Таким образом мы добрались до ее догматической стороны, которая заключается в утверждении, что каждый без исключения человек двупол, включая самого Создателя. «Двуединство» – вот слово, которое выражает всю философию Харриса. Это считается настолько важным, что второй внутренней сущности противоположного пола даже дается свое имя, так что у господа Иисуса появилась тесная связь с некоей леди Иисой, а сам Харрис имел очень много общего с леди Лили, к немалому, хотя и не такому уж необъяснимому смущению своих земных жен. Эта леди Лили почитается так высоко, что после смерти целый район небесного пространства получил название Лилистан. Предполагается, что эта внутренняя разнополая двойственность должна положить конец грубым природным процессам и освободить человечество от того болота похоти и морального разложения, в котором оно погрязает. Однако, поскольку у Харриса были не только жены, но и дети, надо полагать, что высшая ступень совершенства полной реализации ему все же не принесла.

В малопонятной книге «Sympneumata»{180} (которую стоило бы перевести на доступный английский язык) подвергаются исследованию двуединые боги прошлого. Среди множества прочих соединяются в одно целое такие пары, как Исида и Осирис{181}, Хатор и Ра, Бел и Белет{182}. Если задуматься над практическими результатами подобных систем прошлого, создается впечатление, что их скорее нужно избегать, чем им следовать. Что мы выиграем, или как улучшится жизнь человека, если мы начнем поклоняться божествам-гермафродитам{183}? Насколько это применимо к человеку? Конечно же, известно, что в мужчине воплощаются многие черты матери, и дочь может быть очень похожа на отца, поэтому неудивительно, что каждый пол может иметь двойственное проявление. Существуют и анатомические факты, которые соотносятся с подобным психологическим единством. Но что стоит за всем этим? Обсуждение полового вопроса в применении к Богу кажется неуместным и даже неприятным. Кроме того, Харрис не дает никакого четкого объяснения, зачем подобные странные догмы нужны миру, который и так сыт по горло бездоказательными утверждениями и изо всех сил пытается вырваться из клетки диких верований в область конкретных доказательств. Если бы Харрис до конца понял спиритуализм, он бы знал, что те конкретные доказательства, к которым так тянется человеческий разум, проще всего найти именно в этом направлении.

В космогонии Харриса были и другие любопытные элементы. Например, считалось, что планеты населяют духи, причем некоторые из них стоят ниже земных, а некоторые их превосходят, и между этими живыми сущностями и нами имеется связь. Еще он полагал, что эльфы, или, как он предпочитал их называть, феи, имеют очень большое значение для развития человеческого духа. То, что эти создания существуют и выполняют определенные незначительные функции в природе, у многих не вызывает сомнения, к тому же это подтверждается достоверными свидетельствами, однако нет никаких доказательств того, что они якобы имеют большое духовное значение, если только не распространять термин «фея» на те высшие создания, которых называют ангелами и которые, очевидно, имеют определенное влияние на наши жизни.

Помимо маловразумительных доктрин, в системе Харриса было одно положение, с которым многие из нас искренне согласятся. А именно, он считал, что возвращение к простой жизни на лоне природы принесет нам пользу. Для достижения этой цели он организовал несколько сменивших друг друга коммун, и принятая в них система называлась «Толк». Первая колония была организована в 1861 году в фермерском доме в Вассиаке. В 1863 она переехала в Америку, и там жизнь сообщества сосредоточилась вокруг мельницы и банка. В последнем заведении, по воспоминаниям коммунаров, мистер Харрис, президент, проводил большую часть своего времени. «Там собираются люди, чтобы решать деловые вопросы, кое-кто просто курит и разговаривает о своем или бесеует о политике. Сам президент тоже частенько заходит, садится среди своих товарищей и запросто, совершенно естественно и по-свойски разговаривает с каждым». Такую приятную картину рисует мистер Катбер, но все-таки хотелось бы, чтобы это не было «банком».

Примерно в это время происходит поистине удивительное. Пророк с женой отправляется в Англию организовать издание некоторых своих работ. Там он читает несколько лекций или проповедей в Стейнвей-холле{184}. Его витиеватая и довольно напыщенная манера излагать мысли, которая, подобно его поэзии, малосодержательна, но благозвучна, привлекает к нему множество слушателей, среди которых оказывается и леди Олифант, мать знаменитого писателя и дипломата, одного из самых многообещающих молодых людей в Англии.

На следующую лекцию она уже пришла с сыном, и именно тогда мысли пророка затронули какие-то мистические, сочувствующие струны в их сердцах. Концепция простой жизни в коммуне, ее необычное, хоть и туманное, религиозное обоснование оказались притягательными для людей, уставших от пустоты повседневной жизни и бессмысленных церковных догм. Они ликвидировали все свои финансовые дела, оставили дома и отправились за счастьем в американскую коммуну. Этот приток новых сил и денег позволил колонистам перебраться в Броктон, неподалеку от Буффало{185}. Там они заняли несколько ферм и дело поставили на более широкую ногу.

