Артур Конан Дойл - История спиритизма

«Достаточно ей положить руку на какой–нибудь предмет, тут же начинаются громкие пульсирующие шумы, слышимые иногда через несколько комнат. Это могло быть растущее дерево — или кусок стекла — или обрывок натянутой железной проволоки — или растянутая мембрана — или тамбурин — или крыша кэба — или пол в театре. Более того, контакт при этом был вовсе не обязателен. Я слышал эти звуки в полу, стенах и т.п., когда медиума держали за руки и за ноги — или когда она стояла на стуле или когда она находилась на подвешенных к потолку качелях — или когда она была заключена в металлическую клетку — или когда лежала на диване. Я слышал их в стеклянном оркестрионе — я ощущал их в собственном плече, слышал под собственными ладонями. Я слышал их в листе бумаги, подвешенном за ниточку, которую я держал в руках. Зная многочисленные теории, посвящённые данному вопросу и получившие распространение особенно в С.Ш.А., я исследовал эти звуки всеми возможными способами, но пока не получил неоспоримых доказательств тому, что это были объективные явления, а не следствие обмана или какого–либо механического воздействия.»

Так был положен конец легенде о хрустящих суставах, падающих яблоках и прочим надуманным объяснениям, отрицающим объективные факты. Справедливости ради следует отметить, что печальные происшествия, сопровождавшие закат карьеры сестёр Фокс, могут послужить извинением тем, кто, не будучи очевидцами реальных событий, судил о них по единственному случаю, получившему широкую огласку.

Иногда высказываются предположения, что Крукс изменил своим взглядам на психические явления, высказанным им в 1874 году, или даже отрёкся от них. Можно по крайней мере сказать, что неистовость противников и излишняя скромность сторонников весьма тревожили учёного и ставили под угрозу его научный авторитет. Не признавая своего поражения, он, однако, старался избегать обсуждений этого вопроса. Он не желал, чтобы его ранние работы переиздавались, и остерегался распространять замечательные фотографии, запечатлевшие его под руку с материализованным духом — Кэти Кинг. В письме, цитируемом профессором Анджело Брофферио, он пишет:

«Я убеждён в существовании неких разумных существ, утверждающих, что они — духи умерших людей. Однако истинных доказательств их правоты мне получить не удалось, хотя многие мои друзья сообщают, что такие доказательства у них есть, да и сам я неоднократно был почти готов поверить в это.»[151]

С возрастом, однако, это убеждение крепло; возможно, он стал сильнее осознавать, какую ответственность накладывают подобные уникальные эксперименты. В 1898 году в своём президентском обращении к Британскому объединению «За прогресс науки» сэр Вильям кратко упомянул о своих ранних исследованиях. Он сказал:

«Я не сказал ещё об одной загадке — на мой взгляд одной из самых важных и многообещающих. Ни один из эпизодов моей научной карьеры не известен так широко, как моё участие в неких психических исследованиях, проводившихся много лет назад. Тридцать лет прошло с тех пор, как я опубликовал отчёт об экспериментах, наводивших на мысль о том, что за пределами наших научных представлений есть сила, проявляемая разумной сущностью, отличной от тех, что известна смертным… Мне не от чего отрекаться. Я полностью согласен со своими ранее опубликованными выводами. Мне даже есть что к ним добавить.»

Спустя ещё почти двадцать лет его уверенность стала ещё крепче. Вот, что он сказал в интервью, опубликованном в «Интернэйшнл сайик газетт» в декабре 1917 года:

«Я ни разу не менял своего мнения об этом предмете. Я вполне удовлетворён тем, что говорил раньше. То, что между этим и тем миром установлен контакт — истинная правда.»[152]

В ответ на утверждение о том, что Спиритизму не удалось победить материалистической науки, он сказал:

«Мне кажется, что удалось. По крайней мере появилось множество людей, уверовавших в существование потустороннего мира.»

Недавно у автора этой книги появилась возможность — благодаря любезной помощи мистера Томаса Блайтона — увидеть письмо с соболезнованиями, написанное сэром Вильямом Круксом по случаю смерти миссис Корнер. Письмо датировано 24 апреля 1904 года: «Передайте от леди Крукс и от меня искреннее соболезнование её семье по поводу этой невосполнимой потери. Мы убеждены: уверенность в том, что те, кого мы любим, перейдя в иной мир, продолжают смотреть на нас, уверенность, значительно усилившаяся благодаря медиумизму миссис Корнер (и всегда оставшейся в нашей памяти как Флоренс Кук) - будет поддержкой для тех, кто остался жить.» Её дочь, сообщая о смерти матери, сказала: «Она умерла, преисполненная покоя и счастья.»

