пока не попал на сеанс Палладино».

На первый взгляд подобный состав участников комиссии мог нанести сокрушительный удар всем ожиданиям спиритов. Однако изучение Эвзапии Палладино стало для этой тройки скептиков подлинным Ватерлоо. Полную запись их длительных и кропотливых опытов, проходивших в Неаполе, можно найти в книге доктора Хируорда Каррингтона «Феномен Эвзапии Палладино».[193]