Те, кто ждут критического взгляда на те события, могут найти его в рассказе миссис Олифант о жизни ее знаменитого племянника. Разумеется, для благородного старинного шотландского рода было крайне неприятно осознавать, что лучший их отпрыск попал под влияние того, кто им должен был казаться американским авантюристом с очень сомнительной репутацией. Насколько сильным было влияние, можно судить по тому, что следующие десять-двенадцать лет жизни Лоренса Олифанта прошли в простейших сельскохозяйственных занятиях, включая торговлю клубникой на железнодорожных станциях. Следует признать, что есть определенная красота и даже святость в том, что в этот утилитарный{186} век человек смиренно решает посвятить себя духовным исканиям, но все же, если учесть, какими исключительными способностями был наделен этот конкретный человек, возникает сомнение, что существует хоть какое-то оправдание тому, что энергия его было направлена на столь ничтожное для мира дело.

Подчинение молодого шотландца своему наставнику было таким полным, что ему даже пришлось просить разрешения на то, чтобы покинуть Броктон и отправиться военным корреспондентом на франко-прусскую войну{187}. Что еще удивительнее, ему пришлось просить разрешения жениться, и после свадьбы он надолго был разлучен с женой по указанию властолюбивого пророка. Просто поразительно, как вполне разумные люди могут добровольно мириться с таким положением, и никто еще не смог дать этому какого-либо объяснения. Может показаться, что Харрис имел довольно веские рычаги влияния на Олифанта, поскольку немалая часть состояния шотландца была вложена в броктонскую недвижимость, которая, впрочем, принадлежала не Харрису лично, а всей коммуне. Олифант является не единственным известным человеком в этой небольшой коммуне, в нее входили несколько японцев, которые, скорее всего, прибыли туда по его рекомендации, поскольку он обзавелся множеством друзей этой нации во время дипломатического визита в их страну. Один из этих японцев впоследствии стал послом в Лондоне, еще один занял такой же пост в Париже. Очевидно, Харрис обладал какой-то особенной притягательностью для умных, образованных людей.

Сам пророк, который, несмотря на все семь ступеней дыхания и страдания духа или тела, которое олицетворяло собой эти ступени, похоже, сохранил в себе много человеческого. Он не отказывал себе в маленьких земных удовольствиях, любил выкурить сигару, выпить бокал вина, а его искренний безудержный хохот надолго запомнился его последователям. Харрис прекрасно разбирался в коммерческих делах. Он построил второй банк, гостиницу, магазин, железнодорожный ресторан и множество различных удобств, которые должны были обслуживать его колонию. Наконец, найдя более масштабное и прибыльное поле деятельности, он заложил большой виноградник в Фаунтин-грев на юге Калифорнии, несомненно, и поныне приносящий урожай, который используют многочисленные частные винокуренные заводы для того, чтобы сделать жизнь в ежовых рукавицах сухого закона{188} чуточку приятнее. Ко всей этой деятельности можно было бы отнестись более благосклонно, если бы она не сопровождалась странным религиозным жаргоном. К примеру, утверждалось, что производимое ими вино содержит в себе «божественно-природный жизненный компонент».

В разгар кипучей деятельности Харрис находил время и на занятие литературой. Он написал немало как прозаических произведений, так и стихотворений. О его поэзии я уже высказал свое мнение, но проза его не вызывает у меня такого же одобрения. Мистер Катберт в своем произедении «Жизнь и труд» отводит ни много ни мало семьдесят страниц на цитаты из того, что называет «эта великая книга», которая впоследствии была опубликована под названиями «Новая республика» и «Божественное дыхание в человеке». Возможно, содержащееся во всем этом эзотерическое{189} значение придало особенный смысл этой работе для последователей его учения, но для обычного критика книга эта состоит из пустых напыщенных фраз, в которых не прослеживается ничего великого, зато полно богохульства и откровенных непристойностей. Я не скрою, что на мою общую оценку Харриса оказали большое влияние именно его произведения, и, прочитав их, я пришел к однозначному выводу, что автор во время работы над ними, должно быть, страдал серьезным умственным расстройством и как предводитель мог привести свою паству только к несчастью. Впрочем, жизнь этого человека была достаточно многосторонней, и, надеюсь, мне удалось показать, что были в ней и другие проявления, а также и другие литературные достижения, заслуживающие более высокой оценки.

Зависимость Лоренса Олифанта от своего наставника продлилась двенадцать лет. Не сохранилось свидетельств о том, что послужило причиной их разрыва, но и сам писатель, и его мать постепенно разочаровались в Харрисе. Стоит ли сомневаться, что письмена, подобные тем, о которых упоминалось выше, могут не вызвать отвращение у образованного и думающего читателя. Возможно, занятый мирскими делами преуспевающий пророк показался им совсем не тем человеком, каким они хотели видеть пламенного духовного лидера, который увел их за собой в пустыню. Расставание не получилось мирным. Олифант обратился в суд, чтобы вернуть долю своей собственности, в ответ Харрис попытался упрятать Олифанта в сумасшедший дом. Закончилось это тем, что часть денег вернулась владельцу и Олифант продолжил путь своей не менее интересной дорогой, которая привела его в Эль-Хардж в Сирии, где он прожил последующие годы. Тот факт, что он позволил своей жене опубликовать «Sympneumata», и то, что книга эта включает многочисленные стихотворные вставки, явно (хоть автор об этом нигде не упоминает) принадлежащие перу Харриса, говорит о том, что его взгляды на пророка не слишком изменились.