Невозможно описать в одной книге всех медиумов, во множестве появившихся в С.Ш.А., поэтому мы ограничимся изучением нескольких особо выдающихся случаев и надеемся, что дадим таким образом хотя бы общее представление о происходивших там событиях. 1874 и 1875 годы оказались чрезвычайно насыщенными для развития психических явлений: кто–то из медиумов получил признание, кто–то стал причиной скандала. Скандалов было, конечно же, больше, однако не всегда их можно считать обоснованными. В стане противников психических явлений находились и духовенство, и официальная наука, и косное общественное мнение, насквозь пропитанное материализмом. Послушная им пресса умалчивала обо всём, что говорило в пользу психических явлений, в то же время раздувая малейшие сомнения до невероятных размеров. До сих пор вся атмосфера, окружающая эти явления, заряжена предубеждением. В наше время, если какой–нибудь известный человек явится в редакцию лондонской газеты и заявит, что ему удалось разоблачить медиума, газета тут же ухватится за эту сенсацию и раструбит о ней по всей стране. Приди тот же самый человек в ту же газету и заяви он, что имеет неопровержимые доказательства истинности психических явлений, газета вряд ли опубликует по этому поводу хоть один абзац.[153] Масштаб скандала может говорить о многом. В Америке, где нет закона о клевете и пресса груба и шумна, крупный скандал вокруг какого–нибудь случая может зачастую свидетельствовать в пользу истинности самого происшествия.

Чрезвычайно много шума было поднято вокруг братьев Эдди, бывших, возможно, самыми сильными медиумами способными к тому, что тогда называлось материализацией, а мы бы определили как создание эктоплазматических форм. В те времена казалось, что подобные явления идут вразрез со всеми законами природы и не имеют аналогов, что и вызывало сильное недоверие. Благодаря трудам Жэле, Кроуфорда, мадам Биссон, Шренк–Нотцинга и других исследователей в данный вопрос была внесена некоторая ясность, как минимум на уровне хорошо проработанной и подкреплённой тщательными исследованиями гипотезы, и мы теперь можем попытаться классифицировать данный случай. Всего этого не было в 1874 году, и нам вполне понятны сомнения, возникавшие даже у самых непредвзятых и осторожных в суждениях людей в те моменты, когда им предлагалось принять на веру, что парочка необразованных, грубоватых и невоспитанных фермеров способна воспроизвести нечто необъяснимое с точки зрения науки и идущее вразрез со всеми известными доселе представлениями.

Братья Эдди — Горацио и Уильям — были обыкновенными фермерами, они вели небольшое хозяйство в деревеньке Читтенден возле Рутланда в штате Вермонт. Очевидец описывает их как «чувствительных, независимых, неприветливых людей. Их наружность — скорее крестьянская, они совсем не похожи на пророков или провозвестников нового религиозного учения. Они смуглы, их глаза и волосы — тёмные, сложение — крепкое. Они неуклюжи, неразговорчивы и неохотно вступают в разговор с незнакомцами. Кое–кто из соседей с ними враждует, в округе их не любят…» Общественное мнение, не желающее ничего слышать о новых явлениях, указывающих, быть может, на новое научное открытие или несущих весть из потустороннего мира, наложило на них негласный запрет.

Слухи о странных происшествиях в жилище братьев Эдди просочились за пределы их округи и вызвали возбуждение, подобное тому, которое в своё время вызвала музыкальная комната Кунза. Со всех сторон стекались исследователи. Все посетители находили пристанище в доме братьев Эдди, хотя и не слишком притязательное: их селили в огромной комнате, где со стен сыпалась штукатурка, и кормили простой, грубой пищей. За предоставление жилья, они, понятное дело, взимали небольшую плату, однако за демонстрацию психических явлений, повидимому, не брали ничего.

Сообщения о происходящем вызвали огромный интерес в Бостоне и Нью–Йорке. Газета «Нью–Йорк дейли график» направила «на разведку» полковника Олкотта, чтобы тот разузнал что к чему. В те времена Олкотт не принадлежал ни к какому движению, связанному с психической наукой, по сути дела он был её противником, и взялся за дело с намерением «разоблачить». Он обладал ясным умом, выдающимися способностями и обострённым чувством чести. Прочтя его подробнейшие воспоминания, озаглавленные «Листки из старого дневника»,[154] невозможно не проникнуться глубоким уважением к этому человеку, способному признавать свои ошибки, лишённому эгоизма и наделённому той редкой разновидностью смелости, которая готова принять правду даже в том случае, если она полностью противоречит его личным убеждениям и желаниям. Это был не мечтатель–мистик, а весьма практичный, деятельный человек, и его отчёты об исследованиях психических явлений заслуживают гораздо большего внимания, чем принято считать.

Десять недель прожил Олкотт в Вермонте, что само по себе — достаточно тяжёлое испытание, стоит лишь вспомнить о грубой пище, неуютном жилище и неприветливости хозяев. Покидая жилище этих суровых чародеев, полковник испытывал к ним чувство, весьма напоминающее личную неприязнь; в то же время он полностью удостоверился в их феноменальных психических способностях. Как и всякий мудрый исследователь, он не берёт на себя смелость гарантировать абсолютную достоверность фактов, свидетелем которых не был сам, и не пытается предсказать, что сотворят его испытуемые в будущем. Он лишь сообщает о том, что видел собственными глазами: пятнадцать замечательных статей, появившихся в «Дейли график» в октябре–ноябре 1874 года,[155] содержат подробное описание полученных им результатов и тех действий, которые он предпринял с целью их проверки. Читая эти статьи, проникаешься уверенностью, что он не упустил ни малейшей возможности уличить братьев в обмане.